Евгения Горская - Дар или проклятие
– Скучно мне.
– Конечно, скучно, – согласилась Кира, поставила сумки, отперла дверь своей квартиры и пригласила: – Заходите. У меня нет пирожных, но чаю попьем.
Танечка прошла в темную прихожую. Здесь все напоминало квартиру Вадима, не площадью и расположением комнат, а темной старой мебелью, огромным количеством книг, полки с которыми начинались от самой прихожей, скромными светильниками, которые почему-то производили впечатление старинных и дорогих, но Танечка знала, что это не так. Сама она в такой обстановке жить ни за что не стала бы: мебель должна быть исключительно известных фирм, а большинство книг настолько потрепаны, что им самое место на помойке, но вынуждена была признать, что квартира производит приятное впечатление.
– Конечно, скучно, – говорила соседка, накрывая к чаю кухонный стол. – Пожилому человеку тяжело дома сидеть, а молодой девушке тем более.
– Мне Вадим обещал работу подыскать, – поддакнула Танечка. – В редакции.
– Да, – сообразила соседка, – у него тетя в издательстве работает. Зоя.
– А почему они так редко видятся? – как можно равнодушнее спросила Танечка. – Они что, в ссоре?
– Редко? – удивилась Кира. – С чего вы взяли?
– Ну, – смутилась Танечка. – Я здесь уже год живу, а Зою эту только один раз видела.
– Не думаю, что они редко видятся. Вадим хороший мальчик, заботливый, а Зоя ему почти как мать.
Кира разлила чай в старинные, тонкого фарфора, чашки.
– Берите варенье, Танечка. Варенье свое, я в этом году много наварила.
– Спасибо, – она откусила печенье, – а мать у него жива?
– Да, – соседка ответила как-то странно, и Танечка насторожилась.
– А маму его я совсем не видела, ни разу.
– Берите варенье, – опять предложила Кира, – По-моему, очень удачное получилось.
– Спасибо. А мама у него что, в другом городе живет? Почему она к Вадиму не приходит?
– Разве мы знаем, кто к кому приходит? Вы же всех входящих в подъезд не отслеживаете.
Танечке стало неуютно под внимательным соседкиным взглядом. Конечно же, она отслеживает всех, входящих в подъезд. Пытается отследить, во всяком случае. Чем еще заниматься-то прикажете?
– А в каком издательстве эта Зоя работает?
– Не помню. Она говорила, но я забыла. Где-то недалеко. Она и живет недалеко, на Тополиной улице.
– Так близко?
– Близко. В зеленом доме, где универмаг. – Почему-то о тетке Кира говорила охотнее, чем о матери Вадима. Танечке даже показалось, что соседка расслабилась, когда разговор опять перешел на Зою.
Они еще побеседовали немного, но больше ничего интересного Танечка не узнала и, вернувшись к себе домой, долго недоумевала, как дуре Кире могло прийти в голову, что она, Танечка, собирается где-то работать.
– Сережа, мы сейчас пойдем в раздевалку, ты возьми куртку, и мы через боковой выход выйдем, – ласково велела Наташа, стараясь не выдавать волнения и беспокойства.
В школе, помимо главного, имелся боковой выход, ведущий в довольно большой огороженный школьный двор.
Сережа посмотрел на нее с удивлением, но ничего не спросил.
Спрятав его куртку в рюкзак, Наташа потащила мальчика на полутемную площадку под лестницей, опасаясь, как бы кто-то из учителей их не заметил. Когда-то площадка служила Наташе с подругами любимым убежищем.
– Позвони маме, Сереженька, скажи, что я тебя забрала, и дай мне трубку.
Сережа опять посмотрел на нее с удивлением и снова ничего не спросил.
– Мам, меня Наташа Калганова забрала, – доложил он Александрине, отчего-то удивился и протянул Наташе трубку.
– Александрина Витальевна, – начала Наташа, но та ее перебила:
– Пожалуйста, побудьте с ним до вечера, у меня… неприятности.
В трубке раздались гудки. Наташа сжала телефон, провела им по подбородку, вернула Сереже, и они по коридору второго этажа направились к боковому выходу.
Если бы Сережа сунул телефон в рюкзак, как всегда, они могли бы не услышать приглушенный писк, но мальчик нес телефон в руке, и они, замерев уже в самом конце коридора, прочитали: «Жду во дворе. Наташа». Боковой выход вел как раз в школьный двор.
– Наташ, – растерялся мальчик, – как это?..
– Сережа, я тебе потом все объясню, – строго сказала она, стараясь выбрать верный тон, не пугать его. – Сейчас нам нужно выбраться отсюда.
Она подошла к окну, одной рукой прижимая к себе мальчика. Подошла просто так, чтобы собраться мыслями, и сразу увидела внизу совсем рядом с крылечком бокового входа крепкого, коротко стриженного молодого человека в коричневой, самой обычной куртке. Парень вел себя спокойно, топтался потихоньку, засунув руки в карманы, и Наташа, отупев от ужаса, узнала в нем того незнакомца, который курил рядом с Озерцовым на фотографии с телефона Стаса. Нужно было немедленно что-то предпринимать, а она замерла у окна, пока стоявший внизу парень не поднял глаза и не уставился на нее так, что Наташа поняла – он ее узнал.
– Бежим, Сережа. – На ходу натягивая на мальчика куртку, она потянула его назад к главному входу.
– Наташ, он что, бандит? Дядька этот? Не надо, я сам, – Сережа проворно застегнул куртку.
– Бандит, – призналась Наташа, – но не настоящий, а так… шушера. Я тебе все расскажу, нам только нужно выбраться отсюда.
– Наташа, – он остановился и потянул ее за руку: – А они маму… не убьют?
– Бог с тобой! Конечно, нет. Это обыкновенные вымогатели. Им от мамы деньги нужны, но мы их перехитрим, – Наташа, присев на корточки, смотрела в испуганные глаза и чувствовала, как на нее накатывает слепая ненависть, она сама готова была поубивать ублюдков за этот детский страх. – Мы сейчас выйдем с тобой вместе с другими ребятами и проходными дворами проберемся ко мне домой. Позвоним папе, и все. Он с ними разберется.
– Разберется, – подтвердил Сережа. Слава богу, страха в его глазах больше не было.
В присутствии других людей на них никто не нападет, а скрыться в знакомых с детства дворах они сумеют. Здесь Наташа на своей территории. Здесь в каждом доме жил кто-то из одноклассников, и она знала все ходы и выходы.
Идти домой не лучшая идея, раздобыть ее адрес для новоявленных бандитов проблемой не являлось, но других вариантов не имелось: ключи от родительской квартиры Наташа держала дома, а больше спрятаться было совсем негде.
Выдрин нервничал. На то, что кто-то мог видеть, как он забирал деньги из сейфа, можно было наплевать, он, не задумываясь, мог привести десяток объяснений, если кто-то посмеет его спросить. Да никто и не посмеет, даже Сапрыкин. Тем не менее факт был неприятен тем, что ложился в растущий ряд еще более неприятных фактов. Самым же неудачным было то, что Калганова видела его с налоговиком.
Сейчас Калганова ни о чем догадываться не может, но, когда то, что он давно и тщательно планировал, случится, она, скорее всего, сложит два и два и будет представлять для него реальную угрозу.
С Калгановой необходимо что-то решать, и времени остается совсем мало.
Второй по важности проблемой стала бухгалтер Дарья. Без нее ему было не обойтись, и самым надежным способом ему казалось уложить ее в постель. К его собственному удивлению, сделать это удалось гораздо проще, чем он думал. Он всего два раза задержался с ней после работы, пошутил над ее трудолюбием, сбегал в ближайший супермаркет за конфетами, ненавязчиво выяснив, какой шоколад она любит, оба раза отвез Дарью домой, и меньше чем через две недели после начала «ухаживаний» она оказалась у него дома. Такой быстрой победы он никак не ожидал: Дарья была заботливой женой и матерью, далеко не глупой, остроумной женщиной и даже, как ему иногда чудилось, относилась к нему с некоторой иронией. Впрочем, это мог быть и вид кокетства.
Следующий, самый важный этап тоже прошел гладко: Дарья переводила деньги на нужные счета, не задавая никаких вопросов. Он до сих пор не знал, догадывается она о том, в чем ему помогала, или так и считает до сих пор, что Сапрыкин в курсе происходящего.
Они чудесно проводили время вдвоем, он даже решил, что влюбился в эту ироничную худощавую женщину. Опасность пришла оттуда, откуда он никак ее не ожидал: замужняя Дарья всерьез заявила на него права. Раньше ему казалось, что он крепко держит ее в руках, ведь это она изменяет собственному супругу и совершила должностное преступление. Она, а не он. Не то чтобы он собирался ее шантажировать, нет, конечно, но власть свою над женщиной ощущал.
Теперь же он почувствовал, что власти этой пришел конец. То ли Дарья от кого-то узнала, то ли сама догадалась, что она у него далеко не единственная, но в глазах ее в этот понедельник он заметил еле скрываемую неприязнь, почти ненависть. Он не сразу это понял, только когда она брезгливо оттолкнула его, пытавшегося обнять ее в небольшом кабинетике-закутке, и прошипела что-то по поводу его любвеобильности. И даже тогда он не оценил опасность, даже порадовался, что все закончилось само собой и окончание романа не потребует от него никаких дополнительных усилий.
