Марина Серова - Чемпион среди неудачников
– Замечательно, – ответила я, искренне надеясь, что говорю правду. Надо бы звякнуть Миле вечерком… А то еще увидит в новостях последствия наших вечерних прогулок…
– А вы, значит, ее племянница?
– Совершенно верно. И у меня к вам важное дело.
– Слушаю вас! – И Синицын жестом предложил мне присесть в кресло у стола.
– Речь идет о «Цифровом леденце». Мне хотелось бы услышать ваше мнение обо всей этой истории.
Профессор задумался.
– Знаете, – заговорил Синицын, глядя в потолок, – эта история вызывает у меня беспокойство. Я не спорю, изобретение вполне толковое, но ребята… как их… Сидоров, Белкин и Мамонтов придают ему слишком большое значение. Вот я, к примеру, автор восьми патентов, и что? Не могу сказать, что в моей жизни что-то изменилось. А вокруг «Леденца» какой-то нездоровый ажиотаж.
– Скажите, как вы думаете, кто из ребят настоящий автор изобретения? – мне было интересно мнение профессора.
Синицын нахмурился.
– Ну, я бы поставил на Мамонтова и Белкина. Умные ребята, хорошие студенты. Но ведь Сидоров первым заявил права на это устройство. Не понимаю, почему они молчали так долго?
– Денег хотели, – объяснила я.
– Все им кажется, что на них прольется золотой дождик! – усмехнулся Синицын. – До стадии промышленного производства дотягивают далеко не все изобретения, и обладание правами еще не делает вас богачом. Какая каша в голове у ребят!
– Это голливудское кино виновато! – высказала я свою точку зрения. – А что вы думаете о Сидорове?
– По-моему, этому молодому человеку не место на нашем факультете, – задумчиво произнес профессор. Спохватившись, он поспешно добавил: – Разумеется, это мое частное мнение. Учится он не так чтобы блестяще, но голова у него варит, да… Однако «Леденец» – действительно толковая штука. Так что это настоящий успех для Вячеслава Сидорова. Никто, признаться, не ожидал от него такого прорыва…
– Подождите! – воскликнула я. – При чем тут Сидоров? Вы же сами сказали, что, по вашему мнению, авторами изобретения являются Белкин и Мамонтов!
– Ну и что? – усмехнулся профессор. – Пусть ребята оспаривают авторство. А Белкину и Мамонтову эта история послужит хорошим уроком. В следующий раз пусть демонстрируют свои изобретения на кафедре, а не в патентном суде…
Я попрощалась и покинула кабинет, клятвенно пообещав передать привет Миле. У меня создалось впечатление, что профессор Синицын затаил обиду на своих студентов за то, что они посмели пронести свое изобретение мимо него. Может быть, и милейший господин Синицын один из тех, кто не прочь наложить лапу на «Леденец»?!
Я вышла в коридор, и тут мимо меня деловито протопала небольшого росточка дама с пучком на голове, в черной юбке и белой блузке, я сразу догадалась – это секретарша Синицына, причем на своей должности она пребывает с доисторических времен.
Дама уселась за компьютер в приемной и бодро зацокала по клавишам. Видимо, с такой же силой она когда-то барабанила по кнопкам печатной машинки.
Я взглянула на часы. Прошло всего двадцать минут с тех пор, как мои подопечные удалились в аудиторию. У меня еще куча времени, и я использую ее с толком.
Я вернулась в приемную и робко постучала по дверному косяку.
– Да-да? – секретарша сдвинула очки на кончик носа и уставилась на меня с ледяной вежливостью. – Вы что-то хотели?
Никакая ледяная вежливость не могла меня обмануть. Просчитать психопрофиль дамы можно было не напрягаясь. Передо мной типичный экземпляр романтичной мужененавистницы. Эта дама считает всех мужчин воплощениями зла и исчадиями ада, что не мешает ей зачитываться на ночь любовными романами.
– Простите, можно у вас проконсультироваться? – робко спросила я. Любочка приосанилась и сдвинула очки на переносицу.
– Слушаю вас!
Я села на стул для посетителей и тихо проговорила:
– Никто, кроме вас, не может мне помочь. Я как вас увидела, так сразу поняла – вот человек, который мне нужен! Кстати, меня зовут Евгения. Можно просто Женя.
Люба наморщила лоб, пытаясь понять, к чему я веду.
– Понимаете, я недавно развелась с мужем, – начала я вдохновенное вранье. Лоб секретарши немедленно разгладился – это означало, что услышанное укладывалось в привычную для нее картину мира, а значит, я просчитала собеседницу правильно. – И теперь я решила начать новую жизнь! – с легким пафосом заявила я. – Ну, типа, с чистого листа. И я подумала, а не получить ли мне второе высшее образование в вашем замечательном учебном заведении?
– Только на коммерческой основе! – поспешно вставила Люба.
– Ну, разумеется! Деньги для меня – не проблема. Но я немного беспокоюсь, не слишком ли я старовата для того, чтобы снова почувствовать себя студенткой…
– Пусть вас это не волнует! – успокоила меня секретарша. – У нас обучаются студенты разных возрастов. Среди заочников вообще много взрослых людей.
– Да-да, я сейчас видела девушку, по возрасту старше прочих. Они совсем дети, а она такая взрослая. И красивая, ну прямо модель…
Секретарша на секунду задумалась, потом сообразила:
– А, это Лера Холодова! Триста тридцать вторая группа.
Я хитренько покосилась на секретаршу и забросила пробный шар:
– Мне она показалась очень милой. Правда, немного ветреной. Ну еще бы, кругом столько мальчиков!
Любочка отреагировала, как бульдог, которому бросили мячик, – немедленно уцепилась за интересную тему и застрекотала:
– Да, у нас вообще мужской вуз. В отличие от Тарасовского университета, где на некоторых факультетах сплошь девушки. Я сама окончила филологический факультет!
И Любочка вздохнула, видимо, вспоминая давно прошедшие дни, когда была романтичной студенткой.
– Многие девушки идут к нам учиться специально для того, чтобы найти жениха, – с неодобрением заметила секретарша.
– Да что вы говорите?! – изумилась я женскому коварству.
– Да, но у нас непросто учиться, и такие любительницы приключений отсеиваются после первой же сессии! – злорадно сообщила Люба.
– Ну, эта самая Лера… как ее? Холодова? Она не похожа на искательницу приключений, – задумчиво протянула я.
– Валерия – серьезная девушка, не могу сказать про нее ничего плохого, – вздохнула секретарша. – Умница, неплохо учится… Но, понимаете, Женя… Девушка приехала из области…
– А откуда, если не секрет? – поинтересовалась я небрежно.
Люба машинально кликнула мышкой, продолжая говорить.
– Когда девушка из области попадает в город, у нее расшатываются нравственные устои. Вокруг столько соблазнов!
И-и, милая моя! Сразу видно, что всю свою юность ты просидела над книжками, причем обожала Тургенева с его «Вешними водами». А остальную часть жизни провела в этом кресле, надежно защищенная от внешнего мира… Нравственные устои есть у всех. Но те, которых дамы этого типа ожидают от юных девушек, существуют только в викторианских романах.
– Вот, Холодова Валерия Евгеньевна, восемьдесят девятого года… Приехала к нам из Екатерининска. Глубокая провинция.
– Ну, девушка так красива… – продолжала я игру. – Ничего удивительного, что у нее так много поклонников.
Люба поджала губы. Видимо, красивых девушек она не любила и подозревала во всяческих прегрешениях.
– Да, сначала я постоянно видела ее в компании Петеньки Мамонтова и Саши Белкина! – сообщила мне секретарша. – Очень умные и серьезные ребята. Зато теперь Лера гуляет под ручку с этим шутом гороховым… не помню его фамилию…
Еще Штирлиц утверждал, что собеседник запоминает последнюю фразу в разговоре. Поэтому я вернула беседу на те рельсы, с которых она началась:
– Так вы считаете, что мне еще не поздно получить второе высшее образование?
Любочка принялась уверять меня, что учиться никогда не поздно, что я еще молода и что цены в Политехе вполне демократичные.
Я сердечно поблагодарила ее за совет и встала. Напоследок я не удержалась от прощальной шпильки:
– У меня есть еще одна причина, почему мне хочется учиться именно в вашем вузе. Может быть, именно здесь я найду свою новую любовь! Вокруг так много красивых мужчин!
И я мечтательно закатила глаза. Потом выскочила из приемной, сопровождаемая укоризненным взглядом Любочки.
Мои подопечные все еще оставались в аудитории, поэтому я устроилась под дверью и приготовилась ждать. Те, кто уже сдал экзамен, по одному выходили из аудитории, и вскоре неподалеку от меня собралась целая компания. Некоторые физиономии показались мне знакомыми – этих ребят я видела в «Маджонге».
Я вышла покурить. В связи с новым законом дымить прямо у крыльца было запрещено – повсюду грозные плакаты с перечеркнутой сигаретой. Пришлось отойти метров на двадцать, где для изгоев, не сумевших избавиться от пагубной привычки, был оборудован заплеванный пятачок с лавочкой и урной. Отсюда прекрасно просматривался вход в учебный корпус, так что я могу курить спокойно, не боясь пропустить момент, когда Петя и Саша выйдут на улицу.
