Юлия Шилова - Обновление чувств, или Зачем придумали любовь?
Вновь встретившись с Ленкой на кухне, я обратила внимание, как она жадно выпила рюмку водки и быстро закусила соленым огурцом.
– Послушай, сейчас наберешься, а работать-то как?
– Не наберусь, – отмахнулась Ленка и хлопнула вторую рюмку.
– У тебя что-то случилось?
– Да.
– Что именно?
– Вчера у младшей дочери был день рождения, – слезливо заговорила Ленка. – Хотела ей подарок привезти и поздравить, так меня даже на порог не пустили. За дверью придурком, извращенцем и дегенератом обозвали, и все. Я подарок у дверей оставила и уехала.
– Ты в женской одежде приезжала? – задала я волнующий меня вопрос.
– Конечно. Ты же знаешь, я уже в мужской давно не хожу. Я по этому случаю даже платье новое себе прикупила. Дочку мечтала увидеть. Хотелось, чтобы она меня тоже красивой увидела и почувствовала, как сильно я по ней скучаю.
– Вот если бы ты в мужской одежде приехала, может быть, тебе бы тогда дверь открыли и дочь показали, – сделала я соответствующий вывод. – Сама посуди, что будет, если дочь тебя в женском обличье увидит?
– Да не хочу я мужскую одежду носить. Я же новую жизнь начала. Может быть, я в дальнейшем даже операцию по смене пола сделаю. У меня уже появляются кое-какие мысли на эту тему.
– Но в таком прикиде тебе дочь вряд ли когда-то покажут.
– Вырастет – поймет, – успокоила себя Лена. – Просто у жены уже новый хахаль живет. Вроде она за него замуж собирается. Успокаиваю себя только тем, что в этой жизни нужно чем-то жертвовать. Мне теперь к бывшей жене даже заезжать страшно. Она всех знакомых против меня настроила. Я только к дому подъехала, как соседи на балконы высыпали и кричат: «Ленька, ты чего так нарядился?! До Нового года еще далеко!»
– Да уж, несладко тебе. И все же эффективнее для того, чтобы ребенка увидеть, рубашку и брюки надеть.
– Тогда я буду как дура выглядеть! – моментально возмутилась Лена.
– Тогда выгляди как умная. Ты же столько лет в рубашке и брюках ходила, и ничего. Не смертельно. Хотя бы ради ребенка. Ты же сама только что сказала, что в жизни порой нужно чем-то жертвовать.
– Устала я всю жизнь чем-то жертвовать, – не могла успокоиться Ленка. – Я хочу быть сама собой, и точка!
– Лена, извини, мне в зал надо. У меня заказов полно, – прервала я совершенно бесполезный разговор и пошла работать.
Я понимала Ленку, принимала ее такой, какая она есть, и одновременно приходила к мысли, что ей никто не сможет помочь. Она была всегда открыта для других, но не разобралась в себе. Ленка очень болезненно переживала факт, что потеряла семью, и всегда приводила мне в пример своих подруг-трансвеститов, женатых и имеющих детей. Правда, многие из них скрывают от жен свою страсть к переодеванию, что не может не приводить к дисгармонии в браке, потому что эти люди живут в постоянном страхе, опасаясь, что жена узнает о так называемых слабостях своего благоверного и сразу бросит. Правда, есть семьи, где жена знает горькую правду о муже, принимает его таким, какой он есть, даже помогает ему в выборе белья. Такие браки больше похожи на дружбу двух подружек, которые умеют понимать, сострадать и сочувствовать.
Прохаживаясь от столика к столику то с подносом, то с блокнотом для записи заказов, я грустно улыбалась, смотрела на веселящихся людей и в который раз думала, что все это напускное, за стенами клуба эти люди очень одиноки и чаще всего страдают сильнейшей депрессией. Тут их много, и у них общие увлечения и интересы, а стоит им шагнуть за порог клуба, каждый из них понимает, что он совершенно один.
Еще недавно столик у сцены постоянно бронировал один симпатичный трансвестит, который славился щедрыми чаевыми. Но в последнее время он перестал к нам приезжать. Я думала, что он очень сильно занят или уехал в командировку, и только от Лены узнала, что он покончил жизнь самоубийством. Это за границей трансвеститы создают группы психологической поддержки, а тут, кроме клубов, подобных нашему, ничего нет.
Ленка любит пропустить рюмку-другую и порассуждать о враждебности нашего общества, о его жестоких предубеждениях, что из-за этого такие, как она, теряют семьи и работу. Глядя на вечно изливающую мне душу Ленку, я задавала себе один и тот же вопрос: а бывают ли счастливые трансвеститы? И не находила на него ответ.
Увидев, что Ленка забежала на кухню для того, чтобы пропустить очередную рюмку, я решительно отодвинула от нее бутылку и не удержалась:
– Ленка, ты что сегодня, с ума сошла? А если кто из начальства приедет? Прекращай пить. Дождись хотя бы, пока клуб закроется. Потом наберешься. Еще немного – и на ногах не сможешь стоять.
– Это была последняя рюмка, – честно пообещала Ленка.
– Я не знаю, в какой раз ты уже за последней рюмкой сюда прибегаешь.
– Просто не могу от вчерашнего отойти. У меня эта сцена до сих пор перед глазами стоит.
– Пора уже привыкнуть. Ты сама себе такую жизнь выбрала.
– Я не знала, что до такой степени будет тяжело, – задумчиво произнесла Ленка и сразу перевела разговор на другую тему: – Кстати, к нам только что такой политик приехал… Никогда бы не подумала, что он один из наших клиентов. Раньше его здесь не видела. А может быть, он и приезжал, но только не попадал в мою смену. Его Светка обслуживает. У нее аж руки трясутся. Я уже ее предупредила, чтобы она его кипятком не облила или салат на него не уронила.
– Что за политик-то?
– Пойди сама посмотри, только не падай. Постарайся, чтобы на твоем лице удивление не отразилось.
– Лена, не учи. Не маленькая. Не первый день работаю.
– В том-то и дело, что ты без году неделя работаешь, опыта маловато. Тут даже самые опытные работники с трудом сдерживаются.
Я вышла в зал, и действительно чуть не рухнула с подносом от удивления. Нет, вы не подумайте, этот господин не был в женской одежде. На нем был строгий костюм и обнимал господин трансвестита, с которым, собственно, и заявился в клуб. Трансвестит – эффектная женщина с яркой помадой на губах и кричащим маникюром. Белокурый кудрявый парик, дорогое красное платье с воланами.
– Вот дела… – только и смогла сказать я, подойдя к соседнему столику.
Мне было сложно не смотреть на политика, который галантно ухаживал за своей «дамой», ведь я видела его только по телевизору, но тем не менее понимала, что в подобных местах любопытство не прощается и из-за него могу не только вылететь с хлебного места, но и нажить себе кучу серьезных проблем.
Заставив себя соблюдать клубную этику и не пялиться на известную персону, я подошла к столику, чтобы принять заказ, и, вскрикнув, уронила блокнот.
Глава 11
Я быстро наклонилась, чтобы спрятать смущение. Трансвестит показался мне до боли знакомым. Несмотря на накладные ресницы и всяческие ухищрения, я признала в этой расфуфыренной даме, кого бы вы думали? Богдана! Того самого Богдана, с которым я познакомилась вчера в ресторане. Он еще пообещал познакомить меня с американским доктором.
«Боже мой, что с мужиками делается! Их и так мало…» – подумала я и растерянно пропищала:
– Здрасьте…
Богдан встретился со мной взглядом, смутился, но тут же сделал вид, что меня не узнал. Я приняла заказ и пошла на кухню на ватных ногах. Навстречу мне попался повар, который славился в нашем клубе тем, что был отличным семьянином и просто нормальным мужиком.
– Толя, – кинулась я к нему, – ты-то хоть мне скажи, что с мужиками происходит?
– Ты о чем? – не сразу понял меня Анатолий.
– Как ни познакомишься с мужиком, так обязательно он или гей, или трансвестит, или транссексуал. Ты мне скажи, нормальные мужики без прибабахов еще остались? Или уже все вымерли, как мамонты?!
– Да их полно, – невозмутимо ответил Толя.
– Ну и где они?
– Разумеется, за пределами нашего клуба. Когда постоянно в этих кругах вращаешься, тебе и в самом деле начинает казаться, что весь мир живет только по этим законам. У меня тоже такое было, когда я только на работу вышел. Поначалу всё диким казалось. Сумасшедший дом, честное слово! А затем ничего, прошло. Ко всему привыкаешь. – Толя дружелюбно улыбнулся. – Я нормальный.
– И тебе не хочется надеть женский прикид, намазать губы яркой помадой? – язвительно спросила я.
– Нет, – без тени сомнения ответил он.
– Тебе нравится быть мужиком?
– Я горжусь этим.
– Что-то ты совсем от жизни отстал. Не хочешь идти в ногу со временем.
– Вот такой я немодный, – рассмеялся Анатолий.
– Значит, скоро тебя занесут в Красную книгу как вымирающий вид. Представь, в книге будет твоя фотография, а под ней подпись: «Редкий вымирающий вид: настоящий мужик. Охота и отлов запрещены. Осталось всего несколько особей. Охраняется государством». Послушай, а какого черта ты здесь тогда работаешь?
– Такого же, как и ты. Семью нужно кормить. А что ты вздернутая такая?
– Сама не пойму. То ли я от этого клуба устала, то ли от этой непонятной жизни.
