Алексей Комов - Ушла из дома и не вернулась…
– Хорошо, – наконец произносит следователь. – Все равно нам проверить существование той темной личности необходимо. А Радова я еще порасспрошу, может, что новое скажет?
– Согласен. Давай тогда прикинем, как лучше действовать. Прокопыч берет бланки протокола допроса, нетерпеливо трясет очки, расправляя запавшие дужки заушников.
– Так-так-так, – приговаривает он, просматривая листы. – Попробуем внести нашу логику в росказни.
Часть листов, которые он уже просмотрел, передает мне.
– Начнем? В кафе у метро «Электрозаводская» Радов знакомится с двумя молодыми мужчинами. Обоим на вид лет тридцать, речь, с точки зрения Радова, интеллигентная, одеты без претензий, но аккуратно. Светловолосый представился Севой, второй, постарше – Николаем. Радов в тот день гулял. Начал их угощать и расплатился сам. Ты следи, следи, чтобы я чего не напутал…
– Давай дальше, – говорю я, – пока все правильно…
– Расставаясь, договорились встретиться через день. Новые знакомые обещали отдать должок. Думал, что не придут, но встреча все же состоялась. Выпили, разговор стал более откровенным. Главное, что Радов уяснил – его новые приятели терпеть не могут «слизняков с деньгами». В доказательство, Николай и Сева «поговорили» в туалете с одним из «модных» посетителей. Парень безропотно выложил деньги и никуда не заявил. При следующей встрече подобная «реквизиция» не удалась. Они едва убежали от милиции. Тогда-то Николай и предложил свой план. Создать группу подростков и, после определенной подготовки, совершить с их помощью несколько нападений на квартиры известных ему состоятельных людей. При этом, заявив, что ежели хозяева денег не захотят отдавать, их и попытать можно. Радов согласился.
– Погоди-ка, а зачем им в таком случае Радов?
– Ну, здесь остается только гадать. С первого взгляда, действительно, – мелковат он для их наполеоновских планов. Хотя, если вдуматься… Мелковат, но калач тертый. Судя по его показаниям, ни Николай, ни Сева уголовного опыта не имеют. С другой стороны, Радов не слишком умен, а Николай, очевидно, считает себя мозговым центром. Кроме всего, Радова можно было и обмануть. А для того, чтобы сколотить свою группу, нужны были средства. Исходя из нашего допущения, идея ограбления хорошо одетых девушек принадлежит Николаю. Но кому-то ее надо выполнять? Вот Радов и пригодился.
– И все-таки, слишком нереально.
– Ну, вот ты, наконец, и произнес это слово. Но если ставка именно на это? Попадется Радов, расколется, а ему не поверят? Слишком неправдоподобно. А, не поверив, не будут их искать. Тем более, никаких данных, кроме описания внешности и имен Радов сообщить не может. Исполнитель «втемную»? Что? В этом есть своя логика! К тому же, Николай со своей малолетней компанией собирается, со слов Радова, за три-четыре дня взять максимально возможное количество квартир в разных концах города. А если с ним действительно будут подростки? Первое ощущение обманчивой силы безнаказанности! Сам знаешь эти вещи. Но зачем им девушка нужна? Не проверял, у родителей выкуп не требовали?
– Нет, никто и ничего. Скрывать, думаю, не станут. Какой резон? Да, здесь Света ломает все наши логические построения.
– Ломает, не ломает, а третьего пока не дано. Единственная зацепка – завтрашняя встреча на футбольном матче! Если Радов не врет, то Николай или Сева туда придут. Хотя бы для того, чтобы со стороны посмотреть, как и что: все ли чисто. Согласен?
– Что же, наши выводы совпали. Я уже дал задание. Ребята сейчас подойдут, останься, обсудим вместе кое-какие детали этой операции. Черт, стадион какой-то. Очень мне эти игры не нравятся. Слушай, а тебе не кажется, что нам давно пора не девушку, а тело искать?
Прокопыч встал, надел пиджак. Это со мной, по старинной дружбе, он позволяет себе немного расслабиться. Но через несколько минут войдут оперативники. И он не может позволить себе появиться перед ними в одной рубашке. Старые служебные привычки.
– Скорее всего, ты прав…
22. Сотрудник уголовного розыска
Билетерша с шумом втянула в себя воздух, принюхиваясь, и задумалась – пускать или не стоит? Но толпа напирала, и я с независимым видом зашагал к трибунам, оставив бдительную женщину с ее сомнениями. Порадовала она меня. Раз засомневалась, значит, тянется за мной хороший «факел» спиртных паров.
Я вообще; не пью. Но сегодня мне надо быть для всех очень «тепленьким». Вот ребята и постарались, сделали замечательное полоскание.
Перед входом на трибуну тяжело и гулко хлопают на ветру спортивные флаги. Дождя нет, но в воздухе сыро. И все же есть ощущение какого-то праздника. Гремит музыка из репродукторов. Много народу. Последнее меня совсем не радует. Толпа в сегодняшнем деле не помощница. Странно, судя по газетным отчетам, посещаемость матчей резко упала. Но, может быть, дело в том, что красно-белые сегодня обязательно должны выиграть у бело-синих, для выхода в призеры? А бело-синие из-за своего расчета не могут позволить такого исхода встречи. Им самим необходима победа. Иначе они уйдут во вторую лигу. Это я твердо уяснил из объяснений коллег. Я холоден к футболу. Ну, международные встречи, еще куда ни шло, остальные – совершенно не волнуют. Лучше самому погонять – «пузырь» – больше удовольствия. Замедляю шаг, незаметно осматриваюсь. Кругом оживленные лица, веселая толчея. Мне привычней другой стадион – спокойный, деловой, с запахом пота, квасцов, кожи и вазелина в плохо проветриваемой раздевалке боксерского зала моего родного общества…
Но это все теперь не мои воспоминания. Сейчас я – бывший футболист, который остается верным любимой игре, когда-то отвергнувшей его. Надо искать своего «подопечного». Появиться он должен вот у этой мачты с минуты на минуту.
Иду неторопливо, чуть сутулясь и покачиваясь, засунув руки в карманы старой спортивной куртки. Вид у меня некогда преуспевавшего, а сейчас опустившегося и особо не задумывающегося о будущем человека.
На трибуну не тороплюсь – сначала надо убедиться, что мой «подопечный» приехал.
У фундамента осветительной мачты стоит светловолосый мужчина лет двадцати семи. Сева? Вокруг него кучка молодых ребят в красно-белых шапочках и таких же шарфах. Мужчина неторопливо оглядывается по сторонам. Что, время начала матча приближается, а приятеля не видно? Пусть поволнуется. Иногда полезно.
Я покупаю мороженое, ем, выжидая, пока терпение светловолосого иссякнет, и вся его стайка перетечет на свои места.
…Сверху трава на футбольном поле кажется полосатой, как шкура тигра. Все время хочу узнать, стригут ее, что ли особенным образом в разные стороны? Или специальные сорта трав сажают? Да все недосуг поинтересоваться.
Стадион гудит. Трибуны заполнены примерно наполовину. По нынешним временам зрителей много. Но не столько, чтобы не сесть на нужное место. Спотыкаясь о вытянутые ноги и несвязно извиняясь, как и полагается человеку моего вида, пролезаю на свободные места рядом с веселой компанией молодых болельщиков в красно-белых шапочках, среди которых сидит светловолосый. Мельком смотрю на него. Ничего особенного, только он внутренне напряжен, я-то это хорошо вижу. Волнуется, что не пришел на условленное место дружок?
Компания же его чувствует себя вполне раскованно. Мальчишки отпускают плоские шутки, пересмеиваются, время от времени громко орут футбольные лозунги. У одного в ногах стоит несколько бутылок. Присмотрелся – обыкновенное пиво. Видно, не позволяют им особенно распускаться.
Бравурная музыка, гремевшая из репродукторов, оборвалась на полутакте и судья-информатор начал объявлять состав команд. Заиграли футбольный марш и на поле выбежали игроки. Стадион загудел. «Мои» ребята снова стали скандировать приветственные четверостишья и размахивать флажками. Ну, совсем, как на празднике в детском саду. Только у этих детишек глотки луженые.
…Игра шла вяло. Комментаторы в таких случаях говорят об упорной борьбе в центре поля. Если кто-то и бил по воротам, то либо слишком далеко, либо слишком высоко. Соседи кричать стали меньше, начали доставать сигареты, откупоривать бутылки.
Исподтишка разглядываю их. Рядом со мной конопатый парнишка со светлым пухом над верхней губой, который он, очевидно, считает усами. Острые колени обтянуты дешевыми джинсами, на которых шариковой ручкой на английском старательно написаны названия популярных рок-групп. Нейлоновая курточка, затертая на швах до сального блеска, нитяная красно-белая шапочка. Руки обветренные, в цыпках. Рот по-детски полуоткрыт, взгляд устремлен на поле. Глаза пустые, оловянные какие-то. Или мне просто так, кажется? Рядом с ним еще один. Без усиков, волосы потемнее и куртка другая, а все остальное такое же. Они все – как братья-близнецы в своих красно-белых шапочках, с провинциальным жаргоном и пустыми глазами. Стадный инстинкт, что ли срабатывает? Даже мне трудно выделить в каждом что-то характерное, индивидуальное. Интересно, а если с ними надо будет вступить в контакт? Не говорить же этому, с пушком: «Мальчик, давай дружить!» Я для них уже глубокий старик, случайно уцелевший свидетель давно минувших дней.
