Светлана Алешина - Двуликий ангелочек
— Что на этот раз? Узнали обо мне еще что-нибудь интересное?
«Что это его так волнует, узнала ли я именно про него что-нибудь? — подумала я. — Как-то это немного странно».
Я неопределенно покачала головой, стараясь, чтобы он не видел моего лица. Для этого мне пришлось смотреть в пол и вести себя как последней дурочке. Я молчала, пытаясь вывести его из равновесия, на котором он держался, как на спасательном круге держится человек, не умеющий плавать.
Конечно, он не выдержал первый. Он нервно встал из-за своего стола и, подойдя к моему дивану, уселся на тот самый стул у стены, на котором сидела раньше я. Мизансцена сложилась противоположная той, что была во время первого нашего разговора.
— Ну, — сказал он довольно грубо. — Выкладывайте, что вы там еще раскопали?
— А ведь вы меня ввели в заблуждение, Олег Георгиевич, — сказала я укоризненно. — А я-то надеялась на вашу искренность.
— В самом деле? — спросил он с иронией. — А с виду вы не похожи на наивную простушку. Какого черта мне нужно было быть с вами искренним.
— А вы не заинтересованы в том, чтобы убийца вашей дочери был найден? — спросила я.
— От того, что вы его найдете, что-нибудь изменится? — спросил он меня совершенно спокойно, и я поразилась его равнодушию. — Геля умерла, и это уже окончательно, ее не воскресишь. Так зачем мне искать ее убийцу?
Мне показалось, что слова о смерти приемной дочери он произнес с каким-то даже облегчением, а то и с затаенной радостью. Но это были только мои домыслы, а я могла и ошибиться.
— Помнится, вы говорили, что Геля не брала денег, которые вы ей предлагали? — сказала я. — Не так ли?
Он хотел что-то сказать, но я подняла руку, не давая ему произнести ни слова, и заговорила вновь сама.
— Не надо усугублять прежнего вранья новой ложью. — Я улыбалась, но вряд ли он мог найти в моей улыбке расположение к себе. — Много денег вы истратили на нее в последнее время?
Конечно, я предпочла бы, чтобы он не уточнял, кого я имею в виду, а начал сразу отвечать. Кто знает, о ком он подумал, выслушав этот мой вопрос. Но Серебров был опытным коммерсантом, привыкшим ежедневно обходить сотни ловушек, которые ему ставили в ловко сконструированных фразах его деловые партнеры.
— На кого? — спросил он. — Кого вы имеете в виду?
Пришлось уточнять и конкретизировать вопрос.
— Я спрашиваю вас, много ли денег вы истратили в последнее время на свою приемную дочь?
Он усмехнулся.
— Не больше, чем она просила. Это имеет какое-то значение?
— Но вы утверждали, что она денег у вас не брала… — Я чувствовала, что он ускользает из моих рук, но ничего не могла сделать. Он был скользкий и осторожный.
— Да, и могу подтвердить это сейчас, — заявил он. — Раньше не брала, но в последнее время, действительно, несколько раз обращалась ко мне с просьбой дать ей немного денег на мороженое, на кофе.
«По-моему, он передо мной дурака валяет! — подумала я. — Ей восемнадцать лет было! Какие кофе и мороженое!»
— Вы считаете, что такие суммы она тратила на мороженое? — спросила я, пытаясь заставить его хотя бы намеком обозначить размеры тех сумм, которые он давал дочери. Но Серебров был настороже.
— Какие суммы? — спросил он, улыбаясь. — О чем вы?
— Пятьсот долларов на мороженое, по-моему, многовато, — сказала я, поняв, что так и не сумею заставить его оговориться.
— Ах вот вы о чем! — воскликнул он и заулыбался еще шире. — Геля сказала, что хочет сделать подарок матери, и я предложил ей сказать мне, что она хочет ей купить. Но она заупрямилась и попросила меня давать ей по пятьсот долларов время от времени, чтобы у нее оставались деньги от кофе и мороженого. А подарок выберет позже и купит сама. Я, признаться, был только рад, что у нас с ней налаживается хоть какой-то контакт.
Я выпятила нижнюю губу, не скрывая от него своей досады. Досадовала я на него по одной простой причине. Я же в любом случае раскручу эту историю и выясню все, как оно было на самом деле. И эти его игры со мной в прятки выглядят, по крайней мере, глупо. Но ему, видимо, так не казалось, и он испытывал явное удовольствие от того, что заставил меня признать свое поражение в разговоре с ним.
— Ладно, оставим это! — сказала я решительно. — Есть еще один вопрос, который я хотела бы с вами обсудить.
— Надеюсь, не ваш гонорар? — спросил он высокомерно. — Так вынужден напомнить вам, что я вас не нанимал и не смогу ничего вам сказать по этому поводу.
— Речь пойдет не о гонораре, — ответила я, не обращая внимания на его колкость. — Известно ли было вам, что в последнее время вашу дочь видели в обществе одного и того же парня. Говорила она вам когда-нибудь о нем?
— Парня? — переспросил он. — Вы говорите, у нее был парень? Никогда об этом не слышал.
Я поверила, что он говорит правду. Слишком непосредственно он произнес эти фразы.
— Кто этот парень? — спросил Серебров. — Он не мог убить Гелю?
Я усмехнулась.
— Я не люблю торопиться с выводами и обвинять невинного человека, — сказала я. — Конечно, ее мог бы убить и этот парень. С такой же долей вероятности, как мог это сделать и ее приемный отец.
Серебров промолчал, поняв, что поспешил высказать свое предположение и оно прозвучало ненатурально, словно он подсовывал мне первую попавшуюся под руку версию, лишь бы отвлечь от чего-то.
— Я, конечно, проверю и такую возможность, — сказала я, специально опять допустив во фразе неопределенность, чтобы он не мог понять, о какой возможности я говорю, кого имею в виду — парня его дочери или его самого. — У меня к вам только один вопрос.
Я вновь достала снимок.
— Вы знаете этого молодого человека?
Он смотрел на снимок из моих рук и не делал попытки взять его у меня. Я следила за его лицом. Готова поклясться, что на лицо дочери он смотрел гораздо меньше, чем на стоящего рядом с ней американца. Ни малейшего удивления тем, что его дочь выглядит совсем по-другому, чем на снимке, который стоит на столе в его гостиной, он не выказал, ничего похожего не промелькнуло в его лице, сколько я ни вглядывалась в него.
Наконец он посмотрел на меня и сказал спокойно:
— Я впервые вижу этого молодого человека. Мне никогда не приходилось с ним встречаться.
«Зато с дочерью, совершенно не похожей на «тихого ангелочка», какой ее считала ее мать, тебе наверняка приходилось встречаться! — подумала я. — Перед тобой она почему-то была откровенна…»
— Ну, если так… — сказала я и встала с дивана.
Я собралась уходить. Практически ничего от Сереброва мне добиться не удалось, несколько интересных наблюдений и все. Маловато. Я направилась к двери.
— Подождите! — встрепенулся вдруг Серебров. — Я вдруг подумал…
Он не договорил и замолчал. Я вынуждена была остановиться и повернуться к нему.
— Что вы подумали? — спросила я, поскольку пауза затянулась.
— Я подумал, — сказал он, — не связано ли убийство моей дочери с моими коммерческими делами?
Я удивленно на него посмотрела.
— Каким образом?
— Мне кажется, можно нащупать тут некоторую связь, — сказал он задумчиво. — Но, чтобы вам было понятно, мне придется объяснить кое-какие тонкости своего бизнеса. Дело в том, что наша фирма является эксклюзивным дистрибьютором самой дешевой продукции нашей тарасовской табачной фабрики — сигарет «Прима» и «Астра». Сигареты, если можно так выразиться, самые демократические, их курит подавляющее большинство населения не только нашей области, но и всей России, наверное. Последнее время мы размещаем заказы на них и за границей, причем не только в ближнем зарубежье, но и в дальнем. Не в Европе, конечно, в других регионах. Да вот только что от меня вышел торговый представитель Монгольской Народной Республики. У нас с ними подписан договор на пять лет вперед. Нам, как единственной фирме, которая занимается размещением этих сигарет на рынке сбыта, фабрика отпускает их по очень низкой цене, а мы продаем их, естественно, дороже. Иногда очень дорого, как, например, в Монголию или Эфиопию. Отсюда и складывается наша прибыль.
— Пока не вижу, при чем тут ваша дочь? — сказала я.
— Не торопитесь! — возразил он. — Дело в том, что под нашу монополию на самые дешевые сигареты давно подбивают клинья наши конкуренты, еще одна тарасовская фирма, которая распространяет сигареты более дорогие — типа «Космоса» и «Золотой Явы». Но у них, конечно, и объемы поставок не те, и прибыль соответственно на несколько порядков меньше. Они давно меня обхаживают, поскольку у нас в «Терции» курирую сигареты именно я. Не раз предлагали подписать договор о регулировании цен на табачную продукцию, и через губернатора его нам пытались навязать, и через областную думу, но нас спасает то, что фабрика принадлежит фактически иностранной фирме, которая не реагирует на истерики губернатора и ультиматумы думы. И мы чувствуем себя сравнительно спокойно. Но в последнее время в мой адрес участились прямые угрозы с требованием подписать этот самый договор. Чтобы не объяснять вам всех тонкостей, скажу кратко, что речь в нем идет об установлении единой продажной цены, что лишит нас возможности играть на разнице цен на сигареты в различных регионах России и других странах и фактически лишит нас семидесяти процентов нашей прибыли. Я, конечно, принял необходимые меры безопасности, и через некоторое время все вроде бы успокоилось.
