Андрей Константинов - Решальщики. Движуха
— А? Чего? — разлепил веки лишь пару часов назад закемаривший Петрухин.
Практически всю ночь в дороге он «просвещал» Саню и Витю, рассказывая о тех, кого им предстояло задержать. Дмитрий почти не скрывал деталей, справедливо полагая, что, во-первых, в такого рода делах обязательно должно существовать определенное доверие, а во-вторых, в случае успеха ребята и так многое узнают. После того как тема с «тверскими упырями» была всесторонне обсосана и обкашляна, сугубо для поддержания боевого духа Петрухин переключился на нейтральные байки и поведал бойцам несколько душераздирающих криминальных историй. Парни слушали его, раскрыв рот, до тех пор пока… пока все трое не задремали.
Так что остаток пути Зеленков провел в тишине и в шоферском одиночестве.
— Я говорю: до Твери — двенадцать кило́метров, — продублировал Котька.
— А-а, — потягиваясь, кивнул Дмитрий и толкнул ближайшего к себе бойца, коим оказался Горюнов. — Господа спортсмены! На зарядку ста-ановись!..
Через десять минут колеса «фердинанда» пересекли невидимую черту и вкатили в Тверь.
По городу неторопливо ползли поливальные машины и на порядок активнее спешили по своим делам утренние пешеходы. С интересом рассматривая незнакомый город, Витя поинтересовался: а как, мол, вы будете искать этих своих уродов? На что Петрухин ответил весело:
— Тверь — город маленький, найдем. Куда они денутся?
— Но сначала, — внес с водительского места важную поправку Зеленков, — позавтракаем.
— Это само собой. Голодное брюхо к розыску глухо…
* * *Спустя примерно час выездная питерская группа захвата недурственно откушала в местном кафе и теперь уже целенаправленно выдвинулась на поиск «своих уродов».
За руль на этот раз пересел Петрухин.
— Вот за что я люблю провинциальные трактиры, — расслабленно изрек Зеленков, — так это за то, что за каких-то 150 рублей накушаться можно от пуза.
— Главное, чтобы через час-другой не сделалось мучительно больно за бесцельно прожеванную котлету, — хихикнул Дмитрий.
— Спокойно! Котлета на самом деле была нормальной. И даже мясной. Это я тебе как гастритчик со стажем говорю.
Петрухин бросил случайный взгляд в окошко заднего вида — там сейчас во всей красе отражался боксер Витя. На короткостриженой голове которого красовалась черная «фениксовская» бейсболка с вышитой золотом птичкой.
— Витя! Я тебе еще в кафешке хотел сказать, да запамятовал.
— Слушаю, Виктор Борисович.
— Ты эту кепочку свою, фирменную, подальше прибери пока. Нам лишние опознавательные знаки ни к чему. Достаточно того, что мы и так, как последние лохи, на питерских номерах прикатили.
Горюнов покорно снял бейсболку. Петрухин удовлетворенно кивнул и внимательно всмотрелся вперед: туда, откуда навстречу «фердинанду» катила «Нива» и подмигивала фарами, предупреждая о засаде гайцов.
— Вот спасибо, братцы! — азартно отреагировал на проявление водительской солидарности Дмитрий. — Это как раз то, что нам нужно!
— Что? Уже они? Наши клиенты? — завертел головой Горюнов.
— Нет. Покамест всего-навсего моя горсправка…
Через несколько секунд Петрухин проехал мимо «жигуленка» с внушительной системой «мигалок» на крыше, метров через пятьсот развернулся и рванул обратно, стремительно набирая скорость.
Когда наперерез «фердинанду», размахивая полосатой палкой, бросился инспектор ГИБДД, стрелка на спидометре показывала «90».
— Да вы что, понимаете? — захлебнулся возмущением салажонистого вида гаец. — Это что, у вас в Питере так ездят, да?
— Ну извини, сержант, — снисходительно попросил Петрухин. — Извини. Мы только что с трассы. Сам понимаешь.
— Ну ни хрена себе — извини! Локатор показывает девяносто один кэмэ… нормально, а? Превышение скорости более чем на тридцать кэмэ/час! В зоне действия знака «дети», между прочим! Вы что же это, водитель? Па-а-прошу пройти в наш автомобиль. Будем фиксировать нарушение.
Внутренне посмеиваясь, Петрухин выбрался с водительского сиденья и прошел вслед за инспектором к гибэдэдэшной машине, внутри которой сидел второй гаец — постарше и с лицом крепко пьющего человека. На коем, на лице, сейчас отчетливо читалось глубочайшее и кровожадное удовлетворение.
Дмитрий законопослушно забрался в салон. Тем временем молодой гаишник через окно передал его водительские документы второму, отчеканил: «Девяносто один кэмэ час!» — и, соблюдая субординацию, деликатно отошел в сторонку.
— Гонщик, — одобрительно кивнул старший по званию, заглядывая в петрухинские права. — Вы, Дмитрий Борисович, нарушили.
— Погоди, старшОй, погоди. Скажи: тебе это все надо?
— Что?!
— Мораль мне читать, бумаги какие-то оформлять? Тебе это надо?
Петрухин говорил непринужденно и уверенно. Он обращался к инспектору на «ты», но сейчас это не выглядело хамством. Напротив — все проистекало совершенно естественно. Да оно и не могло быть по-другому, так как на протяжении очень многих лет экс-капитан милиции Петрухин ежедневно общался с такими вот «сержантами и старшинами».
И немолодой пьющий гаишник это почувствовал.
Потому сейчас и не перебивал Петрухина. Он слушал.
— Тебе это надо, дружище? Ты же видишь: я не пацан, трезвый, за рулем больше десятка лет. Улица пустая совершенно. Ну был грех — газанул. Вас не заметил. Вон как вы ловко замаскировались… Давай так — две штуки с меня и разошлись краями. Я нормальный мужик, и ты нормальный мужик. Ну так чего мы будем кобениться?
Тем временем в салоне «фердинанда» Зеленков разжевывал недогоняющим Саше и Вите, для которых любой гаишник априори считался «вражиной», коего следует обходить и объезжать за версту, тактику Петрухина:
— Эх, молодежь! Митьке… то есть, конечно, Дмитрию Борисычу… потребно законтачить с этими гибэдэдэшниками. А как это сделать? Можно, конечно, просто подойти: здрасте, я ваша тетя! Но это — непрофессионально. А Митька… то есть, конечно, Дмитрий Борисыч, он — опер. Он контакт грамотно завязывает. Потому как все выглядит естественно: дорога, водитель, ГИБДД, нарушение. Повод самый что ни есть натуральный. Сейчас он сумеет расположить гаишников к себе, потому как стимульнет их материально. Да, други мои, взятку еще никто не отменял! Невзирая на реформы и переименования. Министры МВД приходят и уходят, а кушать хочется всегда!.. Ну а когда один дал — другой взял, то вроде как оба повязаны, оба испачканы. На первый взгляд — пустяк, мелочь. Ну даст им Митька…
— То есть, конечно, Дмитрий Борисыч, — подкорректировал шефа Соболев.
Зеленков хохотнул и поправился:
— Точно — Митька. Ну даст он им штуку-две. Ерунда, мелочь, но уже ясно, что какой-то общий язык есть. Значит, и дальше можно о чем-то договариваться. Понятно?
— А если не возьмут? — усомнился Саня.
— Эх, молодежь, молодежь! У тебя, может, и не возьмут. А у меня или у Митьки возьмут… куда они денутся?
— Неужто все опера такие хитрые?
— А при чем здесь хитрость? Это, брат, не хитрость, а оперативная смекалка. Так-то… Э-эх, молодежь!
Спустя пару минут Петрухин вылез из салона милицейского «жигуленка». Он направился к «Фердинанду», а его место занял сгорающий от финансового вожделения молодой инспектор.
— Ну как? — спросил Зеленков.
— Порядок, — ответил Дмитрий, — познакомились.
Он сунул в рот сигарету, щелкнул зажигалкой и добавил:
— А сейчас продолжим знакомство… углу́бим, как говорил один выдающийся политический мудак.
Петрухин сделал пару затяжек, растоптал сигарету подошвой кроссовки и…
И двинул обратно.
Гайцы в «жигулях» молча наблюдали за тем, как Петрухин с озабоченным лицом постоял немного возле «фолькса» и, вместо того чтобы скоренько смотаться, неожиданно направился в их сторону.
Старшо́й насторожился. Оно понятно: только что он получил взятку, и, хотя нарушитель-взяткодатель произвел на него самое благоприятное впечатление, дело сейчас вполне могло запахнуть керосином. Самое хреновое, что у старшОго с недавних пор нарисовались реальные проблемы с руководством из-за склонности к употреблению алкоголя. А буквально два дня назад замкомандира батальона так и вовсе сказал ему: «Смотри, Скворцов! Ты меня уже достал. Я тебя все равно подловлю и отымею по полной схеме!» И вот теперь… А вдруг этот питерский нарушитель и есть подстава майора? Вдруг денежка меченая?
Приближающийся Петрухин не мог знать, о чем сейчас думает старший сержант Скворцов, однако по его напряженному взгляду кое-что просек. Посему, окончательно определившись с тактикой новой беседы, без приглашения потянул ручку двери на себя и через пару секунд по-свойски шлепнулся на заднее сиденье «жигулей».
В течение этой «пары» старший сержант успел «выронить» себе под ноги две смятые тысячные бумажки. Скворцов уже сообразил, что никакая это не подстава. Была бы подстава — машину окружили бы опера в штатском. Но, тем не менее, он все равно уронил купюры, «на всякий случай». После чего фальшиво услужливо спросил:
