Адам Даймен - Шпион поневоле
Я не сказал бы, что моя первая курьерша полностью относилась к классу мычащих созданий, но явно была близка к этому. В качестве места встречи для маленького шпионского романа я выбрал Сен-Тропез и снял большой двойной номер. Моя связница, которую я опознал по кодовой фразе, разнесла вдребезги все мои фантазии как десятитонная бомба. Во-первых, у неё был канадский акцент. Я никогда особенно не увлекался американками или канадками и стал увлекаться ещё меньше после проводившихся каждые две недели опытов в Техасе. Во-вторых, ей оказалось не меньше тридцати, причем блеклые волосы были собраны в пучок у неё на затылке. Одним словом, типичная ""школьная учителка". В-третьих, она носила жуткие очки и в-четвертых, было совершенно очевидно, что она чрезвычайно компетентна и горит желанием выполнить задание. Одним словом, типичная женщина, влюбленная в свою профессию, и знающая карате куда лучше меня.
Когда она похлопала меня по спине, чтобы я мог отдышаться, поперхнувшись при её виде вином, я изобразил одну из своих самых соблазнительных улыбок и повел её обедать. Мне приходилось на всякий случай изображать, что я гоняюсь за ней как стая собак за сукой, у которой течка. После обеда мы отправились в наш номер в отеле я и рассказал ей все, что знал. Это было почти целое досье.
Сначала я рассказал ей все, что запомнил относительно моих тренировок, как выглядела старая база ВВС США и как, по всей вероятности, были состряпаны пилотские лицензии. О том, что весь персонал учебного центра походит на американских отставников, и примерную оценку того, сколько денег пришлось вложить в тренировочное оборудование этого центра.
Затем я рассказал ей о трех "нерегулярных" полетах, которые мне пришлось совершить к моменту нашей встречи. Один из них - в Родезию с обученным в Китае диверсантом. Второй - с Сицилии в Каир с большой компанией мафиози, которых итальянские полицейские рассматривали как подопытных кроликов. И третий полет, потребовавший от меня самого большого нервного напряжения, был с американцем, которого следовало доставить в Албанию.
Этот последний полет заслуживает более подробного описания, потому что янки был напуган куда больше меня, но ничего из того, чего мы опасались, не произошло. Я подобрал парня вечером на каком-то тихом маленьком аэродроме в Греции. Это место было похоже на обычную сельскую станцию на железной дороге, где таможенники и паспортный контроль обычно пребывали в сонном состоянии, а благодаря легкой подмазке со стороны "Интернейшнл Чартер", они вообще находились в сомнамбулическом состоянии. Вы могли бы провести там вооруженную дивизию и они проштамповали бы все паспорта, сопровождая эту процедуру веселыми шутками.
Мы пролетели над Адриатикой на очень малой высоте и я буквально проскользнул между островами. Мне пришлось потратить очень много усилий, прокладывая курс, и потому некогда было беспокоиться о возможной смерти, а бедному маленькому янки совершенно нечего было делать. Он крутил головой во все стороны, нервничая все больше и больше, и в конце концов начал бормотать что-то совершенно непонятное...И тут мы тихо и спокойно прилетели в Албанию. Конечно, он мог устроить такое представление просто для меня, но, если он на самом деле такой большой актер, то ему следовало развлекаться с пташками из Беверли-Хиллз, а не проползать, трясясь от страха, под "Железным Занавесом". Я высадил его на маленькой тихой, заросшей травой полосе, где нас встречала целая компания крутых парней с густыми черными усами, увешанных пулеметными лентами, и быстро увезла с собой. Никаких неприятностей не последовало.
В каждом случае я старался по мере своих возможностей описать пассажиров. Затем высказывал обоснованную версию о том, кем они могли быть и на кого могли работать. И приводил точные координаты влетно-посадочной полосы. Я также сообщал все слухи и сплетни, которые слышал от других пилотов. Женщина не делала никаких записей, у неё не было магнитофона, она просто сидела и слушала с отсутствующим выражением лица. Перед тем, как я начал говорить, она тщательно проверила комнату в поисках подслушивающих устройств и включила транзисторный приемник, который невыносимо орал, причем все это она проделала, не обращая внимания на мои возражения. Она сказала, что это выведет из строя "жучок", если мы его пропустили.
После того, как я закончил, отсутствующее выражение сошло с её лица.
- Ну, что же, Филипп, вы неплохо поработали, все ясно.
- Вы полагаете, вы все это запомнили?
Тогда она принялась повторять все то, что я сказал. Она запомнила все слово в слово, включая такие мои обороты как "ну, я имею в виду" или "знаете ли" и даже паузы. Мне стало просто немножко жутко. Через минуту я остановил это живое звукозаписывающее устройство.
- Хорошо, хорошо, верю.
- На самом деле это очень легко, Филипп, - она буквально проглотила мое имя, - вам просто следует понять, в чем тут дело.
Ну, тут я предложил снять для неё другой номер, но, как я и боялся, она не хотела даже слушать об этом.
- В конце концов, милый, - и это слово пробудило во мне ужасные воспоминания о том, как я в Техасе занимался сексом с кондиционером, - ведь наша легенда состоит в том, что вы пытаетесь меня соблазнить. Я обязательно должна остаться на ночь, версия будет выглядеть недостаточно убедительно.
Я огляделся, как затравленный хорек. Было совершенно очевидно, что единственное стоявшее в комнате кресло весьма далеко от комфортабельного места для ночлега и кроме того стало до боли очевидно, что она имеет в виду. Я оказался в чертовски неудобной ситуации - ведь не мог же я сказать ей, что не хочу её ни за что. Полагаю, что я брезглив, или сердце у меня такое...
Пока она раздевалась, приложив при этом максимум усилий, чтобы не возбуждать меня, я высыпал на лысую голову Руперта Квина все известные мне ругательства. Я точно знал, что это он подстроил. Запер меня с этой трансатлантической сексуальной маньячкой - наверняка рассказал ей, какой я любвеобильный парень. Или мог даже предположить, что я гомосексуалист и предложил ей проверить эту теорию.
Однако единственной особенностью моей сексуальной жизни, о которой она смогла бы доложить, было настойчивое желание выключить весь свет. Пока я не видел её лица и до тех пор, пока она лежала спокойно, все оказалось не так плохо, как я опасался. Она была высокой и гибкой, как большинство женщин государственных служащих, и шестой отдел наверняка хотел использовать на всю катушку все деньги, потраченные на меня - я даже пошутил и отправил им счет за "исполнение дополнительных обязанностей", хотя точно знал, что зря потратился на почтовые расходы.
Одно воспоминание об Эллисон - именно так её звали - заставляло меня похолодеть от страха, так что я даже не заметил, что мы прибыли в Орли, пока стюардесса не сказала об этом. Я задумчиво нащупал поясной ремень своего кресла. А что если "оно" получило такое удовольствие в Сен-Тропезе, что ухитрилось сделать так, чтобы второй раз встретиться со мной для получения отчета? Нет, теперь у меня была отговорка, ведь заранее предупрежден - значит вооружен. Я неожиданно схватил малоприятный триппер после глупой и пьяной ночи, проведенной в Адене, и хотя это не представляло абсолютно никакой опасности для меня самого, мне пожалуй не следовало подвергать риску другого члена Специальной Службы Ее Величества. Это позволило бы назойливой Эллисон остаться в полном здравии.
Пока такси везло меня в Париж, начался небольшой дождь. Мягкий летний европейский дождь мне всегда нравился. Довольно долго я не видел дождя и моя бедная английская душа истосковалась по нему. Я даже постоял несколько минут перед входом в отель на Елисейских полях, пока у меня не намокло лицо. Париж совершенно не изменился. Все такие же симпатичные здания, ужа давно и сильно нуждающиеся в покраске. Все те же деревья, торчащие прямо из мостовой. Все та же заразительная веселая атмосфера, о которой вы знаете, что она так же фальшива, как улыбка проститутки, но которая каждый раз поддевает вас на крючок. Париж - это столица романтики. Париж моей нелепо растраченной юности, Париж воспоминаний.
Отель был предназначен для американцев и потому чудовищно дорог. Правда, для меня все это не имело значения, так как Лондон платил, а американцы действительно настаивали на том, чтобы ванны работали и в комнатах убирали достаточно часто. И обслуживание здесь было раза в три быстрее чем в любом таком же отеле для французов.
После того, как я принял ванну и с наслаждением побрился с горячей водой - у нас на вилле горячую воду приходилось греть самим - я спустился в отделанном дубовыми панелями лифте фирмы "Уэйгуд Отис" на первый этаж. Но уже на средине тройного "Глена Моранди" у меня над ухом раздался хорошо знакомый неприятный голос.
- Мир тесен, верно, приятель?
Позади меня стоял, вытянувшись во все свои шесть футов и три дюйма и украшенный детскими желтыми кудряшками Деррик Килмари, седьмой граф Тригарет, лучший друг всех титулованных домов Великобритании и известный сутенер. Он долго тряс мою руку, зажав её в своих лапах с грязными ногтями и пятнами от никотина. Если не считать моей матери, никто не смог бы удивить меня больше.
![Светлана Чистякова - Наследники Падших Книга вторая Трудно признать [CИ]](/uploads/posts/books/3156/3156.jpg)