Вернер Штайнберг - Шляпа комиссара
- Нет, - ответил Брумерус прямо, - глупости! Все не так. Она уже несколько недель знала, что я не питаю к ней особого интереса. - Он поглядел в окно. - Я никогда не порываю резко таких отношений, я постепенно свожу их на нет, это спокойнее… Да нет же, я собирался приехать сюда. Но потом меня вызвали по делам в Штутгарт, и я поехал туда. Вот и все.
- А фрау Маран вы не известили, может быть, потому, - спросил Гроль, - что это было вам даже на руку, первое разочарование, так сказать?
- Разочаровать - дело очень нехитрое, - отвечал Брумерус, - для этого мне не требовалось такой уловки. Во-первых, я очень торопился, а во-вторых, не забывайте, господин… Гроль, не так ли?.. Так вот, не забывайте, господин Гроль, что, позвонив по телефону, я мог бы, так сказать, угодить в лапы к ее мужу! Ну а лапы эти не очень-то привлекали меня!
Грисбюль тихо прошел к окну и прислонился к подоконнику; он чувствовал себя всего лишь зрителем спектакля, смысла которого еще не уловил. Он восхищался стариком в эти минуты: разве не сумел тот поставить Брумеруса в положение допрашиваемого, незаметно поменявшись ролями? Это была работа мастера, и теперь Брумерус не станет говорить об «адвокате» и об «огласке в печати». Но он, молодой человек с брехтовской прической, восхищался также и Брумерусом. Это холодное самообладание, это владение всяческими ролями, - не просто светский человек, нет, а человек, который нигде на свете не пропадет, таким и нужно быть в наше напряженное время, уверенным в себе и невозмутимым, чтобы не спасовать ни перед какими опасностями. Хорошо, что Брумерус такой!
Ассистент испытывал облегчение. Массированная атака со стороны Брумеруса доставила бы Гролю и ему большие неприятности. Достаточно было жалобы их начальству в порядке прокурорского надзора. Подобные замечания, справедливые или несправедливые, были бы клеймом. Трех таких замечаний, судя по опыту, вполне хватало, чтобы исключить всякое внеочередное повышение по службе.
Биферли ничего не понимал; он все так же беспомощно стоял в стороне, не решаясь сделать ни шагу, и с багровым лицом, с застывшими круглыми глазами ждал результата разговора, в нем не участвуя.
А Гроль, словно теперь это разумелось само собой, подвинул к себе за спинку стул и опустился на него прямо напротив Брумеруса.
- Да, - сказал он при этом, - еще бы. Нелегко вам, однако. Я торчу себе целыми днями в своем учреждении, жизнь, события проходят, так сказать, мимо меня, многого я просто не замечаю. Но как подумаешь, до чего трудно получить в Штутгарте на короткий срок приличный номер в гостинице…
Брумерус улыбнулся, выражая снисходительное сочувствие маленькому, беспомощному чиновнику.
- Во-первых, - сказал он, - я могу получить номер когда угодно, это только вопрос бакшиша. Во-вторых, в Штутгарте я всегда останавливаюсь у Петера-Пауля Брёзельтау. Известный писака. Вы его знаете?
Гроль пожал плечами.
- Что вы, где уж мне выбрать время для чтения.
- Ну конечно, - великодушно согласился Брумерус, - он занимается главным образом переводами. Сименон, например. Его-то вы знаете? Ведь это по вашей части.
Гроль кивнул головой. Брумерус продолжал:
- Брёзельтау сочиняет и статьи для меня. Я плачу ему за них. Он пишет изящно и ненавязчиво, и если получает гонорар еще и от редакции, то оставляет его себе. Это неоценимая помощь. Я архитектор, вы, наверно, знаете… - (Гроль не знал этого, но утвердительно кивнул), - и нам, так сказать, подрядчикам… - (Гроль, к удивлению Грисбюля, снова кивнул), - иногда бывает просто необходимо убедить общественность или еще кого-нибудь в нужности того или иного проекта. Брёзельтау делает это прекрасно, подкожно, если можно так выразиться, он пишет об эволюции стиля позднего барокко и вскользь упоминает где-нибудь фамилию Брумерус. Превосходно!
Он потер руки, явно очень довольный Брёзельтау и самим собой, и Грисбюль убедился, что эта тактика принесет успех.
- Значит, вы понятия не имеете, - спросил комиссар теперь напрямик, - как оказался убитый у вас на даче?
В тот же миг Брумерус изменился: если до сих пор он держался любезно, то сейчас его обуяла злость.
- Бог ты мой, но это же как раз и должна выяснить полиция! На то вы и существуете, за это вам и платят, это ваша обязанность! Я настаиваю на том, чтобы вы это узнали! А то ведь нельзя быть уверенным в собственной безопасности!
- Я хотел только спросить, не было ли какой-нибудь договоренности… - уступил Гроль.
Брумерус готов был разъяриться, но комиссар успокоил его движением руки и как бы невзначай сказал:
- Ведь могло быть какое-нибудь деловое совещание у вас на даче. Иногда хочется принять партнера в более интимной обстановке, он становится откровеннее. - Комиссар быстро добавил: - Впрочем, все это вам лучше знать.
- Во всяком случае, ничего подобного не было, - возразил Брумерус, - и дело идет, возможно, о самом обыкновенном грабителе. Одному богу известно, какие ценности он предполагал там найти. Иному достаточно и каких-нибудь старых шмоток.
Как странно звучит в этих устах слово «шмотки», подумал Грисбюль.
- Да нет, - сказал комиссар, - все было в целости и сохранности: ни разбитых стекол, ни сломанных замков - ничего. Казалось, этот человек хорошо знал вашу дачу.
На это Брумерус ничего не ответил.
- Ну что ж, - сказал комиссар таким тоном, как будто они уже об этом договорились, - тогда еще раз посмотрим, какой нанесен ущерб! - и не спеша поднялся.
Брумерус взглянул на него.
- Разве вам нужно брать меня с собой? - спросил он ошеломленно. - У меня отвращение к покойникам!
- Вполне возможно, - вскользь сказал Гроль. - Кому охота видеть собственное будущее? Но вдруг окажется, что вы знаете убитого! - Он повернулся к Грисбюлю, праздно стоявшему у окна: - А вы пошевелитесь и доставьте мне доктора Марана, понятно?
Поспешно выходя из комнаты, Грисбюль еще услышал, как комиссар спросил: «Ведь он вам не неприятен, господин Брумерус?», а тот возмущенно ответил: «Отчего же? Разве я стрелял в него?»
Потом дверь захлопнулась.
4
Грисбюль дал громкий сигнал, похожий на крик осла, и немного спустя он увидел, как Брумерус, а вслед за ним комиссар и Биферли выходят из двери участка и садятся в «боргвард изабеллу».
Доктор Маран неподвижно глядел в пустоту. Его узкое лицо интеллигента еще более осунулось: он знал, что ему предстоит встретиться с человеком, которого он хотел убить, - с человеком, который из прихоти украл у него жену. Грисбюль услышал, как Метцендорфер сказал: «Вальтер, постарайся оставаться спокойным, так надо! От этого многое зависит!»
В зеркальце он увидел, как адвокат положил руку на плечо Марана. Маран на это никак не реагировал. Ассистент дал газ, и пестрая машина, громко тарахтя, покатилась по улицам, а «боргвард изабелла», изящная, бесшумная, обузданная, укрощенная, следовала за ней. Не похоже было, что «боргвард» затеет гонки, это успокоило Грисбюля.
Потом они стояли у калитки дачи, ассистент, адвокат и доктор Маран, который опустил голову и закрыл глаза.
«Боргвард» чуть не коснулся бампером размалеванного ублюдка, и, хотя помощник с любопытством ждал предстоявшего объяснения, он все-таки улыбнулся: старая шутка автомобилистов!
Брумерус, выйдя первым, немного расправил затекшие члены. Он стал тщательно запирать дверцы, после того как из машины, сгорбившись, вылезли Биферли и комиссар - Гроль вылез неловко, со шляпой в руке, словно нес орден на бархатной подушечке.
Биферли и Гроль сразу присоединились к ожидавшим, а потом, держась очень прямо, торопливым шагом подошел Брумерус, и комиссар, чтобы смягчить ожидаемую стычку, сказал ему:
- Это господин Метцендорфер, защитник. Брумерус усмехнулся, подняв одну бровь, но подал адвокату руку и сказал:
- Трудная задача. Кстати, ваша фамилия мне знакома.
Стычка не состоялась: Брумерус, казалось, не видел врача, он толкнул калитку и сказал таким тоном, словно приглашал к себе в гости:
- Я пойду впереди, я ведь здесь дома!
Лишь когда они оказались в той комнате и Грисбюль снял платок с лица убитого, а остальные молча и чуть ли не торжественно, как на траурной церемонии, столпились у двери, Брумерус твердым голосом, внезапно, так что даже у Грисбюля мороз пошел по коже, сказал:
- Вот ваша работа, господин доктор. Неужели вы, врач, находите, что имеет смысл так поступать?
Маран не то глубоко вздохнул, не то всхлипнул. Он промолчал. он не поднял головы.
И Брумерус еще прибавил:
- Эх вы!
5
Гроль разрядил атмосферу: он подошел к убитому, посмотрел на его лицо, затем в сторону двери, где столпились остальные, и сказал:
- Будьте добры, господин Брумерус! Вы ведь должны взглянуть на труп!
- Лучше бы не смотреть, - ответил тот. - Но если это вам нужно, комиссар, я окажу вам такую услугу. Но я его не знаю. - Теперь он стоял непосредственно возле трупа. - Я увидел это, как только вошел! Ужасно, право! Не верится, что человек способен на такие поступки!
