Керен Певзнер - Смерть саксофониста
Часть гостей стояла у стола, уставленном вазочками с орешками и печеньем, некоторые курили на лужайке перед домом.
Лина осмотрелась:
– Знаешь, Валерия, а состав зрителей практически не изменился. Неделю назад те же были на свадьбе, а сейчас на поминках…
– Те же и Суперфин, – ответила я ей. – Посмотри на него, чувствуется стиль…
Наш гость подошел к хозяйке, скорбно наклонил голову и поцеловал ей руку. Проговорив несколько подобающих к случаю слов, он выпрямился и взял с подноса чашку кофе. Поднос держала Клара Тишлер, сваха Вольфов.
– Знаешь, Валерия, – я, наверное, не смогу подойти к Вольфам. Просто они не смогут мне ничего сказать… Что же делать? Статью сдавать надо, простонала Лина. Из ее черной объемистой сумки торчал шнур от диктофона.
– А ты попробуй разговорить Клару, – посоветовала я ей. – Видишь, она заменила хозяйку. Кофе подает, за порядком следит…
– И то дело, – согласилась Лина и решительным шагом направилась на кухню, где скрылась Клара.
Наш гость, выполнив печальный протокол, стоял возле стены и с интересом оглядывался. От чашки кофе поднимался парок.
У кого-то в кармане зазвонил сотовый телефон, и сразу несколько гостей принялись ощупывать карманы. Наконец, один из них вытащил звенящий приборчик и удалился на балкон.
– Это ужасно!.. – простонала одна из дам, сидящая возле вдовы. – Эти сотовые телефоны! От них нет покоя нигде!
– А вы помните, – поддержала ее другая, в очках и с малиновыми прядями в волосах, – у раввина на кладбище, руководившего похоронами Вольфа, телефон звенел ежеминутно.
Он даже указания давал, тыкая антенной в сторону могилы!
– Причем звонок наигрывал «Оду радости», как цинично! – наверняка дама с малиновыми волосами была сведуща в классической музыке.
– Как раз на кладбище сотовый может принести наибольшую пользу, весомо заметил лысый в роговых очках. Он, кряхтя, полез во внутренний карман своего пиджака, достал телефон и показал всем, как доказательство. Вот только доказательство чего, мне было неясно.
– Интересно, – вступила в разговор другая посетительница скорбного мероприятия, вихрастая женщина в черном платье с красными розами, – с кем вы на кладбище будете переговариваться? Ведь там их живых только родственники и раввин?
– Вот-вот! Именно! – быстро ответил толстяк. И держа перед нами телефон, словно переходящий вымпел, добавил: – у моего сотового заряд на месяц.
– Ну и что?
– А то, что я завещал похоронить меня, – тут толстяк нервно оглянулся и пробормотал «Чур меня!», – с этим аппаратиком. И чтобы батарейка была полная.
– Так скифов хоронили с любимыми конями, – презрительно сказала дама с малиновыми волосами. Оказывается, ее интересы не ограничивались только классической музыкой.
– Вот вы смеетесь, а я читал, что в мире масса случаев происходит, когда человека хоронят, а он живой. В летаргическом сне. Проснется такой несчастный, а тут телефон под боком. Чем не решение проблемы?
Представив себе звонок с того света, я вздрогнула и, переведя свой телефон на вибрацию, сунула его в карман.
– Как вам нравятся действия полиции? – спросил тщедушный гость, не вступавший до сих пор в беседу. Арестовали журналиста местной газеты.
– Вы, Изя, вечно так! – попеняла ему дама с классическим образованием. – Мы тут изгаляемся, версии всякие разные строим, а вы такую информацию скрываете!
– Ничего я не скрываю. Просто к слову не пришлось.
– А почему именно его? – недовольно спросил толстяк. Он досадовал, что центр внимания перешел на тщедушного Изю.
– Вы помните, во время вольфовской предвыборной кампании в газете «Слух» появился ряд статей. Они были резко направлены против русскоязычного кандидата. Там еще писали, что Вольф агент русской мафии, и как только он придет к власти, то сразу в городе нельзя будет пройти по вечерам, усилится преступность, а наркотики будут продавать на каждом углу.
Эстер, вдова Руби, отняла от глаз платок:
– Я помню этого журналиста. Его зовут Рон Шазар. Когда он пришел к нам, то страшно удивился, что у нас нормальный дом, кожаная мебель, а Руби ездит на «Ровере». Шазар нагло заявил мужу, чтобы тот признался, откуда у него столько денег. Руби выставил его за дверь. И после этого визита началась помойная грязь в газете. Он договорился, буквально, до того, что таких, как мой муж, надо уничтожать физически!
– Что, так прямо и сказал? – спросила дама с красными розами.
– Во всяком случае, общий смысл статей был таков.
– И что теперь?
– Теперь им заинтересовалась полиция, – ответил Изя и полез за сигаретой.
– Правильно! – одобрил толстяк. – Таких сразу надо сажать. Чтобы знали! Борзописцы!
Не хватало еще, чтобы он разразился монологом городничего из «Ревизора».
– Вы не хотите уйти? – я подошла к своему подопечному.
– Нет, это было бы неудобно… – серьезно ответил Суперфин. – Если мы пришли, то должны находиться здесь не менее получаса. Так положено.
– Вы большой знаток правил и манер, – сказала я, лишь бы поддержать разговор.
– Ничего не поделаешь. Мне по долгу службы приходилось бывать на различных мероприятиях – как счастливых, так и печальных.
– Простите, Эдвард, а что это за служба?
– О! – улыбнулся он совсем по-американски, на все тридцать два зуба. За свои годы кем я только не был! И рекламным агентом, и объезчиком лошадей, и преподавателем философии в мичиганском университете.
– А сейчас чем вы занимаетесь?
– Вам, действительно, интересно, милая дама, или вы волнуетесь за свою родственницу? – ответил он вопросом на вопрос.
– И то, и другое, – я выдержала его испытующий взгляд.
– Я – имиджмейкер. И достаточно известный в определенных кругах.
– Как? – мне захотелось узнать как можно больше. С представителем такой экзотической профессии я не встречалась. – Вы были в команде Клинтона?
– Нет, пока нет… – с явственным сожалением ответил Суперфин. – Но выборы губернатора Мичигана – целиком моя заслуга. Я посоветовал ему сменить ужасные кашне, привычку носить которых он приобрел еще в колледже. Майкл заменил их вполне цивильными галстуками и победил!
– Неужели все так просто? – я с сомнением покачала головой.
– Нет, конечно, – рассмеялся он. – Кандидат еще изменил социальную программу. Но я вас уверяю, Валерия, без галстука ему бы не помогла никакая программа.
Суперфин отпил немного кофе.
– Мой кофе совсем остыл. Пойдемте на кухню, может, удастся налить свежий.
Кухня у Вольфов была оборудована по последнему слову техники. Блестели многочисленные никелированные штучки, издавала утробные звуки микроволновая печь, а из духовки доносился запах слоеных пирожков-бурекасов. Их покупают замороженными в супермаркете и разогревают в течение двадцати минут.
За столом сидела Лина и строчила в блокноте, диктофон из черной сумки лежал рядом. Клара Тишлер была в непрерывном движении: она резала бутербродики-канапе, открывала консервы и следила за свистящим чайником.
Вместе с этим она успевала отвечать на вопросы Лины.
Нам с Эдвардом не хотелось прерывать беседу.
– И все же, Лина, вы обратились не по адресу. Мы знакомы с Вольфами недавно. Это наши дети были в армии вместе. И вообще, вам не кажется, что вся эта история с его циничным убийством может иметь весьма глубокие корни?
– «Рука Москвы», вы полагаете? – усмехнулась Лина. Увидев нас, она кивнула и сделала подзывающий жест. – Кому в Москве нужен такой третьеразрядный деятель, как Руби, мир праху его…
– Хорошо, что вас не слышит его жена, – в тон ей добавила Клара. – Она считала своего мужа пупом земли.
– Нет, конечно, Вольф был очень милым человеком, но не настолько важным, чтобы им могли заинтересоваться московские гангстеры. Кофе? – спросила она, видя, что Суперфин держит в руках пустую чашку.
– Да, пожалуйста.
– Знаете, кто пришел? – на кухню ввалился Мика Перчиков. Он бесцеремонно стащил с подноса уже готовый бутербродик и отправил в рот.
– Кто?
– Мать того парня-саксофониста, вместо которого играл Руби.
– Додельзон? – спросила Клара.
– Ну да… Они сейчас плачут вместе с вдовой.
– Ничего не понимаю! – удивилась Лина. – При чем тут этот парень?
Мы потянулись к выходу из кухни.
В салоне рядом с Эстер Вольф сидела полная женщина среднего возраста и убежденно говорила присутствующим:
– Это покушались на моего мальчика! Его хотели убить, а не вашего мужа! И почти достигли своей цели. Он должен был играть и погибнуть, а когда не получилось, то ему устроили дорожную катастрофу!
Женщина производила впечатление полубезумной. Она с такой страстью выбрасывала слова, что некоторые из гостей невольно морщились. Ситуация напоминала: «Звиняйте, дяденьку, не того замочили…»
