Клайв Баркер - Книги Крови (Книга 4)
Поэтому Левая повела их назад к дому, разыскивая Чарли в последнем месте, где она его видела. Конечно, глупо было надеяться, что он все еще там, но это был акт отчаяния. Но обстоятельства благоприятствовали им. Хотя Чарли в доме не было, но был доктор Джудвин. А его руки знали и где Чарли находится, и дорогу туда.
Босуэлл не осознавал, куда он бежит и зачем. Он полностью потерял ориентацию. Но какая-то часть его, кажется, это знала, потому что ближе к мосту он пошел быстрее, потом побежал, не обращая внимания на горевшие легкие. Он понял, что бежит, куда несут его ноги.
Внезапно из-за поворота показался поезд. Он не гудел, не предупреждал. Может, машинист и заметил его, но что он мог сделать? Кто был виноват в том, что ноги неожиданно вынесли его на полотно? Последней мыслью Босуэлла было то, что поезд просто следовал из пункта А в пункт В и по пути отрезал ему ноги выше колен. Потом поезд налетел на него с оглушительным свистом (так похожим на крик), и все погрузилось в темноту.
Черного парня доставили в больницу сразу после шести: день начался рано, и пациентов оторвали от их невеселых снов. Разнесли чашки серого чая, измерили температуру, раздали лекарства. Случай с парнем не отразился на распорядке.
Чарли опять снился сон. На этот раз это были не истоки Нила, не императорский Рим, не финикийский невольничий корабль. Этот сон был черно-белым. Ему снилось, что он лежит в гробу. Рядом стояли Эллен (подсознание еще не примирилось с фактом ее смерти), его отец и мать. Кто-то подошел (уж не Джудвин ли? - голос казался знакомым) и велел закрывать крышку, и он попытался сказать, что это ошибка, что он жив. Они не слышали его. В панике он кричал снова и снова, но никто не реагировал, и ему оставалось только лежать и смотреть; как его хоронят заживо.
Потом он слушал заупокойную службу над головой, слышал скрип венков, а тьма могилы все росла и росла. Он погружался в землю, все еще пытаясь протестовать. Но воздух внизу был спертым, и он стал задыхаться. В рот вместо воздуха набилось что-то - может быть, цветы? - и он не мог даже повернуть голову, чтобы их выплюнуть. Теперь он слышал стук земли о крышку гроба и - Господи боже! - слышал, как вокруг него роятся черви, предвкушая добычу. Сердце его тяжело билось, лицо, он знал, побагровело от удушья.
Потом вдруг кто-то оказался с ним в гробу, кто-то, разрывающий его путы.
- Мистер Джордж! - обратился к нему этот ангел милосердия. Это была сиделка из больницы, это она была с ним в гробу. Она, образец спокойствия и терпения, была сейчас в панике. - Мистер Джордж, вы душите себя!
Другие руки пришли ей на помощь и победили. Трое сиделок общими усилиями оторвали его руку от горла. Чарли начал жадно глотать воздух.
- С вами все в порядке, мистер Джордж?
Он открыл рот, но голоса не было. Он вдруг ощутил, что его рука все еще сопротивляется.
- Где Джудвин? - прохрипел он. - Позовите его.
- Доктора пока нет, но он навестит вас позже.
- Я хочу его видеть сейчас.
- Не волнуйтесь, мистер Джордж, - успокоила его сиделка, - сейчас мы дадим вам лекарство, и вы уснете.
- Нет!
- Да, мистер Джордж. Не волнуйтесь. Вы в надежных руках.
- Я не хочу больше спать. Они берут верх, как только я засыпаю, разве вы не видите?
- Здесь вы в безопасности.
Но он знал, что он везде в опасности. Во всяком случае, пока у него осталась рука. Она вышла из-под контроля, если когда-нибудь и был этот контроль: может, она только для вида подчинялась ему все эти годы, усыпляя его бдительность. Вот что он хотел сказать, но кто ему поверит? Вместо этого он сказал:
- Не буду спать.
Но сиделка спешила. В больницу прибывали все новые пациенты (ей уже рассказали об ужасных событиях в ИМКА), и ими тоже нужно было заниматься.
- Это только успокоительное, - ив руках у нее оказался шприц.
- Послушайте, - сказал он, пытаясь пробудить в ней разум, но она не была расположена спорить.
- Ну-ну, не будьте ребенком, - скомандовала она, когда на глазах у него выступили слезы.
- Вы просто не понимаете...
- Вы можете рассказать все доктору Джудвину, когда он придет.
- Нет! - он рванулся. Сестра не ожидала такой ярости. Пациент вырвался из постели с иглой, торчащей из руки.
- Мистер Джордж, - сказала она строго. - Будьте любезны вернуться в постель.
- Не подходите ко мне, - предупредил Чарли.
Она попыталась устыдить его.
- Все пациенты ведут себя прилично, а вы что делаете?
Чарли покачал головой, игла, выскочив из вены, упала на пол.
- Я не буду вам повторять.
- И не надо, - ответил Чарли.
Он осмотрелся, ища выход между койками, нашел его и выбежал прежде, чем сестра успела позвать подмогу.
Он скоро понял, что здесь легко укрыться. Больница была построена в конце прошлого века, потом к ней пристроили крыло в 1910-м, еще крыло после первой мировой войны, потом еще крыло, памяти Чейни, в 1973-м. Настоящий лабиринт. Им придется его поискать.
Однако чувствовал он себя плохо. Обрубок левой руки начал болеть, и ему казалось, что он кровоточит под бинтами. Вдобавок сестра все же успела ввести ему часть успокоительного. Он был крайне вял, и это, несомненно, отражалось у него на лице. Но он не мог вернуться в постель, в сон, пока не сядет где-нибудь и спокойно все обдумает.
Он укрылся в кладовой в конце одного из коридоров, среди поломанной мебели и кип отчетов. Он был в мемориальном крыле Чейни, хотя и не знал этого. Семиэтажная махина была выстроена на деньги миллионера Фрэнка Чейни его собственной строительной фирмой. Они использовали второсортные строительные материалы и дырявые трубы (почему Чейни и стал миллионером), и крыло уже разваливалось. Забившись в какую-то щель, Чарли сел на пол и уставился на свою правую руку.
- Ну?
Рука молчала.
- Не прикидывайся. Я тебя раскусил.
Она по-прежнему покоилась у него на коленях, невинная, как дитя.
- Ты пыталась убить меня, - обвинил он ее. Рука чуть открылась, как бы отвечая.
- Может, снова попробуешь?
Она зашевелила пальцами, как пианист, играющий соло. "Да, - говорили эти пальцы. - Когда угодно".
- Ведь я даже не могу помешать тебе, верно? Рано или поздно ты до меня доберешься. Не просить же кого-то присматривать за мной до конца жизни. Так что же мне остается, я тебя спрашиваю? Умереть?
Рука чуть сомкнулась, бугорки ладони сложились в утвердительную ухмылку: "Да, дурачок. Это единственное, что тебе остается".
- Ты убила Эллен?
- Да, - улыбнулась рука.
- Ты отрезала мою другую руку, чтобы она могла удрать. Я прав?
- Прав.
- Я видел. Видел, как она убегала. А теперь ты хочешь сделать то же самое?
- Точно.
- Ты не оставишь меня в покое, пока не освободишься, так ведь?
- Так.
- Ну вот. Мы понимаем друг друга, и я хочу договориться с тобой.
Рука подобралась поближе к его лицу, вцепившись в пижаму.
- Я освобожу тебя, - сказал он.
Теперь она была на его шее, сжимая ее не сильно, но достаточно, чтобы вызвать дрожь.
- Я найду способ, обещаю. Хоть гильотину, хоть скальпель - все равно.
Теперь она ласкалась к нему, как кошка.
- Но я сделаю это сам, когда захочу. Потому что, если ты убьешь меня, то ты не выживешь. Тебя закопают, как закопали руки отца.
Рука вцепилась в угол стола.
- Так мы договорились?
Но рука не ответила. Внезапно она утратила всякий интерес к их сделке. Если у нее был нос, то она вынюхивала им воздух. Что-то изменилось.
Чарли неуклюже встал и подошел к окну. Стекло потемнело от пыли и птичьих экскрементов, но он мог разглядеть сад внизу. Этот сад тоже был частью завещания миллионера: он должен был символизировать его хороший вкус, как само здание - его прагматизм. Но когда крыло пришло в запустение, сад тоже зачах. Только газоны еще подстригали - слабая видимость заботы.
Сад был пуст. Кроме одного человека - видимо, доктора. Но рука Чарли упорно скребла стекло, пытаясь выбраться наружу. Что-то было там внизу, в траве.
- Хочешь наружу?
Рука начала ритмично колотить в стекло - сигнал для невидимой армии. Он стоял, не зная, что делать. Если он попытается оторвать ее, она может опять начать его душить. А если подчинится и выйдет в сад, то что он там увидит? Но разве у него есть выбор?
- Ладно, - сказал он. - Пошли.
В коридоре царила паника, и на него никто не обращал внимания, хотя он был босой и в пижаме. Звонили звонки, через громкоговорители вызывали врачей, люди сновали между моргом и туалетом. Все говорили о чудовищных событиях в общежитии: десятки молодых людей без рук. Чарли шел слишком быстро, чтобы расслышать, о чем они говорят. Он сразу нашел, куда идти, рука вела его. Он прошел указатель: "В мемориальный сад Ф. Чейни" и вышел в длинный коридор с дверью в дальнем конце.
Снаружи было очень тихо. Ни одной птицы на деревьях, ни одной пчелы на цветах. Даже доктор, которого он видел в окно, ушел, наверное, к своим пациентам.
Рука Чарли просто взбесилась. Пот капал с нее на траву, а вся кровь отхлынула, так что она стала мертвенно-бледной. Это была уже не его рука, а совсем другое существо, с которым он, по несчастному капризу анатомии, был соединен.
