Уинстон Грэм - С этим я справлюсь
– Из любой, только без линеек и не очень толстой. Размером примерно с почтовую открытку или чуть длиннее, на дюйм длиннее. Может быть, мне самой выбрать?
– Конечно, выбирай.
И я пошла за бумагой, а он её нарезал так, как я просила.
В четверг, двадцать второго, день выдался ветреный, по улицам несло пыль и листья. Осень наступала рано, мне было жаль тех, кто, отдыхал на море и теперь жался по углам, спасаясь от ветра. Но для конных прогулок погода вполне подходящая. Именно такая и нужна. Сегодня я принесла в сумочке тысячу двести чистых листков бумаги подходящего размера, скрепленных резинками в пачки по пятьдесят штук.
Марк облегчил мне задачу, уехав сразу после обеда. Говорили, поехал на аукцион в Сотби. Наверное, там выставили на продажу какой-нибудь древнегреческий прощальный кубок.
Выручка от розничной торговли за неделю составила немного – около трехсот пятидесяти фунтов, но мистеру Холбруку не обязательно было это знать. Я нахально выписала чек на тысячу сто девяносто фунтов, и эта сумма не вызвала у него никаких сомнений. Потом я даже жалела, что не рискнула на большее. Чек я отнесла Говарду, они со Стетсоном пошли за деньгами. Вернулись к двум тридцати, и я сразу принялась за работу: взяла первый конверт, открыла сумочку, вытащила восемнадцать листков бумаги из пачки и положила их вместо денег. А восемнадцать фунтов отправились в кармашек моей сумки. Дома я уже сравнивала одинаковое количество чистых листков бумаги и однофунтовых купюр в конвертах – на ощупь просто невозможно определить, где что.
Работала я в открытую, ничуть не прячась. Как я уже говорила, в комнате рядом стояли ксерокс, несколько шкафов с документами и картотекой и сидела девушка, мисс Гарри. Перегородка между нами из матового стекла не доходила до потолка, но увидеть что-то через неё было невозможно; я только слышала тихий шелест копировального аппарата, а она, возможно, – щелканье кнопок на моем калькуляторе да звяканье монет. Чтобы войти ко мне, нужно было сначала попасть в соседнюю комнату и сделать шагов шесть до моей двери, поэтому в моем распоряжении всегда имелось несколько секунд, необходимых, чтобы закрыть сумочку и принять невинный вид. Ведь если не считать небольшого изменения в конце каждой процедуры, я работала как обычно.
За весь день меня прерывали лишь трижды. Когда в пять часов пришел мистер Уорд, у меня оставалось всего двести шестьдесят фунтов.
– Даже лучше, чем в прошлый раз, – заметил он. – Придется увольнять мисс Клейбоун.
Я улыбнулась…
– Не выйдет. Она очень хороший бухгалтер. Я только этот конверт закончу, ладно?
Он стоял, разглядывая ногти, пока я заканчивала, потом потянулась, распрямляя уставшую спину, а Уорд забрал коробку с аккуратно разложенными, пронумерованными и подписанными конвертами и отнес её в сейф. Пока он это делал, я собрала остатки серебра и бумажных купюр, скрепила банкноты резинками и положила в ящичек. С ними и конторскими книгами я пошла к сейфу и придерживала дверцу, пока Уорд складывал все внутрь. Затем он запер дверцу сейфа, положил ключ в карман и достал пачку сигарет, собираясь закурить, но спохватился и предложил сигарету и мне.
И как этот порыв великодушия его не убил? Я улыбнулась и покачала головой.
– Что? Никаких пороков? – сказал мистер Уорд.
– Не этот.
– Ну просто образец добродетели!
– Да нет, – опять улыбнулась я. – Вы меня не любите, мистер Уорд?
Сегодня мне хотелось подразнить его.
С нарочито сосредоточенным видом он принялся чиркать спичкой, разглядывать пламя и тонкий дымок.
– От меня не требуется любить или не любить наших служащих, миссис Тейлор. Мое дело – следить, чтобы они хорошо работали.
– Но должно же быть у вас свое мнение.
– Да, конечно. – Он скосил глаза на сигарету. – Но ведь это мое мнение, верно?
У него явно не было желания откровенничать.
– Тогда я рада, что вы ничего против меня не имеете.
– А с какой стати? Работаете вы хорошо, никто не отрицает.
Я взяла сумочку, которая вдруг показалась мне толще, чем следовало, и посмотрела на часы. Пять двадцать. Сегодня не работали сверхурочно, и большинство рабочих уже уходили домой. Если хоть один решит сейчас зайти и попросить выдать зарплату сегодня, мне конец.
Я направилась к выходу.
– Вы завтра будете, мистер Уорд?
– Нет, еду на конференцию оптовых торговцев бумагой. А что?
– Мистер Ротлэнд вернется?
– Да, он будет здесь. И Холбруки тоже.
Я вышла из бухгалтерии и нарочно задержалась в коридоре, поправляя туфлю, пока не услышала, что мистер Уорд запирает дверь. Соседка тоже надевала жакет и вышла вслед за мной. Мы вместо дошли до туалета, где ещё несколько девушек пудрились. Я остановилась с ними поболтать, пока мистер Уорд не вышел из здания. И уже двинулась к выходу, когда вдруг у меня попросили спички, и я чуть не раскрыла сумочку… Но вовремя спохватилась и отрицательно покачала головой.
Мы уходили почти последними. Вы не поверите, как быстро пустеет здание, когда кончается рабочий день.
Добравшись домой и заперев за собой дверь, я достала деньги и пересчитала. Тысяча двести семьдесят фунтов. Если точнее, тысяча двести семьдесят два фунта десять шиллингов. Это была моя лучшая за все время добыча.
6
И опять привычная процедура.
Сначала рюмочка джина с коньяком. В такой момент вкус его был неописуемым. Потом я распустила волосы и стала их расчесывать, запрокинув голову, чтобы они падали мне на плечи. Потягивая джин, я просмотрела расписание поездов.
Потом стянула все с себя, оставила кучку одежды на полу и зашагала в ванную. Я никогда бы не поселилась в квартире без ванной, потому что теплая вода смывает с тебя все: не вину, поскольку я никогда её не чувствовала, но как бы все прежние контакты с вещами и людьми. Ты растворяешь их в воде. А когда выходишь из ванны, то словно заново рождаешься. Вот и сейчас я снова становилась реальным человеком, Марни Элмер, а не девушкой, которую играла последние полгода. Трогательная молодая вдова Мэри Тейлор исчезла, от неё остался только комок одежды на полу.
Она сваляла дурака, эта Мэри Тейлор, дала себя вовлечь в контакты с людьми. Вот Молли Джеффри из кинотеатра проявила больше здравого смысла. Когда Ронни Оливер, позвонил Мэри Холланд сразу после того, как та разжилась крупной суммой денег в фирме «Кромби и Строт», уведя её прямо из-под носа управляющего, мистера Прингла, так вот, когда Ронни Оливер позвонил, а мнимая Мэри Холланд принимала ванну, прежде чем покинуть Бирмингем навсегда, я себе говорила: такого больше не будет. Не будь дурой, не дай себя опутать. И кассирша Молли Джеффри приняла этот совет близко к сердцу. А Мэри Тейлор о нем забыла. Она позволила тискать себя в чужой квартире, ездила на скачки и кокетничала напропалую начальниками. Это было хуже всего и безрассуднее, чем когда бы то ни было.
Я сложила старые вещи в чемодан и надела новую одежду – скромную, недорогую и незаметную. Потом начала свой обычный тур по квартире. Все журналы, газеты, туалетная бумага из мусорной корзины – все было собрано вместе и сожжено, благо здесь с камином это не представляло труда. Сложив деньги в чемодан, я подхватила его, перекинула пальто через руку и, подойдя к двери, остановилась, чтобы оглянуться на дорожку.
Забавно. Мэри Тейлор исчезла. От неё не осталось ничего, кроме семи фунтов стерлингов на счете в банке Ллойда да кучки золы на каминной решетке. Я подумала, что похожа на того человека, который растворял тела своих жертв в ванне с серной кислотой. Я тоже уничтожила Мэри Тейлор, и она исчезла, растворилась, исчезла навсегда.
Я вышла из дому, спустилась в метро, сделала пересадку на Бейкер-стрит и доехала до Паддингтона. Там я села в поезд до Вулверхемптона, потом последним автобусом всю ночь добиралась до Уолсолла. На следующий с утра занялась покупками и зашла в парикмахерскую, чтобы сменить прическу.
Сидя там в кресле, я не могла отделаться от мысли, что Мэри Тейлор жила слишком долго. От неё следовало избавиться гораздо раньше. Выбираться из её шкуры оказалось труднее, чем бывало с другими.
Двадцать минут двенадцатого. Все уже стало известно. Кто обнаружил это первым? Скорее всего, не дождавшись моего прихода, кто-то принялся выписывать зарплату остальным и раскладывать по конвертам. Но обнаружилось по-настоящему все только когда открыли первый конверт.
Обидно, что Мэри Тейлор никогда больше не встретит Марка Ротлэнда. Нужно признать, он не похож на других. И если вы не против серьезных отношений, он как раз то, что нужно. И ещё там остался Терри… и Донна. Они успели перестать быть просто плоскими картонными фигурками, и засели в памяти.
В середине дня я выехала из Уолсолла на автобусе, а потом поездом добралась до Ноттингема. На пятьдесят миль у меня ушло восемь часов, но фактически за это время я покрыла расстояние вчетверо большее. Так я петляла всякий раз, когда бросала работу. Осторожность не помешает. Кроме того, я избавилась от своего старого чемодана, оставив его гнить в камере хранения, и отправилась в путь с новым. Приехав в Ноттингем, я остановилась в отеле «Талбот» под именем мисс Марин Торстон. В субботу вечером отбыла в Суиндон, а в воскресенье была уже в «Олд краун».
