Антон Леонтьев - Дворец, где разбиваются сердца
Общение возобновилось, вскоре подали ужин. Хозяин сидел подле Эльке, и та вдруг ощутила, что его ладонь оказалась на ее колене. Кажется, Ногера перешел к решительным действиям! А его жена, ревнивая Камилла, сидит с другой стороны! Так что же делать? Спихнуть руку назойливого Пруденсио или, может, опрокинуть на его белоснежный костюм, манжеты которого были, как обычно, украшены затейливыми запонками, бокал с вином?
Внезапно ночную тишину прорезал еще один крик, на этот раз совершенно отличный от рулад, выводимых Плачущей Долорес. В столовую, где находилось избранное общество, ворвалась девочка-служанка четы Ногера и, задыхаясь, прокричала:
– Она там, Плачущая Долорес! Она пришла в сад! Она хочет меня убить, я это знаю!
Девчушка забилась в истерике, дон Пруденсио поднялся из-за стола и весьма уверенно произнес:
– Успокойся, моя дорогая! Не надо никаких сцен! Если помнишь, ты уже один раз приняла развешанные во дворе простыни за привидение!
– Она там, на дереве, – продолжала твердить девушка, размазывая слезы по личику. – Она едва на меня не напала и с таким грохотом обрушилась вниз, наверняка хотела выпить из меня кровь!
– Не говори глупостей, – прервала ее донна Камилла. До слуха присутствующих донеслись непонятные звуки из сада. Там в самом деле кто-то находился. Эльке стало не по себе. Это не призрак монахини, она уверена, однако, быть может, какое-то опасное животное, забравшееся в сад Ногеры.
Пруденсио с племянником вышли в темноту и направились к огромному дереву, росшему совсем рядом со стеной дома. Через несколько секунд гости услышали крики, затем на пороге освещенного дома появился разъяренный мэр, который пихал в спину молодого человека, державшего в руках фотокамеру.
– Вот он, твой призрак! – кипятился градоначальник. – Сидел под деревом, с которого, по всей видимости, сверзнулся вниз. Отвечай, что ты здесь делаешь? И кто ты такой?
Молодой человек, невысокий, с зачесанными назад темными волосами, молчал. Зато голос подала Николетта:
– Кажется, я его знаю. Если не ошибаюсь, мы имеем честь лицезреть господина Кая Анадино, столичного журналиста, который специализируется на написании клеветнических и просто откровенно лживых статеек в «желтой» прессе.
Пруденсио, который замахнулся на молодого человека, опустил кулак и уже миролюбивым тоном добавил:
– Это правда? В любом случае вы незаконно проникли на территорию моего сада и что-то делали на дереве, причем с фотоаппаратом. Что именно?
Пойманный с поличным журналист признался, сверкнув глазами в сторону Николетты:
– Комиссар Кордеро меня узнала. Разрешите представиться – Кай Анадино, штатный корреспондент «Эльпараисского болтуна».
– Мерзкая газета, – прокомментировала донна Сивилла. – Пишут про всех или дешевые выдумки, или, что гораздо хуже, правду.
– Донна Сивилла, я рад вас видеть, – сказал Кай, который, казалось, уже пришел в себя после поимки с поличным. – Вы же были героиней одного из моих репортажей!
Синьора ди Альбронзо проскрипела зубами:
– А, это вы дали мои фото на вечернике, где у меня упали бретельки с платья. Какая низость! Мне следовало подать на вашу жалкую газетенку в суд! «Эльпараисский болтун» – что может быть примитивнее и гаже!
– Зато нас читают пятнадцать миллионов, и не только в столице, но и по всей стране, – сказал с гордостью Кай. – Комиссар Кордеро, а вы все еще злитесь на меня за ту статью, в которой я...
– В которой вы уверяли всех, что я сплю с собственным шефом и обязана быстрым взлетом моей карьеры прочим постельным качествам? – сказала прохладно Николетта. – Я помню ваше имя, синьор Анадино! А также извинения, которые напечатала ваша газетка, и штраф, который вы были вынуждены заплатить мне по решению суда!
Кай вздохнул. Несмотря на то что он представлял собой тип пронырливого и насквозь лживого журналиста, работающего в скандальном ежедневнике, Анадино обладал особым обаянием. Эльке улыбнулась. Ей знакомы такие вот молодчики. В Германии тоже есть несерьезные представители журналистской профессии, которые сами изобретают сенсации и готовы ради очередного скандала вывернуться наизнанку, лишь бы презентовать его публике и лишний раз прославиться.
– О, я смотрю, вы тоже читаете нашего «Эльпараисского болтуна», – журналист совсем оправился от испуга, прошел в гостиную и взял со столика последний выпуск газеты. На первой странице кровавыми буквами было выведено: «В Эльпараисо объявился маньяк, который убивает девственниц! Помогите его найти, и вы получите сто тысяч!» Далее следовало изображение практически обнаженной красавицы, над которой возвышался темный силуэт с длинным окровавленным ножом.
Дон Пруденсио скривился, как будто у него внезапно разболелись зубы. Эльке поняла, что тайным поклонником базарного издания является даже не супруга, а сам градоначальник.
– Это моя идея дать такой заголовок, – с гордостью произнес Кай. – Правда, эффектно? Нам уже позвонили пара тысяч человек. Все уверяют, что знают, кто является маньяком.
Обстановка разрядилась. Журналист умел заговорить всех до полусмерти. Эльке же подумала, что он прикидывается простачком, а на самом деле себе на уме, иначе бы вряд ли добился успеха, работая в газете наподобие «Эльпараисского болтуна».
Но дон Пруденсио не позволил сбить себя с толку. Он подошел к Каю Анадино, который занял место за столом, и строго спросил:
– И все же, синьор журналист, скажите, что вы делали на дереве в моем саду? И почему едва не вызвали сердечный приступ у моей служанки?
Журналист, наливавший себе вина, ответил:
– Дон Пруденсио, это не вы мне, а я вам должен задавать вопросы. Например, почему об убийствах двух монахинь из монастыря Непорочного Зачатия не сообщают прессе? Почему для расследования этого преступления в срочном порядке к вам была командирована комиссар Нико Кордеро, самая светлая голова столичной полиции?
Пруденсио обмяк. Журналист не скрывал, что он, получив от свого информатора сведения о провинциальных страстях, немедленно принял решение выехать в Санта-Клариту, чтобы разведать все на месте.
– Боже, ну у вас и дыра, – сказал Кай. – Я и понятия не имел, что в Коста-Бьянке сохранились еще такие замшелые городки. Ну так что, дамы и господа, прошу вас, возвращайтесь к столу! Ужин продолжается! Скажу честно, что идея залезть на дерево, чтобы сделать несколько фотографий дома славного вашего градоначальника, была не самой разумной. Меня угораздило наступить на сухой сук, и я полетел вниз, едва не прибив вашу истеричную горничную. Ну что, малышка, пришла в себя?
Служанка, с восхищением глядевшая на болтающего молодого человека, кивнула головой. По всей видимости, девица была в восторге от Кая: симпатичный, с хорошо подвешенным языком, кроме того, из столицы! Журналист подмигнул девушке, и та залилась румянцем смущения.
Донна Камилла, строго отчитав служанку, велела той удалиться. Девушка подчинилась, явно не желая покидать общество Кая Анадино. Гости вернулись к столу, общение возобновилось. Однако задавал тон теперь журналист – он был в курсе всего, влезал в любой разговор и обладал собственным мнением по тому или иному вопросу.
– Значит, у вас действует маньяк, – вещал он. – А вы скрываете это от общественности! И не стыдно ли вам?
– Какой маньяк! – вскричал дон Пруденсио. – И почему это о любом происшествии в провинциальном городишке с населением в две с половиной тысячи человек я должен сообщать столичным журналистам?
Кай, методично поглощая разнообразные закуски, перебил его:
– Разве таинственная смерть двух монахинь и одного местного историка – это из разряда «любых происшествий»? Я бы этого не сказал! И к чему вам визит Нико Кордеро? Быть может, вы, госпожа комиссар, ответите на этот вопрос?
Николетта проигнорировала реплику журналиста, тот же, ничуть не смутившись, заявил:
– А потому, что в ваш городок всего через несколько дней пожалует его святейшество папа римский. И власти не хотят, чтобы визит престарелого понтифика был омрачен убийствами в монастыре. Папа же наверняка отправится в капеллу, дабы лицезреть хрустальную Деву Марию. И вот незадача, ковчежец, который стоял около статуи, был кем-то похищен. Для этого и командировали к вам Николетту, ведь так?
Дон Пруденсио, понимая, что журналист проявляет слишком много инициативы, провозгласил, что вечер подходит к завершению. Супруги Бейкер первыми поднялись и исчезли.
– Моя жена не очень хорошо себя чувствует, – сказал Виланд Бейкер. Вслед за ним пропала и донна Сивилла, а также падре Теренсио. Николетта и Эльке тоже отправились восвояси. Кай Анадино увязался за ними до дома старухи Магдалены.
– Учтите, я могу оказаться вам чрезвычайно полезным, – говорил он. – Мне много чего известно, и если вы поделитесь со мной ходом своего расследования, я бы мог...
– Синьор журналист, – сказала ему Николетта, которая, как поняла Эльке, до сих пор была возмущена статьей, написанной Каем для «Эльпараисского болтуна». – Мы сумеем провести расследование и без вашей помощи. Так что отправляйтесь в столицу и продолжайте выдумывать свои небылицы!
