Владимир Голубев - Взрослое лето
Мила встала с кровати и принялась одеваться, стрелки часов дремали уже около десяти. Скутер замолк, и вскоре деликатный стук в калитку донёсся в дом.
– Здравствуйте. К вам можно?
– Заходите. Я скоро буду, – Мила крикнула гостю в окно и пошла умываться.
– Мам, кто там? – заспанная девочка прошлёпала босыми ногами по прохладному полу и встала сзади.
– Журналист.
– Он уже здесь?
– А ты думала, хорошо хоть вечером не приезжал выяснять отношения.
– Пойду одеваться.
Мила вышла в халате и в домашних тапочках во двор, где на лавочке сидел Женя. Услышав скрип двери, он поднял голову и радостно крикнул:
– Я тут видел ёжика! Он, правда, уже убежал.
– Здравствуйте, Женя.
Вглядевшись в лицо парня, Мила ахнула: под обоими глазами журналиста синели настоящие «фонари», на скуле оказалась приличная набухшая ссадина, а левое ухо подозрительно утолщилось да ещё отсвечивало синюшным цветом.
– Что он с вами сделал! – всплеснув руками, выпалила Мила.
– Да, вот так получилось. Хорошо, жив остался, спасибо из соседнего спортзала прибежали ребята и оттащили Дмитрия. А то и не знаю, чем бы всё это закончилось. Он здоровый, как медведь. Но я, между прочим, сопротивлялся!
– Извините, но то, что произошло вчера, для меня полная неожиданность. Я и подумать не могла, что он именно вас ко мне приревнует.
– Ну да ладно. Я приехал пораньше, беспокоясь о вашем и Алёнином самочувствии. Подумал, что он и к вам мог приехать на разборки.
– Да, заезжал вечером, но обошлось без насилия. Позавтракаете с нами?
– Если только чая. А как Алёнка?
– Жива-здорова, умывается. Я пойду на кухню, а как вволю надышитесь лесным благоуханием, милости просим.
Мила на кухне поставила чайник на плиту и налепила сырников на завтрак. Хлопнула входная дверь. Девчонка вяло натянула старую футболку и шорты и отправилась к гостю. Женя сидел за столом и смотрел в окно, иногда улыбаясь, словно вспоминая что-то хорошее.
– Женёк, привет!
– Привет!
– Ну, он тебя отделал! Вот козлище!
– Видишь, твои обещания не подтвердились, если мягко сказать. Видно, кто-то всё-таки пустил слухи по посёлку.
– Да, та училка, стопудово! Она мне сразу не приглянулась, вроде уткнулась в глянцевый журнальчик, а сама, получается, всё слушала и кому-то настучала в нашей деревне.
– Похоже.
– Жень, прости меня, дуру.
– Придётся, ты же мне помогла.
– А вы о чём шепчетесь, – входя спросила Мила. – Нашли убийц?
– Мам, подожди с убийцами! Поставь на стол чайник и сырники. Хочешь, помогу?
– Помоги.
Алёнка взяла из рук матери глубокую тарелку с румяными сырниками. Поставив, отошла к окну.
– Я вчера тебе не всё рассказала, – начала девочка. – Я тоже приложила руки к этой истории с ревностью и мордобоем.
– Что?
– Ну, когда я упрашивала следователя принять молодого журналиста, то обмолвилась, мол, это мой будущий отчим, ухаживает за тобой. А училка, что торчала на допросе, услышала и, небось, распустила слух в нашей деревне. А этот одноклеточный сошёл сума. Хотя какой у него…
Мила не дала договорить дочери и, схватив кухонное полотенце, стала хлобыстать дочку. Девчонка, как была босая, бросилась на улицу, а та за нею с криком:
– Бессовестная! Хочешь всех нас перессорить?
– Прости, мама, я больше не буду! – кричала в оправдание девочка, а спасаться пришлось в крапиве, за домом.
Мила отдышалась и вернулась на терраску, где Женя с побелевшим лицом дожидался развязки семейной драмы, неожиданно произошедшей на его глазах.
– Извините, Евгений. Алёна в последнее время берет на себя слишком много.
– Вы меня тоже извините…
– Перестаньте. Вы замечательный молодой человек, который нам помогает. Я, кстати, тоже про вас говорила следователю.
– Спасибо, мне хочется сделать интервью и поскорее окончить свою летнею практику.
Мила посмотрела куда-то вперёд, заулыбалась:
– Я тоже мечтала учиться в Москве.
– А я в Петербурге.
– А мне Питер не по душе: холодный, серый, как водяной, в заморозок вынырнувший из болота в облаке пара ранним солнечным утром. Москва, она своя, как подруга, нет, как дальняя пожилая родственница. Хотя в ней тоже правды днём с огнём не сыщешь. Ну да ладно, куда меня занесло.
– Я не повёз свои документы в Петербург, а поступил в Московский университет. И к дому поближе.
– Ну вот и хорошо. Время расставило всё на свои места.
– Спасибо за добрые слова. Но мне пора ехать, мы с отцом договорились отремонтировать мебель в редакции.
– Может и мне отправиться с вами, я могла бы убраться в кабинете?
– Спасибо, я отвёз туда с утра мать и сестру, они уже наводят порядок.
– Какая у вас дружная семья. Я тоже всю жизнь хотела брата или сестру. Но у мамы с папой не получилось… ой, зачем я вам всё это рассказываю?
– Мне интересно о вас всё, – Женя осёкся и прибавил: – Я пошёл, пока.
– Счастливо, необычный молодой человек.
– Я позвоню, если что-то новое узнаю от следователя. И, пожалуйста, будьте осторожнее с Дмитрием.
– Да, конечно. Только ещё хотела спросить, но никак не решалась, вы написали заявление в милицию?
– Милиции давно нет, а в полицию я не обращался. Ну, по своим соображениям.
Он помолчал и добавил, потупив глаза:
– Я всё понимаю. Не надо ничего мне говорить.
Журналист поднялся и вышел с террасы. Из зарослей донеслось:
– Женька, прости меня дуру, я больше не буду!
Парень улыбнулся, махнул рукой и с лёгким сердцем прикрыл калитку. Следовало поторапливаться, отец уже дожидался в редакции.
Мила вышла за дверь, и с порога крикнула дочери:
– Выходи, горе моё луковое!
– А лупить будешь? – тонким голосом спросила дочь.
– А кто тебя лупил-то? Хотя за твои дела стоило, иди завтракать, а потом помоешь посуду.
– Иду.
Алёнка нерешительно зашла в дом и, сев за стол, взяла с блюда остывший сырник.
– Возьми сметану.
Людмила, подобно маятнику, нервно ходила по террасе из конца в конец. Наконец остановилась около дочери и, облокотившись на спинку стула, громко сказала:
– Завязывай со своими расследованиями! Видишь, к чему приводят твои детские игры во взрослую жизнь! Мало того, что ты меня терроризируешь, теперь принялась за окружающих. Ещё не хватало нам крови! Довольно!
– Я всё поняла, мама.
– Ешь и будем заниматься уборкой, а то гостей принимаем, да редко убираем! Положи-ка мне пару сырников, под ложечкой сосёт! Проспали всё утро, время почти одиннадцать часов.
Из-за неприкрытой двери с улицы ворвался тёплый ветерок, маня в дальние странствия.
– Может, махнём на озеро, искупаемся, позагораем?
– Пошли, только вначале быстро уберёмся и пойдём. А завтра отправимся в посёлок, сходим на утреннюю службу к отцу Андрею.
На следующий день лесные затворницы опоздали к началу заутрени. Храм оказался полон. Читали пророчества из Нового Завета. Кто-то стоял коленопреклонённо, а несколько человек неистово делали земные поклоны. Людмила подала записку о поминовении родителей. Они стояли слева, напротив притвора и купели, осеняя себя крестным знамением.
Дьяк гудел читая молитвы.
– Аминь, – кланяясь, отвечали прихожане, на каждую следующую молитву, доносившуюся с амвона.
Благословенные песнопения и молитвы даровали умиротворение, убирая накопившуюся душевную усталость. Припоминалось детство, безоблачные деньки и картинки из детской Библии. Огромный и добрый мир ждал за воротами храма, грезилось, навек ушедшие родные где-то рядом, поблизости.
Священник дошёл до имён из записок, а клир на хорах запел, унося прихожан с собою в водоворот небесной музыки:
– Господи, помилуй.
К концу службы дети, устав находиться около родителей, стали ходить по храму, обходя верующих, словно деревья в лесу. Когда погасили свет, они стали бегать друг за другом, улыбаясь друг другу и взрослым. Вот вновь вспыхнула большая люстра и храм залился благодатным светом, в глазах малышни вспыхнули огонёчки радости. Рядом молодая женщина в узкой юбке и с ребёнком на руках долго прикладывалась к иконе Богоматери, что-то безмолвно шепча, то ли ища защиту, то ли спасение для маленького.
После службы прихожане стали расходиться. Иерей приметил гостей из леса и широко улыбаясь, подошёл к ним:
– Приветствую вас. Давненько вас не видел. Вы в добром здравии, у вас всё хорошо?
– Да, отец Андрей, слава Богу. Благословите нас с Алёной.
После благословения священник предложил:
– Пойдёмте в воскресную школу, попьём чая с прихожанами и заодно пообщаемся.
– Спасибо за приглашение.
Они вышли во двор, и Алёнке захотелось, как на Пасху, бегом подняться по каменным ступеням на колокольню и, обжигая ладони верёвками, звонить во все колокола. Но праздника в тот день не водилось. К счастью, вокруг оказалось много знакомых по воскресной школе и посёлку.
Отец Андрей, несмотря на возраст, был по-юношески розовощёк, с длинной светло-русой бородой. С высоты своего немалого роста он улыбался и внимательно слушал истории прихожан, иногда что-то отвечая или благословляя. Матушка суетилась по хозяйству, и от неё ни на шаг не отходила стайка малышни.
