Оксана Обухова - Курс выживания
– Не пугайте меня, Михаил Николаевич.
– А я и не пугаю. Я трезво оцениваю ситуацию. Одной тебе не выпутаться.
– И что вы предлагаете? – опустив плечи и глядя полковнику на первую пуговицу расстегнутой рубашки, спросила я.
– Я могу нажать на Мельникова-младшего. Заставить прекратить игру.
– Нажать? Заставить? – тихо переспросила я. – И что это даст? Такие типы, как Макс Мельников, не привыкли отступать. Вы его вынудите пойти на попятный, а через год, месяц или неделю он отомстит. За унижение. Поверьте, я неплохо знаю подобных людей, их нельзя оставлять за спиной…
– Ты предлагаешь мне его посадить? Лет на десять за организацию похищения?
– От этого только хуже будет, – отмахнулась я. – Посадим сынишку, и в моих врагах окажется еще и его папаша.
– Дошло наконец-то, – удовлетворенно откинулся на стуле полковник.
– Нет, Михаил Николаевич, не дошло. – Я упрямо подалась вперед. – Я по-прежнему считаю, что в данном случае открытая конфронтация неуместна. Таких типов нельзя оставлять за спиной. Их надо делать своими друзьями. Союзниками.
– Объяснись? – нахмурившись, попросил Огурцов. – Ты собираешься сдаться?
– Нет. Я стану так необходима для Максима Мельникова, что он сам попросит меня стать его другом. Без постели.
Огурцов собрал на лбу морщины, подняв надбровные дуги, сел на стуле немного косо и побарабанил пальцами по столу.
– Другом? – спросил наконец. – Мысль неплохая, но трудно выполнимая.
– А вы послушайте сначала. Максима Мельникова надо держать рядом, в поле зрения. Так?
– Ну… да.
– И для этого я должна стать ему необходимой как глоток воздуха. Его надо поставить в условия, когда он сам захочет прекратить игру. Это его психологический портрет: никакого давления, только добровольное принятие решений.
– У тебя ничего не получится. Я тоже таких людей знаю, Мельников – упертый, самовлюбленный тип. Отморозок.
– Да. И на этом я сыграю. На его самовлюбленности и отмороженности.
– Звучит разумно, но суть?
Я на мгновение опустила глаза, потом подняла их снова на «старшего товарища» и сказала прямо:
– Михаил Николаевич, мне кажется, будет лучше не посвящать вас в тонкости. Если у меня ничего не получится, то это будет только мой провал. – И усмехнулась. – А ваши погоны останутся на месте. Вам не нужен такой враг, как губернатор Мельников. Он никому не нужен…
– Ты хорошо подумала?
– Да. У меня было время.
– Почему? – одним словом выразил некоторую обиду старый контрразведчик.
Я взяла сигарету, помяла ее в пальцах и, тщательно подбирая слова, проговорила:
– Михаил Николаевич, приезжая сюда, вы сказали, что считаете себя моим должником. Теперь мы в расчете?
– Да.
– А я не хочу доводить счет услуг до отрицательного для себя баланса. Простите.
– Ты странная девушка, – то ли с осуждением, то ли с одобрением сказал Огурцов.
– А вот скажите мне честно, господин полковник. Оказывая мне сейчас поддержку, вы считаете себя вправе рассчитывать впоследствии на ответную услугу? Скажите честно.
Михаил Николаевич потер, помассировал ладонью шею и грудь, взял со стола пачку «Мальборо», потом отшвырнул ее обратно. И сказал так:
– Врать не буду. Если когда-нибудь Интересы Государства пересекутся с моими личными симпатиями… я приду к тебе, Софья. Так что можешь баланс услуг не высчитывать. Спрашиваю в последний раз: помощь нужна?
– Мне нужны порядочные люди, работающие за деньги. Профессионалы. У вас такие есть?
– Как не быть, – вздохнул Огурцов. – Сколько человек тебе нужно?
– Как минимум двое – мужчина и женщина. Мужчина с опытом наружного наблюдения, женщина, желательно молодая и привлекательная.
– Подожди минутку, – прокряхтел полковник, достал из кармана брюк сотовый телефон и, подслеповато щурясь, нашел в нем нужный номер. – Алло, Анатолий Иванович, добрый день. Огурцов беспокоит… Есть работа, ты как?.. Да, да… Для меня лично. Точнее, для моего друга… Когда? – Полковник говорил быстро, что-то слушал, потом протянул мне трубку и буркнул: – На, договаривайся. Где, когда и сколько людей тебе понадобится.
Анатолий Иванович, как и ожидалось, подошел к вопросу деловито и сухо. Я описала ему требования к наемным работникам и пообещала их встретить уже сегодня вечером.
– Ну вот и все, Софья, – с некоторой печалью произнес старый, добрый рыцарь плаща и кинжала. – Если что, звони. Не откажу. Что-нибудь придумаем.
– Спасибо, Михаил Николаевич. – От теплоты его голоса у меня даже в носу защипало. – Но я сама… побарахтаюсь.
* * *Вечером следующего дня я вошла в дверь кабачка под стилизованно-старинной вывеской «Кабриолет».
Обтягивающая короткая юбка, тонкая, почти прозрачная кофта и длинный жакет-туника – все в черном цвете – приковали внимание посетителей, а пара пацанов в углу заведения призывно поцыкала зубами.
Помада на губах была на два тона ярче обычного, длинные гнедые волосы вольно болтались по плечам, я растерянно, с толикой озабоченности оглянулась по сторонам и, «не найдя» того, кто был нужен, села за свободный столик возле окна. Достала из сумочки сотовый телефон, набрала вызов и долго, хмуря подрисованные брови, слушала длинные гудки.
Первый звонок, поступивший на мобильник девушки, приехавшей вчера из Москвы в составе «оперативной» группы из трех человек, был сигналом – я на месте, «объект» присутствует.
Кабачок «Кабриолет» был любимым, общеизвестным местом сбора золотой молодежи. Макс со товарищи занимал дальний от входа столик, и мой приход, – я видела, все лица были направлены куда надо, – парни заметили.
Я неторопливо потягивала принесенное официантом шампанское и считала минуты до того, как младший Мельников отважится на поступок. Подойдет к давно намеченной жертве и завяжет разговор. На процедуру подсчета за и против я отводила ему не более пятнадцати минут. Такой случай – рассерженная чем-то Софья в одиночестве шампанское лакает – он упустить не сможет.
Максимка уверен в себе до идиотизма и шанс использует.
На исходе девятой минуты за моей спиной раздался звук передвигаемых стульев, чуть позже над ухом завибрировала паутина приторно-липкого баритона:
– Со-о-о-офья, какими судьбами?!
Я откинула волосы на правую сторону, подняла лицо и, увидев Мельникова, недовольно буркнула:
– Подругу жду. Добрый вечер.
– Позволите?
Макс плавно затек на свободный стул напротив, пошарил глазами по моему лицу и улыбнулся довольно и победно. Его чуть смуглое лицо с фигурной бородкой, баками и усиками лучилось счастьем. Первый парень на деревне пришел окучивать скучающую простушку, он сиял и был бесподобен, приятели невдалеке настроились на спектакль и забыли дышать. Я просто физически ощущала нацеленные в мою макушку взгляды.
Но духа не теряла. Пальцы проворно пробежали по кнопочкам мобильного телефона, второй звонок должен был послужить сигналом московским агентам «объект вошел в контакт», и на него мне ответили.
– Протасова, ты где?! – изображая негодование, прошипела в трубку. – Что – тут, где – тут?!
Я тебя битый час жду!! Через пять минут… Или… Да, да, хорошо. Давай быстрее.
Я сложила мобильник пополам, положила его на стол и, пристроив поверх телефона наманикюренные лапки, строго посмотрела на Мельникова:
– Терпеть не могу необязательных людей.
Максим ничего не ответил. Он поставил локоть на стол, пристроил на кулак красивую голову и подарил мне взгляд длинный, ласковый и проникновенно-сочувственный.
Охмурять начал, гад!
Я в долгу тоже не осталась, отпила глоточек шампанского и молча тряхнула прелестями. (Волосами в основном.)
– Не хмурьтесь, Софья, – пропел гад. – Такие дивные черты не стоит искажать, вам идет улыбка…
Во старается, гад! Во охмуряет!
Я «включила дурочку», подвигала бровями, изгоняя хмурость, и кокетливо, но все же недовольно повела плечом:
– Не люблю ждать.
– А кто любит? – не спуская волоокого взора, протяжно выдал Максимка. Его усики, словно два червяка, гуляли над верхней губой и победно топорщились. Макс был в своей тарелке. Родной кабак, родные пацаны, жизнь прекрасна. (Кокаинчика только что нюхнул: нос сопливит, глаза блестят, как лужи под луной.) И Соня, безмозглая овца, сама плывет в распахнутые руки. – Хотите еще шампанского?
– Нет, спасибо. Я подожду подругу… мы собирались в казино…
– О-о-о, сегодня девушки гуляют?!
И где он только таких манер набрался?! Мачо сраный. Замашки первого любовника-обольстителя из латиноамериканских сериалов даже в нашей глуши не катят.
Или он настолько глуп? Любит себя до потери рассудка – как распустивший хвост тетерев – и ничего вокруг не видит?
