Даниил Корецкий - Настоящее имя
После этого телефон на золотаревской кухне издает деликатный писк: все нормально, Иван Федорович, можно выходить.
Золотарев к этому времени всегда наготове, ему остается только взять свой "дипломат". Сергей ждет у двери и идет впереди, страхуя. В левой руке рация, правая в кармане, на взведенном пистолете. Вытащить и выстрелить секунда, но Сергей умеет стрелять и через карман. У киллеров в данном случае нет ни малейшего шанса. Впрочем, убивать начальника нелегальной разведки нет никакого смысла: другое дело - похитить, выдоить данные о зарубежной агентуре. Хотя... В сильном государстве такое немыслимо, а разведчики слабого никому особенно и не нужны. Разве что похитить для выкупа. Сейчас это - самая вероятная опасность.
Выйдя из подъезда, генерал осматривается, глубоко вздыхает и садится назад. Сергей плюхается рядом с шофером.
Воздух сегодня с утра мутноватый, будто каплю теплого молока добавили, - и в то же время светящийся, чистый, праздничный, как на средневековых фресках. Гемоглобин, адреналин - что-то такое растворено в утреннем московском пространстве, что-то здоровое, бодрящее, ещё не испорченное, не переработанное чужими легкими. Приятно. Если Золотарев и переберется в Ясенево, так только затем, чтобы сэкономить полчаса на утреннюю пробежку.
Секретарша Ирочка уже на рабочем месте и ставит мировой рекорд по скорописи.
- Доброе утро, Иван Федорович. Только что принесли из аналитического отдела.
Она передала Золотареву пакет. Иван Федорович быстро взглянул на бумаги, сказал:
- Очень хорошо. Через полчаса свяжитесь с Яскевичем, пусть зайдет ко мне.
Быстрые Ирочкины пальцы уже набрали нужную строчку в электронном "Органайзере", - можно не сомневаться, что ровно через тысячу восемьсот секунд Яскевич получит соответствующую информацию.
- Вам кофе или чай, Иван Федорович?
- Кофе, - Золотарев тепло улыбнулся. - Можно без пенки.
Ирочка улыбнулась в ответ - наверное, это был какой-то словесный код, значение которого не понять никому, кроме обладательницы самых стройных ног в аппарате СВР и её непосредственного начальника.
Золотарев открыл свой кабинет, прошел внутрь, повесил пальто в шкаф.
Бросил на стол пакет, достал из ящика пачку "Мальборо", закурил, сел в кресло и с головой ушел в изучение бумаг. Смалил он, как правило, только на работе - дома почему-то не хотелось.
Перед ним лежал отчет аналитического отдела "Деятельность агента Бена после ареста связников в 1969 году". Отчет помещался всего на четырех страницах и суть его была предельно ясна. Иван Федорович выпил кофе, выкурил ещё сигарету.
Да, все это может вылиться в грандиозный скандал.
- Подполковник Яскевич в приемной, Иван Федорович, - почтительно доложила Ирочка.
- Пусть зайдет.
Почти сразу распахнулась дверь.
- Разрешите?
У вошедшего - лицо интеллигента в пятом поколении, большие, широко расставленные глаза, безукоризненные манеры. Яскевич заведовал Западно-Европейским сектором с 1994-го и был одним из приближенных людей бывшего Директора. Тот сам относился к "высоколобым" и не боялся окружать себя такими же.
- Садитесь, Станислав Владимирович, - пригласил Золотарев. - Что вы думаете о последнем сообщении Артура?
Яскевич отличался тем, что помнил все шифровки, проходящие по его сектору.
- Думаю, что это ерунда. Томпсон и его жена сидят в английской тюрьме уже двадцать восемь лет. И ещё им осталось два года.
- А Артур видел его в Ницце. Причем с молодой и привлекательной женщиной. Явно довольного жизнью.
- Явная ошибка. Другого объяснения быть не может.
Золотарев кивнул, будто соглашаясь.
- Ну, а если все же не ошибка?
- Перевербовка? - Яскевич пожал плечами. - Столько лет прошло. Бен давно умер. Какое все это сейчас имеет значение?
- Лорд Колдуэлл давно умер, - снова согласился Золотарев. - Но в силу ряда причин, о которых речь пойдет позднее, нам крайне необходимо знать, какой ориентации он придерживался в последние годы жизни.
- После ареста Птиц он был настолько напуган, что отказался поддерживать с нами какие-либо контакты.
- И это все, что вам известно?
- Все, - подполковник кивнул.
- А вот судя по анализу деятельности Гордона Колдуэлла, дело обстоит не так просто.
Золотарев придвинул четыре листка аналитической справки.
- Итак, агент Бен - серый кардинал лейбористской партии, очень влиятельная фигура в правительстве Великобритании. До 1971 года лоббировал нашу политическую линию. Потом его поведение резко изменилось...
Приподняв брови, генерал многозначительно взглянул на подчиненного.
- В 1978 он возглавил комитет ООН по Африке, а год спустя Борсхана расторгла договор о разворачивании наших ракетных баз. В восьмидесятом Мулай Джуба неожиданно отказался от контракта с СССР на шлифовку крупной партии алмазов и подписал его с "Де Бирс". Страна понесла огромные убытки. Позднее Колдуэлл поддерживал сепаратистские стремления в странах Балтии, способствуя распаду Советского Союза.
Золотарев отбросил схваченные скрепкой листки.
- Чем объяснить такую перемену? Раскаянием, страхом, угрызениями совести? Или тем, что Птицы выдали его и он стал работать на МИ-5 или ЦРУ? Или - или. И мы должны совершенно точно знать - в каком "или" тут дело.
- Колдуэлл умер, - сказал Яскевич. - Но Птицы живы.
Он все понял.
- Верно, - кивнул Золотарев. - Кто у нас в Лондоне - Худой? Пусть пошерудит вилами в Уормвуд-Скрабз2.
Яскевич озабоченно потер щеку. Ему не хотелось возражать начальству, но генерал явно утратил представление о сегодняшних возможностях Службы.
- Боюсь, Иван Федорович, вряд ли он сумеет запустить руку в особорежимную тюрьму...
Золотарев набычился.
- Вряд ли! - уже твердо повторил Яскевич. - Наши позиции здорово ослабли. И в Лондоне, и во всей Западной Европе. Агентурная сеть расползлась в клочья, новых приобретений практически нет. Да вы сами знаете. Столько перебежчиков, столько провалившейся агентуры... От наших офицеров шарахаются, как от чумы. Сейчас с большей охотой станут сотрудничать с сальвадорской разведкой, чем с русскими... К тому же тюремный персонал... Это не какого-нибудь докера вербануть за кружкой пива. С Худым никто не станет работать.
Золотарев встал из-за стола, прошелся по кабинету. Мягко прогудел аппарат прямой связи с Директором СВР, генерал подхватил трубку с молодцеватой лихостью лейтенанта:
- Слушаю, Сергей Сергеевич! Да. Хорошо. У Президента? Какие вопросы? Ну да, обычные, сейчас все сводится к финансированию экономики... Я все подготовлю. Есть!
Многозначительно посмотрев на подчиненного, Золотарев нахмурил брови, вспоминая, о чем шел разговор.
- Итак, с Худым никто не станет работать. И возможностей заглянуть в Уормвуд - Скрабз у нас нет. То есть вы свои возможности исчерпали?
Яскевичу стало неуютно. У генерала была фраза: "Человек, пропащий для разведки". Услышав её в свой адрес, можно было тут же собираться на пенсию. А сейчас, похоже, она уже вертелась у начальника на языке.
Заработал факс на приставном столике. Белый язык плотной финской бумаги полез наружу, загибаясь и словно дразня. Золотарев подошел к аппарату, рассеянно прочитал сообщение, отложил в сторону.
- Очевидно, я не совсем точно выразился, товарищ генерал, - промямлил Яскевич голосом, который был противен ему самому. - Просто обстановка очень сложная, мы испытываем немалые трудности... И я надеюсь на ваш совет и подсказку...
Начальник управления многозначительно покивал. Ему нравилось, когда перед ним склоняли голову. Не торопясь потянувшись к сейфу, Золотарев открыл тяжелую дверцу, извлек красную пластиковую папку. В таких обычно хранились личные дела нелегалов.
- Вы забыли, что у Птиц был сын! - он резко повернулся к Яскевичу. Когда они сгорели, его вывезли в Союз! Это было в июне семьдесят первого, операцию проводил капитан Веретнев, псевдоним Слон!
Яскевич опустил голову и покраснел. Он чувствовал себя школьником, не выучившим урок.
- Парень вырос, поступил в ПГУ3, прошел все мыслимые проверки и очень хорошую подготовку, работал в Международной Экспедиции ЦК КПСС, в девяносто втором следы его затерялись! А он, между прочим, родился в Лондоне и по английским законам является гражданином Великобритании! Вот метрика!
Генерал извлек из папки официальную бумагу с водяными знаками и четким английским текстом, потряс ею перед носом окончательно раздавленного Яскевича.
- И ему сам Бог велел официально прийти в администрацию тюрьмы и поинтересоваться судьбой своих родителей!
- Вряд ли "МИ-5" поверит в чистоту и невинность этого визита, - глухо произнес Яскевич, чтобы хоть что-то сказать.
Золотарев улыбнулся. Это была улыбка превосходства, причем не того примитивного должностного превосходства, которое признавал в нем Яскевич, а превосходства профессионального, интеллектуального, наконец, в котором начальник сектора напрочь ему отказывал.
