Саймон Гандольфи - Золотая девушка
– Что ж, я дам им фонарь. Луис приоткрыл глаза – глаза ядовитой змеи – и прошипел, тоже как змея:
– Нет необходимости в фонаре, сеньор капитан.
В случае паники они могли бы посигналить лучом.
– Как скажете, – ответил Трент, отвернулся и стал заниматься погрузкой. В ящиках были боеприпасы к "Калашниковым" и "береттам", гранаты, полдюжины переносных ракетных установок и ракеты к ним.
Следующим на борт перешел командир наемников, Марио, невысокий, худощавый, проворный, с маленькими, широко поставленными глазами, светившимися, как у хорька. На его левой щеке белел шрам от ножа. Говорил он, слегка шепелявя, и поприветствовал Луиса с уважением, но без подобострастия. К его камуфляжу, так же как и к камуфляжу его людей, были пришиты погоны вооруженных сил Бельпана. За ним последовали остальные – на вид такие же убийцы. Двадцать головорезов, готовых напасть на крошечную беззащитную страну, которую Трент успел полюбить за простоту и наивность жителей так же, как и за красоту природы.
Три человека в "Зодиаке", двое – в носовых каютах, четверо – в двойных кормовых и пятеро – в кают-компании. Он поднял взгляд на последнего – тот медленно перекинул ногу в ботинке через гакаборт "Бэгл нетто".
– Возьми ботинки в руки! – крикнул Трент.
Мужчина посмотрел вниз с притворным смущением:
– Кто сказал?
– Я сказал. Сними ботинки! Мужчина громко расхохотался.
– Эй, мужики! Тут быть на привязи говорящий сэбэка, гринго. Представляете? – обратился он к своим товарищам, намеренно мешая испанские и английские слова и коверкая их. Он перекинул вторую ногу, сел на леер, плюнул в Трента и, запрокинув голову, дурашливо затявкал. – Береги свой зад, гринго! Когда возвратиться домой, мы есть сэбэка на обед.
Он спрыгнул вниз, грохнув ботинками по палубе, и с силой провел каблуками по светлой древесине. На дереве остались две черные полосы, и мужчина довольно захохотал. Он был ниже других ростом. Широкие скулы и смуглый цвет кожи указывали на его индейское происхождение. Он еще раз плюнул в Трента и снова захохотал, глядя на него черными, почти безумными глазами.
– Хороший сэбэка, гринго! Хочешь махать свой хвост для Мигелито?
Трент почти утратил самообладание, поскольку ему приходилось сдерживать страх. Им вдруг овладела слепая ярость, он размахнулся, чтобы ударить мужчину, тот пригнулся, но Трент все-таки зацепил его справа. Наемник упал на спину и покатился, ударившись о леер, натянутый между корпусами судна. Трент тотчас подскочил и замахнулся правой ногой, чтобы ударить в пах, но удар пришелся в бедро. Метис вскочил, ощерившись, как кошка, и расставив ноги. Слабые огни моторной яхты осветили нож, блеснувший в его руке, в уголках рта выступила слюна.
Кто-то обхватил Трента сзади, прижав его руки к бокам. Мужчина приближался к Тренту, целясь ему ножом в живот. Вдруг раздался голос Луиса, холодный как лед, бесстрастный и злой:
– Брось!
Метис замер на месте как громом пораженный. Пальцы разжались, нож упал на брезент, натянутый между частями катамарана, и скатился в море. Взгляд, полный ненависти, был прикован к Тренту. Он сплюнул:
– Я убью тебя, гринго! Погоди, гринго, погоди! Я убью тебя! Я – Мигелито…
Трент высвободился и повернулся спиной к Мигелито. Он был вне себя от гнева, от страха не осталось и следа.
– Пусть эта свинья снимет ботинки – бросил он Луису. – Пусть снимет ботинки и отправляется вниз, а не то я всех вас разобью о риф.
Луис вытер нос платком. "У него, должно быть, целый чемодан носовых платков", – подумал Трент, глядя в холодные глаза, изучавшие его из-под белого льняного платка.
– С веревкой на шее вы будете долго умирать, сеньор капитан.
Но пока он жив, жива и надежда. Правда, надеяться оставалось не так уж долго – два часа и двадцать минут…
Спустив "Зодиак" на воду, он привязал его к кормовой стойке якоря. Те трое, которым было приказано плыть в надувной лодке, ждали в кубрике. Они смотрели на него с неприкрытым ужасом, уже вымокнув под моросящим дождем. А скоро промокнут насквозь и измучаются от морской болезни. Трент решил показать одному из них, как держать нос "Зодиака" в случае, если придется их отвязать. Но в это время из темноты возник Луис:
– Задерживаться опасно, сеньор капитан. Трент достал из рундука спасательные жилеты. Пока обреченные надевали их, он отсоединил рыболовную лесу от марлиня, привязанного к стойке на корме по правому борту, закрепил ее на носу "Зодиака" и установил сцепление на барабане, выдерживающем двести килограммов. – Не паникуйте, все будет в полном порядке. – Он помог мужчинам сесть в лодку. Глядя на наблюдавшего за ними Луиса, они с несчастным видом молча кивнули.
– Если начнется шторм, все может осложниться, – предупредил Трент Луиса и командира отряда Марио. – Чем меньше людей на палубе, тем лучше. Гомес мне поможет, он уже кое-чему научился. Правда, нужен еще один у мачты, кто-нибудь из твоих людей, порасторопнее и чтобы хоть что-нибудь понимал в веревках, – обратился он к Марио.
Луис спустился в кают-компанию, а Трент выбрал второй кливер и прикрепил его к фок-мачте. Даже при легком бризе больший парус мог сделать буксировку "Зодиака" опасной и неконтролируемой.
Один из солдат поднялся на крышу кубрика.
– Ты понимаешь что-нибудь в веревках? – спросил Трент. Тот пожал плечами:
– Я пастух, сеньор, ковбой…
– Тогда смотри. – Трент спустил штормовой кливер и поднял кливер номер два.
– Отдать швартовы! – крикнул он капитану "Бэглиетто". Быстро свернув в бухту булинь, он поставил основной парус.
Они отошли от моторной яхты. Капитан помахал ему рукой, как моряк моряку, и Трент тоже поднял руку на прощание. Два часа жизни…
Один рывок буксирного троса "Зодиака" – и "Золотую девушку" развернет бортом к ветру, но Трент стоял наготове у кливера, туго натянув который он мог сбалансировать силу ветра и натяжение буксира. Когда же "Зодиак" двигался спокойно, можно было ослабить парус. Катамаран шел медленно, но ровно.
– Не выпускай из рук! – приказал Трент Гомесу и забрался на крышу кубрика.
Затем показал солдату Марио фалы для подъема и спуска основного паруса и кливера.
– Когда я крикну, спускай паруса. Соберешь их на палубе.
Явно испуганный возложенными на него обязанностями, солдат кивнул в знак понимания.
Груженая надувная лодка замедляла скорость катамарана, так что едва удавалось делать пять узлов. За последние полчаса волнение усилилось. Трент слышал, как волны с грохотом разбивались о риф. Пошел проливной дождь. Ветер пока не был сильным, но его порывы участились. Десять минут – и они достигнут прохода в рифе, еще сорок пять минут до материка и двадцать минут вверх по реке до места разгрузки…
В воздухе чувствовалось напряжение, словно они плыли, накрытые стеклянным колпаком толщиной в один миллиметр, который вот-вот разобьется вдребезги. И тогда на них обрушится ад.
Гомес это чувствовал. Он сидел сгорбившись у кормового крепления, с ножом в руке, в любую минуту готовый перерезать трос "Зодиака", и курил одну сигарету за другой, пряча их в ладони от дождя. Каждые полминуты он поглядывал на индикатор навигационного прибора Лорана, как будто это могло побудить его показать другие координаты, затем поднимал взгляд к небу.
– Приближается? – Этот вопрос Гомес задал, наверное, уже в пятый раз, с тех пор как они отчалили от "Бэглиетто".
– Пока нет, – ответил Трент. – Может, через пару часов. А может, и позже. Сначала будут шквальные порывы ветра.
И тут, как по заказу, налетел ветер, вырвавшись откуда-то из темноты. Рева не было слышно из-за грохота бурунов впереди по курсу, и большая пенистая волна застигла их врасплох.
Ветер ударил в паруса.
– Режь! – завопил Трент и увидел, как блеснул нож Гомеса.
Катамаран рванулся вперед, паруса натянулись, как кожа на барабане, штаги затрещали от напряжения.
Вдруг Гомес вскочил на ноги – то ли от страха, то ли просто чтобы не сидеть на месте. Видимо, рывок катамарана вывел его из равновесия. Он пошатнулся, широко раскинул руки, рыболовная леса запуталась вокруг его ног, и, завопив от ужаса, он свалился в воду.
– Спускай паруса! – закричал Трент солдату, стоявшему около мачты, и сильно крутанул штурвал, чтобы развернуть "Золотую девушку" по ветру. Он рванул оба паруса, освободил их от крепежных планок и бросился в море.
Несколько гребков – и он схватил Гомеса за шиворот. Трент совсем забыл о веревке у себя на шее: она натянулась так, что казалось, еще немного – и голова оторвется. Ему удалось одной рукой схватиться за веревку и оттянуть ее, а другой – удержать Гомеса за рубашку. Вода заливала Тренту глаза и рот, он ничего не видел и захлебывался, а Гомес, изо всех сил молотивший руками, то и дело попадал по нему.
– Прекрати панику! – завопил Трент. Волна подняла его, и он увидел в кубрике людей. Веревка на шее ослабла. Трент набрал воздуха в легкие и нырнул, ощупью продвигаясь вдоль лески, закрутившейся вокруг ног Гомеса. Он схватил линь со стороны "Зодиака", обвязал вокруг правого запястья и устремился к поверхности. Воздуха не хватило, и он глотнул воды. Соль обожгла легкие, а до смерти перепуганный Гомес, едва не задушив, обхватил его шею руками и стал топить. У Трента не было выхода. Он уперся коленом в живот Гомеса, выжимая из него воздух, а когда тот согнулся, ударил в челюсть.
