Далия Трускиновская - Как вы мне все надоели!..
– Угомонись, Эрна. Так же всегда было, – напомнил Жилло. – Женщина стряпала, мужчина пахал...
– Ну и неправильно все это было! – заявила она. – Погляди на меня, я что, пахать не смогу? А вот он пусть котел картошки начистит! Правильно придумала Равноправная Дума, теперь нам, женщинам, жить будет легче, кончилась наша каторга.
– Видно, не нужен тебе больше твой муж, – усмехнулся Жилло.
– А что в нем хорошего? Такой же бездельник, как и другие. Сын – и тот не от него...
– Сын? – Жилло уже потерял способность изумляться. Конечно, было невероятно, что Эрна родила тогда ребенка, но он вдруг понял – это случилось, уж очень она хотела.
– Твой сын, Жилло. Только не стоило мне тогда рожать. Неудачный у нас с тобой парень получился.
– Это как – неудачный? Больной, что ли?
– Ну, как пожрать – он не хворый. Но сидит часами, смотрит непонятно куда. Ты его утром спросишь – Виго, тебе каши в миску добавить? А он к обеду отвечает – спасибо, матушка, я сыт...
– Виго, значит. Где он? – стараясь соблюсти спокойствие, спросил Жилло.
– Возле общественного хлева околачивается.
– Я хочу его видеть, – хмуро сказал Жилло. Новость его как обухом по лбу шарахнула. Единственный сын! И неудачный...
Парень действительно был так себе... Жилло – тонок, жилист, смугл, а этот – крупный, рыхловатый, весь какой-то белесый, как разваренная картофелина. Сидел на бревне, травинкой букашку по коре гонял. Пять минут гонял, десять. Смотрел Жилло, смотрел, и стало ему кисло. Не просыпалось в душе ничего такого... отцовского...
– Да, напрасно мы тогда... – пробормотал он.
– Мне это здорово помогло, – ответила она. – Я ведь, дура, до сих пор подарочек твой храню. Хотя по нему помойное ведро плачет...
– Ну так отдай... – все еще мучаясь и переживая, попросил Жилло.
– Пошли.
Привела Эрна Жилло в свой домик. Рассказала по дороге, что муж оправился, что насчет ребенка подозрений не было, а других детей она не родила – сперва трудно жить было, потом поняла, какой у нее Виго неудачный, и не захотела. И вынула она из шкатулки с дешевыми бусами бумажку, и развернула бумажку, и достала тусклого золота колечко.
– Спасибо, что сберегла, – горько улыбнулся Жилло.
А больше ему и сказать этой женщине было нечего. Сын Виго жил себе и жил, имея законного отца и мать, менять тут что-то – нелепо. Лучшее, что Жилло мог сделать – это оставить Эрну с ее семейством в покое. Да, правду сказать, именно это ему и хотелось сделать – поскорее оставить их всех в покое.
Объяснил Жилло Эрне, что нужно ему поскорее попасть в Кульдиг, и пожаловался на мужичков, не решившихся его туда отвезти.
– Ну и дурачье, – сказала Эрна. – У нас же есть список доходов и расходов для детского дома, а в нем – строчка «случайные пожертвования» . Вот туда мы твою плату за повозку и впишем. А пропить – пусть они свои последние штаны пропивают!
Согласился Жилло на такую махинацию – и пожалел. Потому что когда к домику Эрны подкатила телега и Эрна спрыгнула на землю, оказалось, что вожжи держит Виго.
– Женщины решили, что он уже достаточно взрослый, – смущенно сказала Эрна. – Вполне может довезти тебя до Кульдига и вернуться обратно. Не такая уж великая наука... Я не хотела... Все так решили...
Пожал незаметно Жилло Эрне руку, кинул котомку в телегу и сам рядом с сыном уселся. Поехали.
Сперва молчали. Жилло колечко на пальце крутил. Удивительно, что нашлось это заветное колечко. Ведь могла выбросить в помойное ведро...
– Это золотое? – неожиданно спросил мальчик.
– Нет, Виго.
– А какое?
– Ты не поверишь... – и Жилло задумался, вспоминая. – Если хочешь, расскажу, как оно ко мне попало.
– Давай, – вялым голосом позволил Виго.
– Я когда-то травознаем был. Жил с дедом в горах. И целыми днями по склонам лазил, целебные травы и корни искал. Однажды вскарабкался на вершину, там сосенка крошечная выросла, а в хвое запутался длинный золотой волос.
– Из настоящего золота? – не поверил Виго.
– Да нет, он просто выглядел, как золотой. Я его распутал, растянул еле рук хватило. Женский волос чуть ли не в пять футов длиной – вот что это было такое! Видел ты где-нибудь такие волосы?
Виго недоверчиво на него покосился.
– Накрутил я его на палец, получилось колечко. И так этот волос улегся, что оба кончика потерялись и стало кольцо, будто металлическое. Носил его, носил – как будто с хозяйкой обручился...
Сказал это Жилло – и чуть собственным языком не подавился. Так ведь и получилось! Надел он волосяное колечко семнадцатилетним – и женился после этого? Да никого подходящего не нашел! Недавно, можно сказать, окончательно решился – и опять недоразумение. Получается, ждал ту, у кого этот длинный волос улетел. Ничего себе обручился! И, главное, на старости лет вернулось к нему заветное колечко. К чему бы?
– А я думал, золотое... – буркнул Виго.
Дальше ехали молча, пока не добрались до поворота. Из леса выбегала широкая тропа и втекала в большую дорогу. Виго остановил лошадь.
– Я сойду, ладно? – сказал он. И, неуклюже спрыгнув с телеги, пошел по тропе. Жилло крутил, крутил колечко и вдруг сообразил – парень-то задерживается! Не случилось ли чего?
Новоявленное отцовское чувство вытряхнуло его из телеги и погнало по тропе. Виго как сквозь землю провалился. Бросив лошадь с телегой на произвол ее лошадиной судьбы, Жилло быстрым шагом шел и шел, пока не увидел сына. Тот был в странной компании – с ним беседовала сгорбленная старуха, запустив при этом руку в пышный загривок ручного волка. Жилло так и встал посреди тропы.
Виго обернулся и посмотрел очень даже недовольно. Старуха что-то сказала ему и пошла прочь, опираясь на своего волка. А мальчик медленно побрел к отцу, шлепая деревянными башмаками.
– Это Мартина, – объяснил он. – У нее колени воспалились и поясница болит. Ей уже недолго жить осталось.
– Ты ей лекарство привез? – спросил Жилло, припоминая, давала ли Эрна сыну такое поручение.
– Нет, хлеба полкаравая и сало.
– Где же ты хлеб держал? – удивился Жилло, потому что никакого узелка мальчик с собой не имел.
– Под рубашкой, на пузе, – признался скучным голосом Виго.
– Мать, что ли, отвезти велела?
– Нет, мать не знает. Я сам.
– Сам? – не поверил ушам Жилло.
– Она же старая и ей недолго жить осталось, – повторил сын, глядя на него даже с некоторым удивлением – как это взрослый не понимает простых вещей?
Они вышли из леса, сели в телегу и до самого Кульдига не получалось у них разговора. А до чего кисло было у Жилло на душе – этого и вообразить себе невозможно. Одно утешало при расставании – он знал, где живет мальчик, и мог, если судьба позволит еще не раз туда вернуться.
– Вот плата за провоз, отдашь матери, – сказал он, вылезая из телеги у городских ворот. – Давай езжай скорее, а то уже поздно. Пока вернешься ночь настанет.
– Я ночи не боюсь. Ночью всякие хорошие вещи придумывать можно, сказал Виго. – Ты попробуй. Я когда не сплю, всегда придумываю. Ну, будь здоров, дяденька.
И уехал. Смотрел ему Жилло вслед, смотрел – пока не скрылась телега за поворотом. Вздохнул – поговорили папаша с сыночком... Стало быть, ночлег искать надо. Не к лекарю же проситься... Кстати, еще неизвестно, каким боком вышла ему дурацкая экспедиция графа в замковые мастерские.
Ночлег Жилло нашел сразу. То есть как – сразу? Сперва шел он из улицы в улицу, обнаруживая лишь запертые двери питейных заведений. Очевидно, Равноправная Дума всерьез принялась за кульдигских пьяниц. А потом увидел дверь, ведущую в погребок. Дверь эта была распахнута, внизу было светло, а уж какой галдеж оттуда шел – так прямо сердце радовалось! Хозяйка давала разгон служанке за разбитую посуду, одновременно костеря еще кого-то за сырые дрова и иные неприятные вещи. Жилло спустился в погребок – и только вовремя брошенная на стол монета угомонила пышную красавицу-хозяйку.
Она прогнала своих помощников на кухню и сама подала Жилло ужин. Более того – присела рядом, пока он с едой управлялся. Похвалил Жилло стряпню – оказалось, хозяйкина заслуга. Похвалил он чистоту – и приглашения на ночлег удостоился.
Тогда он и кабачок похвалил. Особенно ему вдруг полюбились невысокие сводчатые потолки. Прямо графским замком повеяло.
Спросил Жилло у симпатичной хозяйки, что это еще за чудо. И услышал, что раньше тут действительно замок стоял, но на неудачном месте – весь первый этаж в землю ушел, второй про войне пострадал, его перестроили, а третий уж вовсе заново делали. Чей замок, какого времени – поди теперь докопайся! Одни своды остались. Может, двести лет назад под этими сводами столы накрывали, жареных кабанов на огромных блюдах выносили... или с охоты всадники сюда прямо на конях врывались, впереди – сам король...
