Рут Ренделл - Озеро тьмы
Сегодня утром мистер Кохрейн не поздоровался. Рывком натянув на себя куртку, как у торговца скобяными изделиями, он пустился в довольно несвязные рассуждения о последних несчастьях своей невестки, сообщив при этом сведения, которые в других обстоятельствах получить от него было бы затруднительно. Зеленая нейлоновая щетка скребла потолок.
— На грани серьезного нервного срыва, Мартин, так говорит док. Он прописал ей восемь таблеток валиума в день… нет, вру, двенадцать. Я полночи был с нею там, в номере двадцатом, и я не побоюсь вам сказать, Мартин…
— Номере двадцатом? — рискнул Мартин.
— Номер двадцать, Барнард-хаус. В начале Лад-брок-Гроув, знаете? Сколько раз вам повторять? Как об стенку горох. А теперь посторонитесь, а то паутина упадет на ваш дорогой костюм. Красивые эти хризантемы, правда? Должно быть, дорогущие… Сегодня они, как говорится, цветут, а завтра отправятся в печь.
Хорошо бы, подумал Мартин. Но утром в понедельник желтые хризантемы выглядели такими же агрессивными и свежими… По дороге на работу он отправил законченное письмо к миссис Кохрейн. Мартин выбрал маршрут по Хайгейт-Хай-стрит и Саутвуд-лейн, чтобы проехать мимо цветочного магазина, но в двадцать минут десятого магазин был еще закрыт. Подождав до десяти, он позвонил в «Блумерс». Трубку взяла другая девушка, хозяйка «Блумерс». Мартин попросил пригласить мисс Браун и задумался, почему ему послышалась нерешительная пауза перед ответом девушки, которая сказала, что сейчас позовет Франческу. В трубке раздался ее голос, мягкий, серьезный и слега виноватый, и сердце Мартина забилось быстрее. Да, они завтра увидятся, она этого очень хочет, только ей придется подождать, и заедет ли он за ней в магазин?
Мартин пообедал с Гордоном Титертоном на Масуэлл-Хилл. Гордон изобрел новую систему налогообложения. Разумеется, о ее применении не могло быть и речи, это чистая наука, но Гордон чрезвычайно гордился своей системой, уверенный, что ее использование разрешило бы все экономические проблемы страны. Он постоянно говорил о ней. Его маленькие близорукие глаза блестели, голос дрожал от волнения, как дрожит у других мужчин, когда они говорят о женщине или о произведении искусства. Мартин расстался с ним у подножия холма и направился в бюро путешествий, где купил билеты для миссис Бхавнани и Сумы. Принести их Бхавнани домой или отправить по почте? После довольно долгих раздумий он решил отослать их доктору Гопалу.
Франческа позвонила во вторник без двадцати пяти десять и сказала, что не сможет с ним встретиться и чтобы он не приезжал в магазин.
— Это невозможно, Мартин, случилось нечто ужасное! Ты читаешь «Пост», Мартин?
Он не понял, подумав, что речь идет об электронной почте.
— Местная газета, «Норт Лондон пост». Я знаю, ты ее выписываешь, я видела ее, когда была у тебя. Мартин, обещай, что не станешь в нее смотреть, когда она придет в пятницу. Пожалуйста, Мартин. Мы увидимся в пятницу, и я все объясню.
После того, как Франческа повесила трубку, Мартин подумал, что если она уволится с работы, он не сможет ее разыскать — и потеряет навсегда. Она была похожа на одну из сказочных героинь или персонажей «Тысячи и одной ночи», которые появляются из ниоткуда и исчезают непонятно куда, причем угрожают исчезнуть навсегда, если возлюбленный попытается приоткрыть покров окутывающей их тайны.
В отсутствие Франчески неделя тянулась мучительно медленно. Все его мысли были заняты девушкой. Почему она просила его не заглядывать в местную газету? Но ведь он ничего ей не обещал. Данное слово пришлось бы сдержать, однако Мартин не обещал, а Франческа не настаивала, что довольно странно. А может, подумал он, на самом деле она хотела, чтобы он заглянул в «Пост», боялась и одновременно желала этого, потому что в газете должна выйти статья о ней, выставляющая ее в выгодном свете? Франческа была очень скромной и застенчивой. Возможно, она просто стесняется, что он увидит, как ее хвалят? Может быть, она участвовала в каком-то состязании, подумал он, или с блеском сдала экзамен? Мартин позволил себе пофантазировать, представив на первой странице газеты фотографию Франчески с подписью, что она самая красивая продавщица цветов в Лондоне.
Почтальон и мистер Кохрейн пришли одновременно. Мистер Кохрейн кисло поздоровался и, не сказав ни слова о своей невестке, сразу принялся мыть окна с помощью замши и мыльной воды. Мартин вскрыл письмо, судя по штемпелю, отправленное из Баттерси. Мистер Дипден писал, что за свои семьдесят четыре года еще не встречал такой доброты, что это невероятно и он просто потрясен. Сначала он решил отказаться от предложения Мартина, слишком уж оно щедрое, но теперь ему кажется, что было бы неблагодарным и даже неправильным отвергать его. Мистер Дипден с радостью его принимает. Урбан закрылся в спальне, подальше от мистера Кохрейна, нацарапал коротенькую записку мистеру Дипдену и вложил в конверт вместе с чеком на пятнадцать тысяч фунтов. Затем написал миссис Уотсон, предложив позвонить ему на работу, чтобы они могли договориться о встрече.
Яркое солнце отражалось от белых, покрытых льдом крыш, которые тянулись под его окном, словно сверкающий горный хребет. Похоже, день будет ясным. Сегодня пятница, и вечером у него свидание с Франческой. Он стоял у окна спальни, смотрел на белые крыши, на длинные тени, на редкие столбики белесого дыма, пробивающиеся сквозь туман. Через автостоянку шел разносчик газет со своей брезентовой сумкой. Мартин отвернулся от окна и перешел в гостиную, где мистер Кохрейн надраивал зеркальное стекло, а хризантемы были такими же свежими, как и прежде. Он отнес вазы в кухню. Ему показалось, что большие желтые соцветия с осуждением смотрели на него, когда он запихивал их в мусорное ведро.
— Удивительное дело. — Мистер Кохрейн вошел вслед за Мартином, чтобы вылить воду. — На них ни единого увядшего лепестка.
В щель для почты упали две газеты. Урбан взял их и посмотрел на «Пост». Вторую неделю подряд первую полосу занимал материал об убийстве в Парламент-Хилл-филдс. Сегодня это был репортаж о ходе расследования по делу Энн Блейк с броским заголовком о жестоком убийстве женщины и подписью Тима Сейджа. Мартин пролистал газету, пытаясь понять, что могло так расстроить Франческу — причем заранее. «Пост» представляла собой сорокастраничный таблоид, и это заняло довольно много времени, однако он ничего не нашел — ни фотографии, ни статьи. Часы показывали всего лишь без десяти девять. Под любопытными взглядами мистера Кохрейна Мартин начал снова просматривать газету, на этот раз медленно и тщательно.
Больше не в силах терпеть пристального внимания похожих на гальку глаз, искаженных бифокальными линзами очков, Мартин взял газету и удалился в спальню. Там он взял красный фломастер и, словно редактор, прошелся по каждой странице, отмечая проверенные галочкой внизу.
Искомое обнаружилось на седьмой странице, всего лишь абзац в разделе светской хроники под называнием «Заметки на полях».
Наступающий год будет волнующим для 35-летнего мистера Рассела Брауна, чья первая книга должна быть опубликована летом. Это исторический роман о Черной смерти[31] под названием «Железный кокон». Мистер Браун, специалист по XIV веку, преподает историю в Политехническом институте Северного Лондона. Живет с женой Франческой и двухлетней дочерью Линдси на Фортис-Грин-лейн.
Глава 8
— Поскольку, по всей видимости, это наша последняя встреча, — сказал Мартин, — я предпочел бы отвести тебя в какое-нибудь милое местечко. — Он обвел взглядом греческую таверну на Арчуэй-роуд, выбранную по настоянию Франчески. Здесь пахло маслом для жарки, а над витриной с сырым кебабом тянулись листья пластмассовой традесканции[32]. — Хотя не думаю, что это так уж важно. — В голову ему пришла неприятная мысль, одна из многих. — Кстати, что ты ему сказала — где ты теперь? И, если уж на то пошло, где, по его мнению, ты пропадала всю прошлую неделю?
— Он болел гриппом, — ответила Франческа, — и врач посоветовал взять неделю отпуска для восстановления сил. Поэтому он поехал к родителям в Оксфорд и взял с собой Линдси.
— Не могу поверить, что у тебя есть ребенок, — печально сказал Мартин. — Двухлетний. — К их столику подошел официант. Урбан заказал для обоих кебаб из ягненка и салат. Франческа что-то достала из своей сумочки и передала через стол. Он без всякого энтузиазма, даже со страхом смотрел на фотографию темноволосой и большеглазой девчушки. — Но где она? Кто с нею сидит, когда ты на работе? — Это прозвучало так, словно он был не в силах ей поверить, словно подобные вопросы могли запутать ее и заставить признаться, что она солгала, а газета ошиблась.
— В дневных яслях. Я отвожу ее туда утром, а Рассел забирает. Он возвращается домой раньше меня.
