Екатерина Черкасова - Магия возмездия
- Мама, как ты думаешь, что могли искать у нее? - спросила Сима.
- Даже не представляю. Ты же помнишь Анну: тишайшее создание.
Ни врагов, ни завистников, ни денег - вообще ничего!
- И все-таки у нее что-то искали. Ведь ее даже пытали!
- Да уж, я видела, - поморщилась Марина, вспомнив жуткую картину.
- Послушай, ведь незадолго до этого случая умер ее друг Виктор Голубев. Очень странно, что почти сразу за одной смертью последовала другая.
- Наверное, простое совпадение. Голубев умер от приступа астмы.
Скорее всего здесь нет никакой связи.
- А как тебе вообще их семейка и ближайшее окружение?
- Я видела только Эвелину. По-моему, милейшая женщина, беспокоилась
об Анне. Правда, меня смущает ее род занятий, но, в конце концов,
это не преступление.
- А чем она занимается? - поинтересовалась Сима.
- Магией, - с некоторой долей сарказма ответила Марина. - Она хозяйка магического салона.
В ее голосе звучало извечное презрение врачей и ученых к магам и целителям, которых они считали шарлатанами.
Сима присвистнула, выразив свое удивление. Как бы там ни было, Эвелину надо было вызывать на допрос.
* * *
Сима с деловым видом разложила на столе бумагу и поправила стоящие в стаканчике остро заточенные карандаши. Прокашлялась, чтобы голос звучал посолиднее, выкрикнула в коридор:
- Войдите!
Эвелина вошла, осторожно прикрыв за собой дверь, и
присела на жесткий неудобный стул. Обстановка в кабинете, где Сима проводила свой первый самостоятельный допрос, была удручающе убога. Облупленные стены, выкрашенные казенной грязно-зеленой краской, обшарпанная перекосившаяся мебель, допотопный облезлый железный огромных размеров сейф в углу - все это производило впечатление запущенности и явно требовало ремонта. Эвелина существовала как бы в другой жизни, где не говорили об уголовных делах, преступлениях, трупах и результатах судебно-медицинских вскрытий. Не ругали экспертов, криминалистов и медиков, от которых никогда не дождешься вовремя заключений. Не беспокоились о продлении срока содержания под стражей. Поэтому все происходящее вокруг: странного вида люди, сидящие вдоль стен в коридорах, помещения с невыветриваемым запахом сигаретного дыма и общественного туалета, общая атмосфера неуверенности и тревоги, - угнетало ее.
Следователь прокуратуры, Серафима Григорьевна, молодая
спортивного вида девица, и была дочерью Марины Алексеевны. Она заметно нервничала и, чтобы казаться более серьезной, беспрерывно курила, прищуривая правый глаз от сигаретного дыма.
Сима еще не решила, как вести себя с Эвелиной. Теория
допроса как-то плохо подходила к этой спокойной, уверенной в себе женщине. Сима знала, чем занимается Эвелина, и, хотя сама она не верила ни в Бога, ни в черта, ни в черную магию, чувствовала некоторую неуверенность при виде этой дамы, и это мешало ей сосредоточиться.
Чувствуя ее напряжение, Эвелина дружелюбно улыбнулась Симе, и вскоре разговор потек непринужденно и плавно. Эвелина подробно рассказала о своем знакомстве с Анной, подчеркнув, что считала ее почти членом семьи, рассказала о своем приезде в психиатрическую клинику, а затем об их с Мариной визите к Анне. Сима была несколько удивлена тем, как эта женщина держала себя в руках: она не упустила ни одной подробности, в деталях рассказала, как они нашли тело Анны, на что она обратила внимание, находясь в той квартире. При этом была сдержанна и даже бесстрастна.
Как будто что-то почувствовав, Эвелина пояснила:
- Я понимаю, как важно вам знать все мельчайшие подробности.
В общем, Эвелина оказалась прекрасным свидетелем, хотя ничего нового Симе узнать не удалось. Но ей понравилось, что Эвелина держалась с достоинством, без высокомерия и ироничного снисхождения к возрасту следователя, а с уважением. Но по-прежнему было совершенно непонятно, что же искали преступники в небогатой квартирке Анны.
Как ее учили на семинарах в институте, Сима нарисовала несколько таблиц и план расследования. Сначала нужно было очертить круг знакомых Анны. С этим было все просто: Голубев, ныне покойный, Эвелина, Алена и коллеги Анны по работе.
"Так, - подумала Сима, - Голубева уже не допросить, разве что с помощью медиумов". При этом она вспомнила Эвелину. Эвелина и мать Симы говорили примерно одно и то же. Со дня смерти Голубева Анну никто не видел, она не появлялась на работе. По заключению экспертов, смерть наступила днем позже, чем от приступа астмы скончался Голубев. В графе "причина смерти" эксперты указали - "механическое удушье". Они также отметили, что перед смертью потерпевшую пытали.
Сима задумалась, ей пришла в голову одна идея, и она зашелестела страницами протокола осмотра места происшествия. По тому, как были разбросаны вещи, стало очевидно, что среди книг и записей преступник искал какие-то бумаги.
Вдруг дверь открылась, и в кабинет вломился - именно вломился,
а не вошел - ее сосед по комнате Володька Снегирев, здоровенный, румяный, простоватого вида парень. Увидев расчерченные Симой таблицы, он ехидно заржал:
- Что, Симуха, воплощаешь в жизнь полученные в Краснознаменной школе знания? - При этом он нахально попытался залезть в ее записи.
Застигнутая врасплох, Симка покраснела и попыталась прикрыть рукой аккуратно расчерченные таблички. Она очень злилась, но старалась не показать виду. Вообще, Володька на правах старослужащего - а он пришел в прокуратуру на год раньше - относился к ней по-хамски: обожал дурацкие розыгрыши, выставляя ее перед начальством полной идиоткой, издевался над ее стремлением делать все, как положено. Симка, надо отдать ей должное, платила ему тем же.
Однажды она ответила по телефону очередной Володькиной пассии, что
он уже третьи сутки находится на задании у валютной проститутки. Когда взбешенная пассия срочно потребовала номер телефона, Симка сладеньким голосом продиктовала ей номер своей школьной подруги Инки, на самом деле валютной проститутки, заранее договорившись с ней о розыгрыше. Когда пассия позвонила и нервно потребовала к телефону Владимира Снегирева, Инка отрапортовала, что господин следователь только что проснулись и принимают душ, поэтому сию секунду подойти не могут.
Но если девушка подождет, то она принесет ему трубку прямо в
ванную вместе с махровым халатом. Пассия швырнула трубку, а Володька дулся целых три дня.
Сима подозревала, что Снегирев тайно влюблен в нее, но его ухаживания напоминали школьные дерганья за косички. Может быть, она и занялась бы им, но он был слишком уж простоват, а мятущейся Симиной душе хотелось чего-то изысканного. Здесь-то и был камень преткновения: рафинированные интеллигенты, как правило, едва доставали до плеча Симке, мастеру спорта по прыжкам в высоту, и к тому же как огня боялись ее напористости и темперамента, но самое ужасное, они вызывали в ней какое-то материнское чувство. Здоровенные же медведи типа Снегирева идеально подходили ей физически, но были удручающе неромантичны и малоинтеллектуальны и вместо того, чтобы пригласить ее в театр, норовили затащить
в койку.
Итак, Сима сделала глубокий вздох, расправила плечи и откинулась на спинку стула. Здесь главное было не дать Володьке почувствовать, что это ее задевает. Поэтому она мило улыбнулась и льстиво сказала:
- Ну, Володечка, не у всех же такой опыт, как у тебя. Мне надо упорядочить сведения, а заодно и мысли. Но допрос, как мне кажется, прошел удачно.
Снегирев размяк от ее льстивого тона и покровительственно улыбнулся:
- Да уж, Симуха, если нужен совет, ты ко мне обращайся, чем могу помогу.
- Спасибо, Володечка, я знаю, что ты настоящий товарищ,
потупила глаза Сима, хотя внутри у нее все кипело.
"Вот засранец, деревенщина! Учить меня будет, а сам, поди, едва
на тройки институт закончил, а туда же: "Помогу - посоветую..." - всю эту тираду Симка проговорила про себя, при этом мило улыбаясь
Снегиреву. От такого непривычного обращения он и вовсе ошалел и предложил ей растворимого кофе, банку которого достал из своего сейфа. Симка подозревала, что, кроме кофе, в сейфе при желании можно было бы найти и бутылочку чего-нибудь горячительного.
- Кстати, Симка, - вдруг вспомнил Снегирев,
может быть, тебе это пригодится. Я веду дело об убийстве путаны. Похоже, поработал какой-то маньяк, возможно, кто-то из ее клиентов.
В квартире был найден пустой бумажник, принадлежащий Голубеву В.С.
Это на вкладыше под пластиком было написано. Словом, он и есть твой Голубев. Только собрался его допросить, а дочурка его мне и говорит: мол, схоронили мы его намедни, умер от приступа астмы. Случайности, они, конечно, бывают, но все ж таки узнай, может, Голубев-то твой ходок был по путанам?
- Да ты что! - У Симки от такого поворота событий аж дыхание перехватило. - Володечка, миленький, а как фамилия путаны?
