Андрей Шляхов - Психоаналитик. Шкатулка Пандоры
Перебрав в уме всех бывших пациенток, Михаил так и не смог выбрать из них кого-то. Да, трое, нет — четверо из них жаловались на сильную ревность со стороны своих мужей, но одна пациентка переехала жить в Испанию, у мужа там какой-то винодельческий бизнес, с двумя другими Михаил закончил работать довольно давно, более двух лет назад, так что они уже вряд ли «актуальны», а четвертая овдовела незадолго до завершения сеансов… Овдовела? А что, если это Анна устроила слежку? Или, скорее, Тамара?
Михаил еще раз посмотрел в зеркало. «Нексия» стояла на том же месте. Тамара? Очень может быть.
— … … …! — выругался вслух Михаил и, забывшись, стукнул кулаком по рулю.
Руль отозвался коротким сигналом. Парень и девушка, «голосовавшие» метрах в десяти впереди, вздрогнули. Михаил улыбнулся и моргнул фарами. Девушка показала ему язык. «А ведь редко сейчас показывают друг другу язык», — подумал Михаил. Когда он был ребенком… впрочем, дети вообще ведут себя более естественно, нежели взрослые, и делать какие-то «временные» выводы, сравнивая детей и взрослых, по меньшей мере опрометчиво.
Михаил поймал себя на том, что уже не думает про слежку, и улыбнулся. Против науки не попрешь — мозг попытался увести его мысли подальше от чреватой расстройствами темы. Бессознательное заботилось о Михаиле, ловко и незаметно управляя сознательным.
Бежевая «Нексия» продолжала стоять позади, только двигатель уже был выключен и фары погасли.
«Идиоты какие-то, — раздраженно подумал Михаил. — Неужели до них не доходит, что подобным поведением они выдают себя с головой? Или просто дилетанты, никогда серьезно не занимавшиеся слежкой».
А все-таки зачем Тамаре следить за ним? Или наличие у Тамары некоей тайны побуждает неосознанно приписывать ей все таинственное? А почему не Анне? Нет, Анна не такая… Не такая? Убедительно…
Сильно потянуло домой. Правильное, в общем-то, даже — закономерное желание, ведь стены дома связаны в нашем восприятии с безопасностью. Михаил еще раз глянул в зеркало, еще раз ругнулся сквозь зубы и повернул ключ в замке зажигания. Выждал минуту, пока справа не стало совсем-совсем свободно, и резко рванул с места. Бежевая «Нексия» повторила маневр с секундным опозданием. Если с мозгами у ребят было не очень хорошо, раз уж их обнаружил такой дилетант, как Михаил, то с реакцией дела обстояли куда лучше.
Теперь уже не осталось никаких сомнений — следят. Михаил запомнил номер «Нексии» полностью (на первую букву и серию он раньше внимания не обратил), отметил в уме, что машина московская, и решил пока ничего не предпринимать, на контакт не напрашиваться, в полицию не обращаться, а подождать дальнейшего развития событий.
Заезжать во двор следом за Михаилом преследователи не стали — поддали газу и проехали мимо. «Значит, знают, где я живу», — отметил Михаил. На душе стало как-то гадко и липко.
6
Оказалось, что в «Нексии» сидели не приколисты. Утром, сразу возле дома, позади «Лансера» пристроилась синяя «Соната», в которой, кроме водителя, никого не было. Дважды там, где машины ехали, а не ползли, Михаил пробовал вырваться вперед, но «Соната» всякий раз легко его нагоняла. Номер у нее тоже был московский, только код не 77, как у «Нексии», а 177.
Всю дорогу Михаил думал о слежке, но так никакой убедительной версии и не придумал. Михаил привык давать всему происходящему рациональное объяснение, да и не галлюцинации же это, в конце концов, а реальная слежка! Да вдобавок на разных автомобилях… Серьезные люди, не дилетанты какие-нибудь. Кстати, а почему на разных? Если меняют автомобили, чтобы оставаться незамеченными, то зачем сидят на хвосте вплотную? Пофигизм дилетантов-исполнителей или обдуманное целенаправленное воздействие на нервы Михаилу? Чтобы он запаниковал и… И что он тогда должен сделать? Поспешить вывезти из квартиры в лес чей-то труп? Срочно поехать перепрятывать какие-то сокровища? Рвануть в Шереметьево и попытаться улететь из страны? Смысл-то какой во всем этом? Смысл непременно должен быть. Это же жизнь, а не фильм, снятый каким-нибудь авангардным абсурдистом или абсурдным авангардистом. Кто-то оплачивает слежку, иначе ее бы не было. Даром никто не работает.
Нахлынувшее раздражение по приезде в офис никуда не исчезло, а только усилилось. Впору было пожалеть об отсутствии секретарши, на которую можно было накричать для разрядки. Михаил так никогда бы не поступил, но о том, что у него нет секретарши, пожалел, с секретаршей гораздо удобнее. Правда, и денег она стоит немалых, зарплата, обязательные платежи с зарплаты, оборудование рабочего места… Нет, лучше уж как можно скорее выплатить ипотеку. Справляется же пока сам, долго ли умеючи? Чем правильнее организован процесс, тем меньшим количеством работников достигается результат. Недаром Суворов учил воевать не числом, а умением…
При упоминании Суворова черная тоска мгновенно овладела Михаилом, оттеснив раздражение куда-то на задний план. В тоске этой смешалось все самое плохое — безысходность, горечь и невосполнимость утраты, страх смерти, пронзительная обреченность одиночества. Михаил подошел к окну, распахнул его и стоял так, не замечая ничего вокруг до тех пор, пока не услышал за спиной:
— Доброе утро, Михаил Александрович.
У Ларисы Витольдовны все фразы получались вопросительными, словно она во всем сомневалась и все старалась уточнить. В самом ли деле доброе сегодня утро? Михаил Александрович демонстрирует ей свою спину или кто-то другой? Надо же — подошло время сеанса, а Михаил не только не настроился на работу, но даже телефоны не отключил. А уж насчет того, что негоже психологу встречать пациентов отвернувшись, вообще говорить нечего. Человек может решить, что тебе до него нет никакого дела, контакт исчезнет навсегда и вся работа пойдет насмарку. Обидчивее людей могут быть только люди.
На работу с давно знакомыми пациентами настраиваться легко. Лариса Витольдовна еще не успела застелить кушетку одноразовой простыней и взбить принесенную с собой подушечку, чтобы надеть на нее одноразовую наволочку (у каждого свои понятия о гигиене и комфорте), а Михаил уже сидел в кресле и приветливо улыбался.
— Вчера я опять сорвалась, — сообщила Лариса Витольдовна перед тем, как улечься. — Когда же это закончится?
— Когда-нибудь, — ответил Михаил. — Вы уже научились частично контролировать себя, не так ли?
— Научилась, — не то подтвердила, не то переспросила Лариса Витольдовна.
Ее сын, банковский деятель средней руки, был с Михаилом откровенен. «Маме нужен собеседник, — сказал он, — чуткий, понимающий, терпеливый, чтобы выслушал, посочувствовал и успокоил». Михаил согласился. С Ларисой Витольдовной он занимался не столько психоанализом, сколько психотерапией. Но и анализ имел место, так, например, Лариса Витольдовна с помощью Михаила сумела избавиться от «комплекса младшей сестры». Брат ее скончался семь лет назад, а комплекс, производное любви и обиды, продолжал существовать. Утрата объекта не приводит к исчезновению комплекса, он «перенаправляется» на другой объект или на фантом, замещающий утраченный.
Проводив Ларису Витольдовну, Михаил выглянул в окно — уж не топчутся ли на тротуаре какие-нибудь наблюдатели? Никого подозрительного не увидел, пешеходы двигались в обе стороны быстрым шагом, на окна не пялились, за входом не следили. Два автомобиля, припаркованные под знаком, запрещающим остановку с аварийными мигающими сигналами, тоже не вызвали подозрений, потому что от одного в сторону отделения банка, расположенного в доме напротив, спешил рысцой мужчина в черном костюме, а к другому столь же быстро подбежал лысый мужик в кожаной куртке (как ему не жарко-то?), сел на водительское сиденье и уехал. Обычная для центра Москвы ситуация — приткнуться негде, а остановиться надо. Да, при отделении банка есть крошечная четырехместная парковка, но с раннего утра и до позднего вечера она занята автомобилями сотрудников.
За три минуты до начала сеанса Анна позвонила на мобильный.
— Я дико извиняюсь, Михаил, — Михаила всегда интересовало, как это можно извиняться «дико», — но нельзя ли нам перенести сегодняшний сеанс на вечер? Я сознаю, что сейчас вы уже никого не сможете пригласить вместо меня, и готова оплатить ваш простой, ведь он произошел по моей вине…
Предложение понравилось Михаилу. Приятно иметь дело с понимающими людьми. А то некоторые пациенты могут позвонить минут через пять-десять после времени начала сеанса, сообщить, что они не смогут сегодня прийти, и не сказать ни слова об оплате за профуканное по их вине время.
— Никакого простоя не будет, — ответил Михаил. — Я поработаю над статьей, давно собирался, да все руки не доходили. А вот что касается вечера… В восемь вам будет удобно?
— Вполне! — сказала Анна и отключилась.
