Елена Михалкова - Дом одиноких сердец
Однажды вечером Лена услышала скрежет ключа, поворачивающегося в тамбурной двери. Решив, что идет любимый Ромушка, она неслышно подкралась к своей двери, сбросила рубашку, оставшись в прозрачной маечке, и притаилась у входа, с нетерпением ожидая, как радостно изумится муж, увидев ее в таком наряде. Однако он не спешил звонить в дверь, а спустя несколько секунд Лена расслышала в тамбуре два голоса, один из которых был Романа, а вот второй, в чем не было никакого сомнения, принадлежал Алисе. Лена подождала немного, но разговор затягивался. Стоя за тонкой дверью, она хорошо различала слова и какую-то странную, тягучую, насмешливую интонацию в Алискином голосе. Заинтересовавшись, чем вызвана такая насмешливость, она посмотрела в дверной глазок и обомлела.
Алиска стояла около своей двери в чем мать родила, прикрывшись только маленьким кокетливым передничком. На голове у нее, одетая слегка набекрень, маячила белая наколочка, оставшаяся Алиске на память о работе в кондитерском отделе. Высокие черные полусапожки на ногах завершали картину. Напротив Алисы стоял Роман и внимательно смотрел на нее.
– Ну что, долго пялиться, что ль, будешь? – издевательски поинтересовалась Алиска, отставляя в сторону пухлую белую ногу. – Чай, ведь можно и руками потрогать. Или тебе жена твоя не разрешает?
Ленка затаила дыхание. Вся превратившись в зрение, она ждала, что же сделает ее Роман.
– Вообще-то не разрешает, – послышался голос мужа.
– А ты у нас прям такой послушный? – прищурилась стерва Алиска. – Только ей же говорить не обязательно, а?
Наступило недолгое молчание, а потом Роман мягко произнес:
– Знаешь, Алис, ты простудишься сейчас. Иди домой, а? Дует здесь.
И, повернувшись спиной к Алиске, стал вставлять в замочную скважину ключ. Бесстыжая Алиска небрежно подошла к нему и прижалась к спине. Ленка уже собиралась распахнуть дверь, когда Роман отстранил Алису и извиняющимся тоном сказал:
– Алис, не надо. Меня Лена ждет.
– Ну и катись к своей Лене! – прошипела Алиска и захлопнула за собой дверь.
Торжествующая и одновременно растерянная, Ленка успела накинуть рубашку и юркнуть в кухню. Она сразу же загремела кастрюлями, изображая бурную деятельность, а когда подошедший сзади муж чмокнул ее в щеку, не менее правдоподобно изобразила испуг:
– Ой, ты уже пришел! А я и не заметила… Кушать хочешь?
– Умираю просто, – признался муж. – Пойду руки вымою, а ты мне сваргань что-нибудь быстренько, ладно?
Прислушиваясь к шуму воды в ванной, Ленка помешивала суп, стараясь не разреветься. Она, конечно, прекрасно знала, что люди бывают разные и, расскажи ей какая-нибудь из приятельниц о том, что ее мужа соблазнила соседка, она нисколько бы не удивилась. Но Алиска… Тут было другое. Она ведь не просто соседка, а соседка, посвященная в тайны Ленкиного брака, почти подружка, всегда говорившая, что с мужем Ленке повезло. Знать, что она так счастлива, и покуситься на ее счастье – вот что сейчас не укладывалось у Ленки в голове. Зачем? Неужели ей так нужен Роман?
Ужинали они молча, потому что Ленка, обычно болтавшая обо всем, что придет в голову, молчала. И Роман молчал, изредка поглядывая на нее. Доев и отставив тарелку в сторону, он поинтересовался:
– Лен, что с тобой случилось сегодня?
– Случилось? – удивилась она. – Ничего.
– А почему тогда на тебе лица нет? Не спорь, – остановил он ее, – я же вижу. Солнышко, что у тебя такое?
– Я ваш разговор с Алиской слышала, – всхлипнув, призналась она.
– Разговор? Ну и что? – нахмурившись, спросил Роман. – Это когда она голышом меня встречать выбежала?
Ленка только кивнула, ощущая, что сейчас разревется. Роман встал, подошел к ней и крепко обнял.
– Глупенькая ты моя, – нежно прошептал он. – Но ведь все нормально? Я же не соблазнился, правда?
– Дело даже не в том, – шмыгнув носом, объяснила она. – Это как предательство. Мы с Алисой столько говорили…
Она не закончила, но Роман прекрасно все понял.
– Так ведь говорила ты, глупышка, а не она, – улыбнулся он и вернулся на место. – А Алиска твоя слушала и ненавидела тебя.
– Меня? Ненавидела? – Лена от удивления даже перестала шмыгать носом. – Да за что?
– Как за что? Вот за твои рассказы о нас, например. Ленка, сокровище мое, пойми, пожалуйста, очень простую вещь – большинство людей чужому счастью вовсе не радуются, если только речь не идет о счастье их близких. Самые лучшие, порядочные, принимают к сведению: вот человек, который своей жизнью доволен. Но на такое восприятие, как правило, способны те, кто и сам не чувствует себя несчастным. А если у человека проблемы, то ты для него – как бельмо на глазу. Вот и для Алиски…
– А для нее-то почему?
– Как почему? Потому, во-первых, что она своей личной жизнью не удовлетворена. К тому же она вообще человек завистливый. И тут ты со своими рассказами… Она считает себя красивее, умнее, опытнее – но счастлива почему-то ты, а не она. Это же несправедливо! Вот она и решила сделать все, чтобы несправедливость слегка уравнять. Ведь если бы я пошел с ней, то грош цена была бы в ее глазах твоему счастью, правда?
Ленка задумалась. Минуту спустя она подняла глаза на мужа и тихо сказала:
– Ромка, я у тебя ужасная дура.
– Глупости не говори, – ласково потрепал ее по волосам муж. – А на Алиску не обращай внимания, хорошо?
Лена покивала, а на будущее сделала для себя выводы. Теперь она старалась меньше говорить и больше слушать – и с удивлением обнаружила, что так сходится с людьми гораздо быстрее. Когда кто-нибудь из знакомых девчонок начинал хвастаться своим мужем, она на ту смотрела с сочувствием, потому что научилась ловить чужие взгляды и правильно оценивать их. Но сама ничего не говорила, только кивала время от времени и вспоминала себя.
А Алиске, позвонившей на следующее утро в дверь, чтобы как ни в чем не бывало попросить купить хлеба, она спокойно сказала:
– Знаешь, Алис, надоело мне по магазинам за тебя таскаться. Оторви задницу от дивана и сходи сама.
Алиска прищурилась, покивала чему-то и ушла. Больше она к Ленке не обращалась.
Жизнь Лены и Романа текла дальше спокойно и безоблачно. Ленка решила было, что ей стоит родить ребенка, чтобы все было как у людей, но выяснилось, что у нее имеются проблемы по женской части. Ни ее, ни супруга это особенно не расстроило. Роман вообще к детям относился без восторга, а ей самой вполне достаточно было мужа – он заменял и ребенка, и отца, и друга, и любовника. Получив для себя достаточное обоснование их бездетности, Ленка выкинула мысли о ребенке из головы и устроилась на работу.
И ей опять помог Роман. На работу она устроилась сама, безо всяких там звонков и просьб, а вот в коллективе, состоящем из девяти разновозрастных и разностервозных дамочек, у нее начались сложности. Ленка начала работать очень активно, яростно, хватаясь за любое поручение, что пришлось по душе начальнику, пятидесятилетнему здоровяку, и пару раз он при всех поощрил ее. Это и стало поводом к травле. Как всякий новичок, Ленка делала ошибки, не знала, где что лежит и долго путала имена коллег. Любой ее промах становился предметом для обсуждения, и скоро Ленку, вкалывающуюкак лошадь, начали буквально выживать из коллектива. Ее демонстративно не приглашали на совместное отмечание дней рождения; ей «забывали» передать указания начальства; с ее стола начали пропадать мелкие предметы; а когда Ленка обращалась к дамам с вопросами, те оскорблялись и советовали ей вести себя более цивилизованно. Через два месяца после начала работы она решила уволиться и искать новое место. И вот тут-то на помощь пришел Роман.
Он спокойно и доходчиво объяснил жене, что ее поведение – типичное поведение жертвы, которая сама провоцирует коллег. Да, ей не повезло с коллективом, но нет никакой гарантии, что повезет со следующим, поэтому нужно приспосабливаться к тому, что есть. Через двадцать минут после начала их разговора Ленка вытерла слезы и спросила, что ей нужно делать. Роман улыбнулся и начал объяснять.
Она сама составила примерные психологические портреты каждой из своих коллег, а Роман рассказал, как и с кем нужно разговаривать. Довольно долго Лена училась не замечать подколок, порой очень злых, не комплексовать из-за того, что Ирина Андреевнаязвительно отозвалась о ее новой юбке. Она держалась отстраненно, но при этом старалась не стать белой вороной. Через полгода после ее разговора с мужем Ленка подвела итоги: она вписалась в коллектив, заняв в нем свое место. К ней очень хорошо относился шеф, а восемь из девяти дам десять раз подумали бы, прежде чем задеть ее. Девятая не задумывалась об этом вовсе – она изменила свое мнение о Ленке в противоположную сторону и после работы приглашала в кафе, где жаловалась на свою жизнь и мужа-обормота. Ленка сочувственно кивала и говорила, что у нее дома абсолютно такая же картина. Ей повысили зарплату, и половина из ее коллег признали, что вполне заслуженно.
