Валерий Гусев - Закон вне закона
- Это зарплата, - пояснил, заикаясь, Кассир. - Дирекции, бухгалтерии, охраны, водителей.
"За что?" - полагалось бы спросить. Ну не у них же спрашивать.
Затем Директор дрожащими (от возмущения?) руками отпер личный сейф в своем кабинете.
Денег здесь, как ни странно, оказалось еще больше. И не только отечественными "фантиками", но и немецкими марками.
- Это директорский фонд, - невразумительно пояснил он. И его розовые пухлые щеки на глазах присутствующих превратились в серые и дряблые мешочки.
- Вам придется написать объяснение по поводу этих денег на имя начальника Горотдела Волгина, - дружески посоветовал я.
- Почему - Волгина? - удивился Директор. - При чем здесь Волгин? Начальник милиции...
- Сбежал, - посетовал я. И обнадежил: - Но мы объявили его в розыск. Готовьтесь к очной ставке.
Наша импровизированная комиссия тем временем изъяла необходимые финансовые документы для дальнейшей работы с ними. Опечатала сейфы.
- Все свободны, - сказал я. - Покиньте помещение.
- Вы отдаете отчет в своих действиях? - вдруг запоздало осмелел Директор. - Я сейчас же доложу господину Мэру.
- А поехали вместе. Мы как раз собираемся его допросить.
- Ничего не понимаю... - Первые честные слова за все время.
- Что тут неясного? Завод возвращается прежнему владельцу. Людям, которые его возводили. И которые на нем работали. И будут работать.
- А мы?
- А вы, скорее всего, под суд пойдете. Так что постарайтесь в своей записке как можно убедительнее объяснить наличие у вас такой суммы. От этого зависит ваша судьба. Все, - отрубил я. - Разбежались.
- Подождите, - придержал меня за локоть Директор. - На два слова. Приватно.
Какие слова знает!
Но и мы не из крайних.
- Что вам угодно? - с легким наклоном головы.
- Насколько я понял, вы обладаете полномочиями. Предлагаю сотрудничество.
Вот это понятно.
- Сколько?
Он назвал сумму вдвое большую, чем прятал в своем сейфе.
- Вы нагло лжете! - Я прямо весь возмутился. - Где же вы возьмете такие деньги?
- У меня есть, - лихорадочно зашептал. - Власти меняются, деньги остаются. У умных людей.
- Так то у умных. А вы мне льстите. - И сменил тон: - Сам заначку покажешь? Или потрясти тебя? Козел!
Трехголового Горыныча вытолкали на крыльцо и спустили по ступеням в толпу рабочих.
- Значит, так, товарищи, - призвал к вниманию Руководитель акции.
- Делами вашей администрации займется милиция, отдел по борьбе с приватизацией. И в зависимости от результатов экспертизы виновные немедленно понесут наказание. В соответствии со степенью вины.
Далее он назвал суммы, изъятые из заводской кассы.
- Этих денег, с учетом ваших окладов, как видите, достаточно, чтобы погасить задолженность за два месяца. Но они предназначены не вам, а вашему руководству. Которое к тому же не стеснялось содержать три дорогие машины (приобретенные, кстати, на средства завода), водителей, а также веселый профилакторий с обслуживающим персоналом.
- Ах ты сволочь! - взвизгнула и заплакала одна из работниц. - Ты свою толстую жопу за пятьсот метров на Завод возишь, блядей содержишь, а мне детей кормить нечем! - И врезала Директору по морде пустой хозяйственной сумкой.
Тут началось...
Пилипюк подошел ко мне. Поглядывая на побоище. За советом подошел.
Но я его неправильно понял:
- Может, хватит?
- Еще трошки, полковник. - Пилипюк начал на месте приплясывать. - Да хиба ж так их надо бить? Жируют, мрази, на людской беде...
- И не вздумай. Не твое дело, - осадил его я. - Разнимай. А то поздно будет.
- Черствое у тебя сердце, полковник. Як каменюка холодное.
Вот тут ты не прав. Я - разный по сердцу. Могу, например, простить человека, укравшего кусок хлеба от голода. Но никогда не прощу людям, которые заставили его это сделать.
Пилипюк выдернул из толпы разгневанных женщин (мужики мараться не стали) помятое и побитое трио, усадил на ступени. И, по-моему, все-таки добавил. Кажется, Директору. Потому что тот со ступеньки опять упал.
- Граждане, - сказал я. - Сейчас вы получите деньги. За два месяца. В ближайшие дни мы продадим автомашины - это еще месяца на три. С сегодняшнего дня выбирайте себе дирекцию - только не ошибитесь на этот раз - и оформляйтесь на работу. Условия вам известны. Завтра приступайте к демонтажу оборудования и выделите людей для подготовки цехов в Зоне. Транспорт и людей для перевозки станков мы обеспечим. Но имейте в виду - я объявил войну, поэтому - работать как в военное время. Через две недели чтобы пошла продукция. Со знаком качества. Номенклатура ее разработана и согласована с потребителем. Так что крепите, друзья, союз серпа и молота.
Кстати, - спохватился я. - Сухой закон я не вводил. Выпивку разрешаю. Пьянку - нет. Появление в общественных местах в виде, оскорбляющем человеческое достоинство, будет сурово караться. По понедельникам - перед работой - алкогольный контроль. По результатам его - включается система штрафов. Это для начала.
Оставив на Заводе свою охрану, мы вернулись в Горотдел, и я сказал Волгину:
- На квартиры и дачи Директора, Главбуха и профлидера- с обыском. Имущество описать, деньги конфисковать.
- У Директора дача в Заречье.
- Вот и хорошо. Пусть помнят, кто здесь теперь хозяин.
Узкая, неприметная дорога среди деревьев. Рубленый дом - сказочный терем, за тыном из заостренных бревен. На двух углах - сторожевые и боевые башни с шатрами из побелевшего теса. За теремом - небольшое, но непроходимое болото. Ворота кованы железом. За ними еще одни - подъемная решетка из могучего бруса. Крепость. А по назначению - охотничий домик Губернатора.
В крепости, не считая гарнизона, трое: сам Губернатор, бывший начальник Горотдела Иван Семеныч Козлов и бывший вор, а ныне крупный авторитет Ваня Заика. И таинственный посланец.
- Ну что там? - спрашивал Ваня посланца.
Надо заметить, что кликуху свою Ваня получил метко. В обыденной речи он говорил гладко. Заикался только на допросах.
- Беспредел, - посланец хлебал чай с коньяком. - Даже Городничего взял. Грозится в расход пустить.
"Псих? - подумал Ваня. - Или за ним что-то стоит?"
А вот что за Серым стоит, Ване никогда не понять.
- Как братва, держится?
- Отсрочку взяли. Говорят - дело очень серьезное, надо взвесить, прикинуть. Свои, мол, условия двинуть.
- Молодцы. А Сергеев? Принял отсрочку?
- Принял...
- Что замолчал? Говори.
- Не знаю, Ваня, что сказать. Не прост Сергеев... Что-то такое мутится в Заречье...
- Да ты толком сказать попробуй, не можешь?
- Слушок, Ваня, ходит, что кое-кто из братанов наших вяжется с ним.
- С Сергеевым? - Ваня привстал, словно к прыжку готовый.
- Не хочу ребят обижать. Замажешь других - сам потом не отмоешься. Слушок, запашок идет... Вроде Арнольд к нему ездил...
- У него что, пропуск в Слободу, - буркнул со злобой Семеныч, Сергеевым подписанный?
Да, эта отсрочка другой цвет получает. Черной измены. На раскол Сергеев пошел, стравить ребят хочет...
- Как его достать?
- Не подступишься.
- Так не бывает, - буркнул Семеныч.
Губернатор ничего не сказал, он пил. Похоже, он вообще не понимал, что происходит. Да на него никто и не обращал внимания, толку все равно никакого. Не мешает - и ладно.
- Думай, Семеныч, ты умеешь, - попросил Ваня.
- Снаружи он прикрыт. Надо изнутри искать. Человека с проблемой. Которую Сергеев решить не может. А мы можем.
У Вани заблестели глаза:
- Семеныч, ты ведь такого человека вспомнил, да?
Семеныч ухнул, как филин в ночи.
- Вспомнил... Я его никогда не забуду. Девятый год квартиру просит. Двое детей. Жить негде, угол снимает. Теща - стерва. Что можешь предложить?
- Домик в Заречье. Небольшой, но ему хватит. Кое-что из обстановки кину. Ну, холодильник там, видачок попроще.
- Лады, - хлопнул Семеныч по столу тяжелой ладонью. - У тебя какой-нибудь отморозок в гвардии есть? Чтоб не жалко было.
- Мне никого не жалко, - равнодушно признался Ваня. Но все-таки уточнил: - Для такого дела.
- А ты вот что, - Семеныч повернулся быковато к посланцу. - Ты этого опера знаешь. Как он в Заречье засветится, прощупай его легонько. Но, - он поднял палец-сардельку, - в общем с ним говори. О возможном сотрудничестве. О Сергееве не сразу. Только когда на посулы клюнет.
- Понял. А если на пряник не бросится, плеть покажу. Детишкам его.
- Не вздумай, - взревел Семеныч. - Ты об этом забудь навсегда! И во сне чтоб не снилось. Озвереют менты. Ногами затопчут. Голыми зубами порвут.
- Торопиться надо, - задумчиво сказал Ваня. - Сергеев колесо уже приостановил. Если в свою сторону раскрутит - все, не остановишь, обороты наберет - хана нам всем.
Он что, колесо истории имел в виду? Ее уроки, стало быть?
Надо сказать, что Сергеев не бросил события в Заречье на самотек. Там постоянно работали его агенты в самом невинном облике - то плотник, нужда в котором постоянна, то автомеханик, то водопроводчик - ведь Заречье было полностью отрезано от сферы бытовых услуг. А без них и крутым круто приходится.
