Владимир Кашин - Тени над Латорицей (Справедливость - мое ремесло - 3)
Лайош лихорадочно напрягал память, - ему сейчас было просто-напросто необходимо вспомнить все, решительно все, до самых малых подробностей. Впрочем, он не понимал еще зачем...
Вот уже замерцал где-то вдалеке слабый, показавшийся призрачным свет - конец лабиринта, выход из пещер, а он не все еще вспомнил. Сейчас он выйдет отсюда, и тогда нить памяти оборвется. Он ощутил это четко и ясно. Так скорее, скорее! Кажется, звали монаха "брат Симеон", да, точно! Симеон! Как хорошо все это восстанавливается в памяти!.. Но почему же он все-таки жив? Почему его не казнили? Он ведь военный преступник!
Лайош остановился.
- Товарищ, проходите. Вы мешаете, - услышал он женский голос и ощутил легкий толчок в спину.
Вернуться в пещеры и там разыскать монаха? Нет, это невозможно: поток посетителей движется в одном направлении.
Лайош отступил в сторону, насколько позволил узкий коридор, прижался к прохладной каменной стене и пропустил нетерпеливую женщину и еще несколько человек. Внезапно в проеме, разделенном перегородкой, он увидел начало пути в лабиринт, который, делая круг, снова возвращался к тому же месту у входа с узкими каменными ступеньками.
Перешагнуть через барьерчик и пройти в новый круг по пещерам нельзя. Его начнут разыскивать. Группа наверняка уже собралась там, вверху, и переводчик будет сердиться... Ну и пусть! Монах - важнее... И Сабо прошел вдоль решеток, проскользнул мимо заграждения в проеме и влился в новый поток посетителей.
...Брата Симеона не расстреляли потому, что он сбежал в горы, в леса. Лайош Сабо все вспомнил. Монах исчез тогда самым таинственным образом, он избежал правосудия и словно растаял в напоенном победой воздухе - в то время было не до какого-то там беглого монаха. И вот теперь он здесь тихий служитель Лаврских пещер... Надо рассказать обо всем этом, заявить переводчику, что здесь скрывается военный преступник. Немедленно!..
Но теперь до выхода дальше, чем до входа, - придется идти против течения. И Сабо стал проталкиваться сквозь публику.
- Извините, товарищи! Пропустите, пожалуйста. Дайте пройти. Я потерял своих. Прошу прощения. Разрешите.
Он выбрался под яркое июльское солнце, когда переводчик, разволновавшись, уже собирался броситься его искать: шутка ли сказать потерять в пещерах интуриста! Едва Лайош предстал перед ним, он набросился на него с упреками:
- Что ж это вы, Сабо! Мы вас уже полчаса ждем!
- Неужели полчаса?! - удивился Лайош. - Ну и летит же время! А я, извините, заблудился. Отстал - и заблудился... - Он не мог сейчас рассказать о своем сенсационном открытии: все сердито смотрели на него не та обстановка.
- Слава богу, что вы уже здесь, - с облегчением перевел дух переводчик. Затем обратился к группе: - Идем дальше. Все в порядке!
- Ах, Лайош, Лайош, как вы нас напугали! - Тереза укоризненно улыбнулась, покачала головой. - Ну как вам понравились пещеры? Я в восторге. И совсем не страшно. А эти руки! Эти черные сухие руки, обтянутые кожей... - Она не замечала, что Лайош не слушает ее. Интересно, когда жили эти люди?
- Не знаю... - отчужденно ответил Сабо.
- А мумии детей видели? Правда, поразительно, как они сохранились! Лайош, что же вы молчите! Вам что - не понравилось или вы испугались? засмеялась Тереза.
- Там есть еще черепа за решеткой. Вы бы видели, как молодецки, поддавшись общему настроению, бросала туда монеты "на счастье" Тереза... А вы бросили? - спросил Имре. - Я - да. Хотя денег нам выдали мало, но "на счастье" не жалко.
- Давайте догоним нашего шефа - мне необходимо с ним поговорить с глазу на глаз, - неожиданно сказал Лайош. - Я должен сделать важное заявление.
- Заявление? - встрепенулась Тереза. - О чем?.. Если о пещерах, то я заявляю, что больше мы вас туда не отпустим, - снова засмеялась она. Даже если вы забыли бросить монетку "на счастье". С нас довольно и одной вашей прогулки.
- Я задержался потому, что увидел здесь... Вы заметили старика во дворе? Еще до того, как мы вошли в пещеру, он стоял посреди двора и разговаривал с женщиной. Длинноволосый такой. Бывший монах. Вы видели, Имре?
- Ну и что? - пожал плечами Хорват. - Здесь, наверно, работают бывшие монахи.
- Я знаю его... Это - беглый военный преступник... Его в конце войны должны были судить, но он скрылся. И вот он здесь, понимаете?!
- Тише, Лайош, не кричите, пожалуйста, - Хорват поморщился так, словно у него снова заболел зуб. - Не надо шуметь. - Он помолчал, опустил глаза, потом произнес уверенно и твердо: - Этого не может быть!
- Но ведь...
- А вы уверены, что это действительно тот самый человек? Может быть, он просто похож. Ведь столько лет прошло.
- Почти уверен. Он был монахом в монастыре, в Закарпатье. Звали его брат Симеон. Этот старик - вылитый Симеон.
- Обвинение серьезное... Если вы уверены... Это, конечно, могут проверить. Говорите, братом Симеоном звали?.. - Хорват задумался. Странно. Очень странно.
- Военный преступник? - воскликнула Тереза, молчавшая до сих пор. Но ведь уже больше двадцати лет прошло. Наверняка, Лайош, вам это показалось! Правда, Имре?
- Может быть, Лайош все-таки ошибся и бросает тень на человека, который ни в чем не виноват? Просто похож он на кого-то другого. Что скажете, Лаиош? Возможно это или нет? - дружески спросил Хорват. - Как бы то ни было, спешить с выводами не стоит. Любая ошибка непростительна, но ошибиться в таком деле - преступление.
- А кто его знает, - заколебался Сабо. - Неужели это не он? Взглянуть бы на него еще разок. В самом деле, чертовщина какая-то!
- Лайош, - кокетливо произнесла Тереза, - вы забываете, что с вами женщина.
- А вы сперва сами с ним поговорите, - посоветовал Хорват, подойдите и поговорите. И все выяснится. Проще простого.
- Я потому и задержался, что искал его, - беспомощно развел руками Лайош. - Но так и не нашел.
Сабо и сам уже начал сомневаться, а Хорват окончательно сбил его с толку. Ведь обвинить невинного - это величайшая несправедливость. Даже если потом выяснится, что это ошибка, и честное имя будет восстановлено. Обида, нанесенная необоснованным подозрением, причиняет ни с чем не сравнимую душевную боль, и от нее на сердце надолго шрам остается...
Лайош на мгновение представил себя на месте невинно обвиненного, и ему стало неловко. Первый порыв прошел, и Сабо передумал догонять переводчика, ушедшего с группой вперед.
Имре Хорват словно подслушал его мысли.
- Не переживайте, Лайош, - сказал он. - Заявить никогда не поздно. Попытайтесь еще раз увидеть этого человека и спросите прямо у него. Главное в таком деле - не суетиться, не спешить. А монах никуда не денется, если он уже тридцать лет здесь живет.
Лайош кивнул. Он был благодарен Имре за то, что тот снял с его души камень своим советом.
2
Коваль поздоровался и опустился на теплый от солнца стул.
- Ну как? Заключения экспертизы готовы? - спросил он начальника уголовного розыска.
Капитан Вегер озадаченно потер лоб:
- Готовы, товарищ подполковник. Но дело такое запутанное...
- Посмотрим, что нам пишут уважаемые эксперты...
- Вот, пожалуйста, - Вегер достал из сейфа синюю папку и раскрыл ее. - На осколках разбитой рюмки - отпечатки пальцев Каталин Иллеш, на целой - неизвестного лица. Значит, выпивали вдвоем...
- Это и так ясно, - заметил Коваль.
- Эти же отпечатки найдены и на других предметах в гостиной, а также на внутренней ручке входной двери... Вот еще об убийстве Иллеш и ее дочерей. Каталин была задушена кожаным ремнем и лежала на полу в гостиной. О смерти младшей дочери Илоны сказано, что удар ножа был метким - прямо в сердце. Удар нанесен опытной рукой, так сказать, не дилетантом. Установлено, что смерть наступила мгновенно, во сне.
Коваль кивнул. Вспомнилось: у младшей девочки при осмотре трупа в морге было спокойное, умиротворенное выражение лица - ни один мускул дрогнуть не успел. Воспоминание было неприятным, и подполковник нахмурился.
Капитан Вегер не понял, почему Коваль помрачнел, и вопросительно посмотрел на него. Тот махнул рукой: мол, продолжайте!
- А старшая, Ева, по-видимому, проснулась и оказала сопротивление. У нее порезана рука, лицо. Два ножевых удара - в сердце. Смертельные.
- Нож! - вздохнул Коваль. - Найти бы этот нож.
- Ищем, Дмитрий Иванович.
- А как вы считаете - убийца был один?
- Пока что все данные за это.
- Да, нож, - задумчиво повторил Коваль. - Если он кустарный, то изучение его помогло бы нам выйти на того, кто его изготовил.
- Точно, кустарный. Экспертиза отмечает: сделан из немецкого штыка, имеются данные о том, что принадлежал он Каталин и ее второй муж Андор Иллеш резал им свиней. Во всяком случае, скотобойный нож Иллеша пока еще не обнаружен.
Коваль взял в руки акт экспертизы:
- Этот нож сейчас важнее всего.
- Мы всю прилегающую местность вокруг обшарили, до самой Латорицы, в соседних дворах побывали. В канале, что рядом с усадьбой Иллеш, на сто метров влево и вправо по дну прошли. Нашли кеды. Отправили на экспертизу. А ножа нет.
