Марина Крамер - Хозяйка жизни, или Вендетта по-русски
– Дашка-Дашка! – захохотал Хохол, вставая из-за стола и обнимая домработницу сзади за плечи. – Добрый ты человечище! А я думал, что ты меня в последнее время не очень-то…
Даша похлопала его по руке:
– Женя, мое отношение к тебе – это мое личное… Да, честно скажу – в последнее время ты странный стал… Скажи, завел кого-то? – Она запрокинула голову и попыталась поймать Женькин взгляд.
Хохол растерялся – не ожидал такого прямого вопроса, а придумать отмазку не успел, да и не думал, если честно, что она потребуется – Даша никогда не лезла в личную жизнь хозяев.
– Молчишь? – тихо и укоризненно проговорила домработница, освобождаясь от его рук и вставая из-за стола. – Эх ты, Женя… – И вышла из кухни, а через пару минут хлопнула входная дверь.
Хохол сцепил руки на затылке и простонал, задрав к потолку голову:
– Котенок… ну, за что мне это, а?! Ведь это ты… ведь нет никого больше – ты только… И сказать я не могу даже Дашке. Так и будет теперь волком смотреть…
Он просидел в кухне до полуночи, курил и разговаривал сам с собой тихим шепотом. Вернее, разговаривал с Мариной, но со стороны это выглядело именно как диалог Хохла и Хохла. Если бы кто-то зашел в кухню, то решил бы, что Женька сошел с ума. Но именно этот разговор подсказал ему, как поступить с Ревазом. Наковальня была бы довольна…
Спустя три дня Хохол стоял в Марининой гардеробной и снимал с верхних полок коробки, в которые была упакована неплохая коллекция настоящих кимоно. Это началось у Коваль с того самого, черного, подаренного Егором. Она покупала их, где только могла, не разменивалась на подделки и отдавала бешеные деньги, так как натуральный шелк и ручная роспись стоили дорого. Двенадцать коробок – двенадцать праздничных и повседневных нарядов, и даже было одно кимоно невесты, его Марина надела только один раз – примерила и убрала в коробку. Остальные же изредка надевались, демонстрировались сперва Егору, а позднее – Хохлу. Это было единственным, что собирался взять с собой Женька, ну, если не считать кое-каких Марининых вещей и шуб, а также ее драгоценностей. Коллекция напоминала Марине о муже, но было одно кимоно, подаренное и Хохлом – ярко-красное, из тончайшего шелка, расписанное лотосами. Женька отдал за него почти три тысячи долларов, но не пожалел – Коваль в одеянии выглядела просто сногсшибательно и вызывающе сексуально.
С полки, где хранилась обувь, свалилась коробка, больно ударив Хохла по плечу, из нее вывалились любимые Маринины босоножки – на тонкой высоченной шпильке и прозрачной платформе. Из-за хромоты она не носила их больше, только изредка надевала, чтобы подразнить его, Хохла, и снова убирала в коробку. «В них ноги длиннее кажутся», – зазвучал вдруг в ушах ее голос. Какое длиннее – и так ноги у нее были обалденные… «Стоп! – осек сам себя Женька. – Почему это – были? Они и сейчас у нее такие, что любая соска обзавидуется! Нет, это мы тоже прихватим, пусть порадуется…»
Он не прибегал к помощи Даши, не хотел, чтобы кто-то видел, что он упаковывает Маринины вещи, – как это объяснить? Коробки придется в камин бросать, чтобы не мозолили глаза, а кимоно аккуратно скатать в рулончики и уложить в чемодан поверх остального – так они меньше изомнутся. Чемодан Женька выбрал самый большой – все же три шубы, даже туго скатанные, занимали место, да еще по мелочи кое-что – парики ее любимые, духи…
Закончил он только через пару часов, разорвал коробки и сунул в камин, а часть отнес в баню. Потом ушел в кабинет и позвонил в Москву, быстро обсудил с Марининым отцом состояние документов.
– А я продал все, Виктор Иванович, – признался он в самом конце разговора. – Все подчистую. И деньги перевел уже…
– Может, так оно и лучше, Женя? Отрезать все пути…
– Не знаю… там видно будет. Мне теперь самое важное – ее вывезти и на ноги поставить, а про остальное потом подумаю… С врачами договорился, наш доктор полетит, Валерка, там побудет немного, пока первое время… И еще у меня к вам просьба, Виктор Иванович. Егора хочу пораньше отправить к вам, можно? У меня тут еще кое-что неотложное осталось.
– Конечно, Женя, отправляй, – моментально согласился старик, которому лишний день общения с внуком был только в радость.
– Ну, договорились – завтра встречайте, прилетит Гена, охранник, вы его знаете.
– Да, я понял. Встречу и сразу тебе позвоню.
Попрощавшись с Марининым отцом, Хохол испытал облегчение – завтра он уберет из города Егора, и тогда смело можно браться за выполнение своего плана, останется только дождаться возвращения Гены из Москвы. Но это быстро – билеты у него туда-обратно. Хохол почувствовал, как его охватывает ощущение азарта, легкое возбуждение – такое знакомое чувство, приходящее обычно перед важным и опасным делом, когда поднимался адреналин, волной накрывающий все его существо. «Не-ет, я так на дорожку дверью шарахну, что штукатурка посыплется, а то и потолок упадет! – злорадно думал он, вгоняя патроны в обойму старого, проверенного «макарова». – Не будет такого, чтобы безнаказанным козла оставить, это не по мне. А потом пусть ищут…»
Рано утром он сам увез в аэропорт хнычущего из-за раннего подъема Егорку и Гену, сто раз повторил охраннику, что и как сделать, кому и во сколько позвонить, и тот, сдерживая раздражение, попросил:
– Жека, ты расслабился бы? Мне не десять лет, разберусь.
– Да, извини, – примирительно улыбнулся Хохол, держа на руках Егора. – Просто я никуда его одного не отправлял, волнуюсь… И сразу, как пацана отдашь деду, позвони мне, ладно?
– Жека! – укоризненно протянул Гена, и Хохол захохотал:
– Все, братан, не буду! Тебя здесь встретят ночью, я пацанов пришлю. Я тебя жду, Генка, мне без помощи никак не управиться…
Гена пожал плечами:
– Думаешь, я в Москве соскочу? Так я и тут мог – в чем проблема. Я только хотел тебя вот о чем попросить… Может, кому порекомендуешь меня?
Хохол даже не задумался – прекрасно знал, что рано или поздно Генка заговорит об этом, потому что он единственный во всей охране, кому нужна помощь в дальнейшем трудоустройстве. Отсутствие руки – для телохранителя серьезная проблема, и тут никакие заверения в профессионализме не помогут. Но Женька считал себя обязанным Гене за то, что он сумел спасти Марину, когда собственный охранник, много лет пробывший в доме, вдруг переметнулся к Ашоту и решил помочь ему убрать Наковальню. И Женька сейчас просто обязан был поддержать искалеченного товарища. Он знал, кто возьмет к себе Гену и не станет смотреть на протез вместо левой кисти – Ветка. Да и Бес не будет против, он хорошо относился к Марининым охранникам, высоко ценил и не раз пытался переманить к себе.
– Я об этом думал, Генка. К Виоле пойдешь? Она бы с удовольствием, – тут Хохол пошловато хохотнул. – Единственная проблема – эта сучка может так достать, что по сравнению с ней Марина – просто ангел. Или к Кольке вон – ему тоже, думаю, охранник нужен будет скоро.
– Да с Мариной Викторовной вообще проблем не было. – Гена поправил перчатку на протезе. – Конечно, пойду, Жека, выбор-то невелик, сам знаешь. Но лучше все-таки к Николаю.
– Ну, и отлично. Прилетишь, дело сделаем – и можешь переезжать. Я сегодня с ним переговорю. Думаю, Дарью тоже ему порекомендую.
Женька проводил Гену с Егоркой на регистрацию, поцеловал сына на прощание и быстро ушел, чтобы не видеть и не слышать, как он ревет.
Сев в машину, Хохол позволил себе расслабиться, уронил голову на руль и взвыл. Он как будто только сейчас осознал, что ему предстоит вернуться в пустой дом, где уже давно нет Марины, а теперь нет еще и Егорки, где никто не бросится навстречу въезжающему в ворота джипу, никто не повиснет на шее…
Наплевав на все предосторожности и конспирацию, он поехал к зданию больницы. Мышкин сотовый не отвечал, и тогда Хохол позвонил из приемного покоя Кулику и потребовал:
– Спустись вниз и проведи меня в отделение!
– Зачем? – опешил Валерка.
– Я сказал – спустись, иначе я по водостоку залезу!
– Придурок контуженный! – пробормотал в полголоса хирург, спускаясь в приемное. – Ну, какая тебя на этот раз муха укусила?! – набросился он на прислонившегося к стене Женьку. – Спятил совсем?! Тебе проходной двор здесь, что ли?!
– Не ори, – поморщился Хохол, отталкиваясь от стены и нависая над невысоким Валеркой. – Пойдем.
Кулик выматерился еле слышно и пошел назад, в хирургию, а за ним – непрошеный визитер.
У палаты Валерка остановился, загородив дверь:
– Так и не скажешь, зачем приперся?
– Скажу. Но позже. Ты дежуришь?
– Да. Мне деньги с неба не падают, – язвительно заметил хирург, и Женька скривился:
– Ой, хорош прибедняться! Ты только на нас такие бабки поднимаешь, что запросто можешь за полгода на новый «мерс» скопить! И потом – договорились ведь, что за поездку я тебе отдельно заплачу.
Кулик смутился – выходило, что весь разговор у него свелся к деньгам, которых Хохол и в самом деле не жалел, оплачивая услуги по лечению и пребыванию Марины здесь, в отделении.
