Алексей Нагорный - Рожденная революцией
На этом месте и увидел его Коля – он шел на службу по срочному вызову Сергеева. С недавнего времени управление уголовного розыска помещалось на Дворцовой…
Коля прошел бы мимо, но, заметив на голове у мальчишки милицейский шлем, остановился:
– Ты чего здесь? Отца ждешь?
– Отец ушел на фронт…
– А мать?
Мальчишка заплакал.
Коля чуть-чуть подумал и сказал:
– Идем со мной. У тебя отец милиционер?
Парень кивнул.
– А вы кто? – Он с любопытством посмотрел на Колю.
– Я тоже милиционер. Как твой батька.
Вошли в подъезд управления. В вестибюле Колю ждала Маруська. В черной кожаной куртке, с кобурой на правом боку, она была неузнаваема.
– Торчу здесь с утра… – Она взяла Колю за руку, отвела к окну. – Тебя отправляют в Москву, и я считаю, что нам надо, наконец, поговорить.
– А чего говорить, – Коля вздохнул. – Может, я и не вернусь. Хорошая ты, всегда тебе это говорил, а нет у меня к тебе того-этого… Ну, вот хочешь – обижайся, хочешь – пойми… Нету, и все! – Коля снял шапку и вытер пот со лба. Ну, слава богу… Наконец-то произнес то, что давно уже собирался сказать. Видел с самого начала – влюбилась, мучается, но что поделаешь, если ему нечего сказать в ответ.
Маруська вздохнула:
– Ну что ж… Пока – не судьба…
– Как это – пока? – удивился Коля. – Я тебе вполне определенно говорю!
– И я тебе вполне определенно говорю! – разозлилась Маруська. – Смотри мне в глаза и слушай: я тебя люблю, Коля. Как увидела тогда у Бушмакина, так и полюбила сразу. На всю жизнь. Но я так считаю: не может быть, чтобы один человек любил, а другой нет! Несправедливо это! И я уверена, что ты одумаешься и встанешь на правильный путь!
– Да ты со мной, как с правонарушителем, – попытался пошутить Коля. – Ладно, Маруська… Не надо больше про это. Вот, парень, видишь? Как тебя зовут, парень?
– Витька, – мальчишка не отводил глаз от ярко-желтой Маруськиной кобуры.
– Мать у него умерла. А отец – он из наших, только что ушел на фронт. И больше никого нет. Никого?
Витька молча кивнул.
– Пусть он поживет у нас, пока я вернусь. Бушмакину я скажу.
– На задании Бушмакин. Я сама ему скажу.
– Ну и ладно, – согласился Коля. – А когда вернусь – решим, как быть.
– Все решим? – Маруська с вызовом посмотрела на него.
Коля глубоко вздохнул:
– Тебе говорят: стрижено, а ты – брито. Витька! Марусю слушайся!
– Мать похоронить надо, – строго сказал Витька.
– Поедем, – кивнула Маруська. – Я с дежурства, сейчас свободна.
…В кабинете Бушмакина Колю ждал Сергеев. За прошедший год он совсем не изменился, только седины прибавилось. Сергеев протянул Коле телеграмму:
– Из Москвы. Только что в Сокольниках некий Кошельков совершил нападение на товарища Ленина. И вообще, у них там резкая активизация уголовной преступности… Аппарат малочисленный, Трепанов просит помочь.
– Это кто?
– Это мой боевой товарищ, в подполье вместе работали, – сказал Сергеев. – С руководством вопрос согласован, поезжай в Москву.
– Думаете, я здесь самый умный? – спросил Коля.
Сергеев внимательно посмотрел на него:
– Шутку не принимаю. Но если ты хочешь знать мое мнение, – скажу: тобой лично раскрыто несколько крупных преступлений… два бандитских налета, два убийства с ограблением…
– А всего тринадцать, – сказал Коля. – Несчастливое число, между прочим.
– Ты не все сосчитал, – Сергеев тепло улыбнулся. – Ты лично задержал шесть особо опасных рецидивистов. В скобках замечу – вооруженных.
– Троих, – упрямо сказал Коля. – Остальных мы задерживали вместе с Василием и Никитой.
– Ну, хорошо, хорошо, – сдался Сергеев. – В общем, так: тебе объявляется благодарность в приказе. А это – от меня. Владей, – Сергеев протянул Коле кобуру с кольтом и две коробки патронов.
– А вы? – растерялся Коля.
– А я с сегодняшнего дня окончательно перехожу в губком партии. Мне теперь дамского браунинга вполне хватит… – Сергеев улыбнулся.
– Ну что ж, – от волнения Коля не мог говорить. – Спасибо.
Вечером Маруська, Витька, Вася и Никита едва впихнули Колю в переполненный вагон московского поезда.
В конце этого же дня начальнику Московского уголовного розыска Трепанову позвонили из валютного отдела Госбанка. Срочно требовалась охрана для сопровождения спецгруза, который прибыл из бывшего зарубежного посольства царской России.
– Что за груз? – спросил Трепанов.
– Два банковских мешка с валютой, – объяснил заведующий отделом. – Около трех миллионов франков, долларов и фунтов стерлингов в крупных купюрах. Прошу выделить самых надежных товарищей…
– Ненадежных не держим, – спокойно объяснил Трепанов. – А где ваша охрана?
– Все в разгоне. Груз прибыл неожиданно.
– А почему к чекистам не обращаетесь?
– Обращался… У Петерса ни одного свободного человека.
– А у нас, значит, дел меньше, – ревниво буркнул Трепанов. – Ладно, все понял, ждите.
Он снял трубку внутреннего телефона, позвонил дежурному, спросил, кто свободен. Дежурный ответил, что свободных нет, но вот после операции собираются идти отдыхать Аникин, Гриценко и Денисов.
– Пусть зайдут ко мне.
В ожидании сотрудников Трепанов еще раз перечитал телеграмму из Петрограда: «Ваше распоряжение выехал Кондратьев».
«Могли бы и поподробнее написать… – подумал Трепанов. – Да и побольше людей прислать. Тоже мне фигура – Кондратьев… Ладно, поглядим…»
Вошли оперативники: худощавый Гриценко, нескладный Аникин – человек огромной физической силы, и Денисов – бывший преподаватель реального училища. Трепанов вспомнил, что у Денисова шестеро детей, и спросил:
– Ну как жизнь? Как пацанва твоя?
– Ничего, – застенчиво улыбнулся Денисов. – Прыгают…
– Вот что, братки. На Брестский вокзал привезли около трех миллионов валюты. Будете сопровождать спецавтомобиль Госбанка. Какое у вас оружие?
У Гриценко был малый маузер, у Аникина и Денисова – наганы.
– Возьмете у дежурного раскладные маузеры. Надежнее для такого дела, да и солиднее, – решил Трепанов. – Запомните: ваше дело – охрана. Все остальное сделает шофер Госбанка, он же – экспедитор, Его фамилия – Бахарев.
Гриценко, Аникин и Денисов вышли из подъезда МУРа. И тут же рядом притормозил большой черный «кадиллак» с ярко начищенным медным фонарем на капоте. За рулем сидел плотный, тщательно упакованный в кожу человек с маленькими щегольскими усиками. Заметив оперативников, спросил:
– Аникин?
– Денисов и Гриценко, – добавил Аникин. – А вы?
– Бахарев. Попрошу документы.
Он внимательно прочитал удостоверения и улыбнулся:
– Один – рядом со мной. Двое – на заднее сиденье. На обратном пути мешки с валютой – рядом со мной. Вы все – на заднем сиденье. Останавливаться, выходить из автомобиля – запрещено. Нас могут задерживать для проверки только патрули ВЧК. Опознавательный знак патруля – сигнал красным фонариком.
– Чего-то я про такой сигнал не слышал, – заметил Гриценко.
– Вы многого не слыхали, товарищ, – жестко сказал Бахарев. – Я объясняю вам, чтобы не было неожиданностей и промахов, вот и все.
– А что, разве так не видно – патруль это или кто? – удивился Аникин.
– Ну, положим, наденут бандиты нечто вроде нашей формы – поди узнай, – сказал Денисов. – Видимо, есть договоренность о спецсигнализаций в таких случаях.
– Совершенно верно, – подтвердил Бахарев. – Готовы? Тогда поехали.
…Почтовый вагон стоял далеко от здания вокзала, в тупике. Начальник вагона заглянул в кабину автомобиля, спросил:
– Охрана на месте?
Убедившись, что все в порядке, разрешил грузить.
Аникин с уважением посмотрел на два тощих мешка, спросил:
– И вот здесь целых три миллиона?
– Представьте себе, – сказал Бахарев. – Двинулись, товарищи. Прошу быть внимательными.
…Выехали на 2-ю Брестскую, пересекли Садовую. В лобовое стекло бил мокрый снег, и Бахарев все время притормаживал: слепило. На пересечении Большой и Малой Бронных путь автомобилю преградили вооруженные люди.
Мигнул красный фонарик.
– Патруль ВЧК, – обернулся к своим пассажирам Бахарев.
– Вижу, – Гриценко щелкнул крышкой кобуры. – Тормози…
Старший патруля – среднего роста, в традиционной кожаной куртке, фуражке со звездочкой, с большими, немигающими глазами и огромным, как у лягушки ртом (это почему-то сразу же отметил Гриценко) поднял руку:
– Стой! Документы!
– Сначала – вы, – потребовал Гриценко.
Остальные чекисты окружили автомобиль и молча ждали окончания проверки.
Старший улыбнулся и протянул красную книжечку.
– Плавский Борис Емельянович является сотрудником Чрезвычайной комиссии по борьбе с контрреволюцией, – прочитал Гриценко. – А мы из МУРа, товарищ… Сопровождаем валюту в банк.
![Алексей Нагорный - Повесть об уголовном розыске [Рожденная революцией]](/uploads/posts/books/153335/153335.jpg)
