Патриция Вентворт - Сокровище Беневентов
— Похоже, у вас крепкие, здоровые внуки.
Гордая улыбка заиграла на лице миссис Хаборд.
— О, такие крепыши. Все в мать. Сынок-то мой постоянно болел, с самого детства. Он умер, когда малышам было всего три месяца, и как мы справились, до сих пор не могу понять, но тогда я еще была здорова, а Флорри пришлось пойти на работу. Тогда была жива и моя мать, она и присматривала за детьми. Вот не думала, что когда-нибудь буду сидеть дома, стану другим обузой. Доктор сказал, что все у меня более-менее, что я должна поправиться, а я вот никак не могу выздороветь, что бы он ни говорил.
— Я уверена, что вы не считали обузой свою мать, ведь она присматривала за детьми и позволила вам с невесткой работать.
Миссис Хаборд покачала головой. Ее мать была очень решительной старой дамой. Она быстренько поставила бы на место любого, кто посмел бы назвать ее обузой. Даже Флорри у нее ходила по струнке.
— Она была покрепче меня, — заметила миссис Хаборд.
И прежде чем сама успела что-то понять, уже рассказывала мисс Силвер о своей матери — все те случаи, о которых не вспоминала годами. Мисс Силвер весьма умело заставила ее переключиться с предсмертных минут матери и присущих их семье болезненности на более веселые темы: свадьбы, крестины и поездки за город. Выяснилось, что миссис Вилд появилась на крестинах близнецов в шляпке с двумя черными страусовыми перьями — никто и не подозревал, что у нее есть подобная роскошь, — Наверное, она хранила их на самом дне сундука, удивительно, как их не поела моль. «Мама, — спросила я, — откуда у тебя эти перья?» Оказалось, что давным-давно дядя Джим привез их из Южной Африки, когда вернулся оттуда после войны с бурами. И за все эти годы она ни разу их не надела! Ни когда умер мой бедный отец, ни на похороны моего мужа, даже ради бедняжки Эрни не надела… А она покачала головой и сказала, что эти перья — для радостных событий, а не для похорон, и она вытащила их ради близнецов, бедных сироток, на счастье… — миссис Хаборд тяжело вздохнула:
— В ту пору я еще была здорова и могла Проезжать каждый день по три мили на велосипеде, весь день работать и даже не чувствовать усталости после всего этого.
— Вы ведь работали в Андерхилле? У сестер Беневент? — спросила мисс Силвер.
Поток воспоминаний миссис Хаборд внезапно прервался. Она тревожно осмотрелась и сказала:
— Я точно помню, что не говорила вам об этом.
— Но почему бы вам об этом не рассказать? Что тут такого?
— Ушла я потому, что стала прихварывать, — голос миссис Хаборд дрогнул. — Я болтливой не была сроду.
Мисс Силвер внимательно посмотрела на свою собеседницу.
— Что-то там было не так?
Миссис Хаборд испуганно прижала ладонь к губам и отвела глаза.
— Я не знаю, правда, — сказала она, и неожиданно слова хлынули потоком:
— Я ничего не знаю… да и откуда мне? Ну приду приберусь — здесь совершенно не о чем рассказывать, Но отводить глаза бесконечно было невозможно. В какой-то момент ей пришлось встретиться взглядом с мисс Силвер. Она решилась на это и увидела в глазах гостьи лишь искреннюю доброжелательность.
— Умоляю вас, не расстраивайтесь так, миссис Хаборд.
Но знайте: если вас что-то угнетает невозможно избавиться от этого воспоминания, делая вид, что ничего не было.
Полагаю, вас что-то угнетает и угнетает давно, какая-то мысль пугает вас и не дает вам полностью оправиться от болезни. Вы упомянули об этом в разговоре с миссис Кин, но сказали ей не все.
Миссис Хаборд все еще прижимала к губам дрожащую руку, но при этих словах рука ее опустилась, и пальцы сжали подлокотник кресла.
Испуганным голосом она пролепетала:
— Элен Кин… Это она вас прислала? А я-то думала…
— Нет, она тут ни при чем. Вы попросили ее зайти к вам потому, что были очень больны и вас что-то тяготило, но когда она пришла, вы рассказали ей очень мало.
— Она пришла… села… и не поверила ни одному слову из того, что я говорила, — с обидой в голосе рассказывала миссис Хаборд. — Она пришла потому, что это ее христианский долг, и еще потому, что я за ней послала. Она высоко вознеслась, а я скатилась вниз — а ведь мы вместе ходили в школу… Я знаю ее достаточно хорошо, я знаю, что долг… долг для нее самое главное, она всегда готова его исполнить. Но если говорить о снисхождении и сострадании — эти чувства не для нее, это вам каждый подтвердит. Она сидела здесь, словно ледяная статуя, смотрела на меня холодными глазами и утверждала, что я несу чушь.
Поэтому я не стала продолжать.
— Это когда она сказала, что то, что рассказывали об Алане Томпсоне, — не правда?
Голос миссис Хаборд внезапно стал резким.
— Я не говорила, что все в этих историях — не правда.
Внешность обманчива, а красота глупа и тщеславна, и то, как бегали за ним юные девушки, кому угодно могло бы вскружигь голову. И, если уж па то пошло, не только девушки, но это меня не касается. Но то, что меня угнетает и о чем я рассказала Элен Кин — истинная правда, и у нее нет ни малейшей причины мне не верить. Так значит, это не она вас послала?
Мисс Силвер слегка покачала головой. Ее голос, ее взгляд, ее манеры подействовали успокаивающе. Дыхание миссис Хаборд стало более ровным, а ее пальцы перестали стискивать подлокотники кресла. Вот теперь можно было действовать более открыто, и мисс Силвер сказала:
— Я не имею чести быть знакомой с миссис Кин. Это мистер Панчен попросил меня встретиться с вами. Он очень переживает за своего приемного сына, и для него было бы большим облегчением узнать, что его обвиняют незаслуженно. Его покойная жена приняла эту позорную историю очень близко к сердцу, и он чувствует, что обязан сделать все возможное, чтобы вернуть сыну доброе имя. Я знаю, что ходят разговоры, будто Алан Томпсон, прежде чем исчезнуть, украл у сестер Беневент деньги и бриллиантовую брошь и что вы сказали миссис Кин, что он невиновен.
Миссис Хаборд покраснела.
— Я говорила ей, но она не поверила!
— Еще вы сказали, что он вообще не покидал Андерхилл.
Миссис Хаборд заплакала.
— Лучше бы я этого не говорила. Я и не стала бы, если бы она поверила хоть одному слову. Потому что если он и сбежал, то не из-за броши. Не брал он брошь мисс Кары, я видела ее потом, в ящике трюмо в комнате мисс Оливии — знаете, такое старинное, на подставке, с кучей маленьких. ящичков, и средний всегда был заперт. Но на этот раз в нем торчал ключ, и тряпка, которой я вытирала пыль, зацепилась за него и вытянула ящик. Там была та самая брошь, которую якобы взял Алан — веточка с алмазными цветами и листьями. Мисс Кара часто надевала ее по вечерам, и брошь ей очень шла. Так эта вещица лежала в ящике у мисс Оливии и там же — монетка мистера Алана, которую ему подарила мисс Кара.
— Что за монетка?
Голос миссис Хаборд стал тише.
— Какая-то старинная, по виду золотая. И в ней было отверстие, в которое было вставлено колечко, чтобы ее можно было носить на цепочке — он так и делал. Цепочку ему тоже дала мисс Кара. И монетка, и цепочка, тоже лежали в ящике. Ох, мэм, вот они-то меня и напугали! Он бы никогда их не оставил!
— Почему вы так думаете, миссис Хаборд?
— Мисс Кара сказала ему, что это талисман — на счастье. Однажды, когда я убиралась у него в комнате, он показал мне монетку — достал ее из-под рубашки и все мне рассказал. «Посмотри, что мне дала мисс Кара! — сказал он. — Этой монетке сотни лет и она — настоящий талисман! Пока я буду ее носить, мне во всем будет везти, и мне не страшны ни раны, ни яды. Здорово иметь такую, не правда ли, — на тот случай, если кто-нибудь захочет всадить в меня нож или подсыпать чего-нибудь в чай». «Помилуйте, мистер Алан! — ответила я. — Кто же на это решится!» И знаете, и месяца не прошло, как что-то стряслось с машиной, на которой он ехал, она врезалась в стену в самом начале Хилл-лейн, а он вернулся домой без единой царапины. «Ну, что я вам говорил, миссис Хаборд? — сказал он. — Монетка мисс Кары — отличный талисман! Я, можно сказать, был обречен, а на мне ни царапины. Теперь я с ней не расстанусь». Конечно, это просто суеверие, но было видно, что он верит в то, что говорит. А дней через пять мне говорят, что он сбежал, взяв с собой бог знает сколько денег и ту брошь мисс Кары.
О деньгах я ничего не могу сказать, кроме того, что хранить в доме большие деньги — самому напрашиваться на неприятности! Но брошь он точно не брал, я видела ее собственными глазами в ящике у мисс Оливии, а уж десять дней прошло, как он исчез, и его монетка вместе с цепочкой тоже лежали там, я уж вам говорила. А неделю спустя обе хозяйки уехали за границу. Но как мог мистер Алан забыть свою монету?
Мисс Силвер переспросила:
— Как? Ну скажем, он был пойман с поличным, его могли заставить вернуть украденное, в том числе и брошь.
Старые леди могли не затевать судебное разбирательство, при условии, что он вернет брошь, и если эта монета с цепочкой тоже представляет ценность, то потребовали вернуть и их тоже. Все могло произойти именно так, миссис Хаборд.
