Себастьян Фитцек - Я – убийца
Мельком взглянув на скромную табличку с именем на кованых воротах, Штерн понял, что у цели. Пятый этаж, налево. Он хотел было позвонить, но тут заметил распорку, которая не давала воротам закрыться. Не зная, понадобится ли ему, как во многих берлинских доходных домах, ключ для использования лифта, он пошел наверх по лестнице – так что потребовалось время, прежде чем он добрался до последнего этажа. Тяжело дыша, Штерн оперся о стертые перила и замер в ужасе. Однако его испугала не собственная никудышная физическая форма, а дверь частной врачебной практики.
Она стояла настежь открытой.
11
– Ты себя хорошо чувствуешь, Симон? – спросил профессор Мюллер, нажимая на кнопку включения микрофона. Он смотрел через толстое стекло в соседний кабинет для обследований, где стоял белоснежный магнитно-резонансный томограф. Симон, в футболке и боксерах, лежал в трубе, куда, как в суперсовременную печь, был помещен несколько минут назад. Он подвергался этой получасовой процедуре уже в пятый раз за два года. Предыдущие МРТ-снимки его мозга диагностировали, к сожалению, лишь неконтролируемый рост клеток в его голове. Но сегодня в порядке исключения предметом исследования была не опухоль.
– Да, все в порядке.
Голос Симона звучал из динамиков ясно и четко.
– И это действительно сработает? – Мюллер отпустил кнопку микрофона, чтобы мальчик не услышал их разговор. Профессор согласился провести этот тест исключительно из любопытства: ему очень хотелось собственными глазами увидеть этот нейрорадиологический эксперимент, о котором он до сих пор только читал. Кроме него и комиссара, в компьютерной комнате находилась еще андрогинная блондинка. Мюллеру ее представили как медицинского эксперта по проведению допросов от Управления уголовной полиции. Специалист как раз возилась с проводами под столом с монитором.
– Да. Этот метод даже намного точнее, чем тест с обычными полиграфами. Кроме того, вы вряд ли разрешили бы Симону в его состоянии покинуть клинику. Так что мы прибегнем к домашнему детектору лжи клиники Зеехаус. – Брандман рассмеялся. – Хотя до сегодняшнего дня вы даже не подозревали, что ваша клиника располагает чем-то подобным, верно?
– Профессор Мюллер? – позвал Симон в соседнем кабинете через переговорное устройство.
– Да?
– Мне щекотно.
– Ничего страшного. Ты пока можешь шевелиться.
– О чем он? – поинтересовался Брандман.
– Беруши. У него всегда чешутся уши, когда материал нагревается.
– Я готова. – Жуя жвачку, блондинка выползла из-под стола после того, как ей, по всей видимости, удалось подсоединить свой ноутбук к больничному компьютеру. Она подвинула к себе офисный стул, села перед тумбочкой на колесах, на которой стоял маленький монитор, и нажала на кнопку переговорного устройства.
– Здравствуй, Симон, меня зовут Лаура. – Ее голос звучал неожиданно приветливо.
– Здравствуй.
– Я задам тебе несколько вопросов. На большинство из них ты должен отвечать «да» или «нет», хорошо?
– Это уже был первый вопрос?
Взрослые улыбнулись.
– Отлично. Мы поняли друг друга. Тогда можно начинать. Только один момент: что бы ни случилось, тебе ни в коем случае нельзя открывать глаза.
– Хорошо.
– Господа. – Лаура махнула мужчинам.
Уверенными, ловкими движениями Мюллер активировал электронную систему магнитно-резонансного томографа, и обследование началось с типичных монотонных звуков – словно кто-то вбивает деревянный колышек. Несмотря на закрытую звукоизолирующую дверь, они не только слышали стук, но и ощущали его. Через несколько минут его сменили низкие басы, от которых сжимались стенки желудка.
– Пожалуйста, назови свое имя и фамилию, – попросила Лаура.
– Симон Сакс.
– Сколько тебе лет?
– Десять.
– Как зовут твою маму?
– Сандра.
– А отца?
– Не знаю.
Лаура взглянула на Мюллера, который пожал плечами.
– Он социальная сирота. Мать от него отказалась. Отца он не знает.
Эксперт-криминалист задала еще десять вопросов по принципу «да-нет», прежде чем перейти к следующей части теста.
– Хорошо, Симон, теперь шутки в сторону. Сейчас я хочу, чтобы ты мне соврал.
– Зачем?
– Ты ведь уже видел компьютерные снимки твоего головного мозга? – ответила Лаура вопросом на вопрос.
– Да. Они похожи на грецкий орех.
Лаура засмеялась:
– Точно. Сейчас мы как раз снимаем на пленку такие грецкие орехи. Позже мы покажем тебе целый видеофильм. А если ты сейчас соврешь мне, то увидишь потом на пленке что-то нереальное.
– Ну хорошо.
Лаура быстро посмотрела на Брандмана и профессора, потом продолжила задавать вопросы.
– У тебя есть водительские права?
– Да.
Мюллер завороженно смотрел на 3D-снимки высокого разрешения. При всех предыдущих ответах ничего не происходило. Но сейчас зона неокортекса неожиданно покраснела.
– На какой машине ты ездишь?
– На «феррари».
– А где ты живешь?
– В Африке.
– Вы видите? – прошептала Лаура, обращаясь к Мюллеру. – Повышенная мозговая активность в таламусе и миндалине. Обратите внимание и на показания в других отделах, которые отвечают за эмоции Симона, его управление конфликтом и контроль за мыслительной деятельностью.
Она указала обгрызанной ручкой еще на одно красное пульсирующее пятно на экране:
– Очень типично. Когда человек говорит правду, здесь все спокойно. Но, выдумывая ложь, испытуемый должен напрячь фантазию и поэтому сильнее сосредоточиться. Наша компьютерная программа окрашивает необычные биоизменения потенциалов головного мозга в красный цвет и тем самым выявляет неправду.
– Фантастика, – вырвалось у Мюллера.
Неудивительно, что эта новая система безнадежно оставила позади обычные детекторы лжи. Классический полиграф фиксировал только типичные изменения частоты пульса, кровяного давления, дыхания и потоотделения. Хорошо обученным и психологически тренированным людям удавалось подавить некоторые из этих рефлексов. Но никто не может контролировать биохимические процессы в своем головном мозге. Во всяком случае, без многолетней подготовки.
Лаура проглотила жвачку и снова включила микрофон.
– Очень хорошо, ты отлично справляешься, Симон. Сейчас будут последние вопросы, и мы закончим. Но ты снова должен говорить правду, ладно?
– Без проблем.
– Что тебе подарили на день рождения?
– Кеды.
– Что еще?
– Сеанс гипноза.
– У доктора Тифензее?
– Да.
– Это подарок Карины?
– Да.
– Тебя загипнотизировали?
– Не знаю. Думаю, я уснул раньше.
– Откуда ты это знаешь?
– От Карины и доктора. Но вы сами можете это проверить.
– Как это? – Лаура удивилась не меньше комиссара Брандмана. На такой ответ они не рассчитывали.
– Доктор Тифензее заснял весь сеанс на видео. Вы можете посмотреть запись.
– Хорошо, спасибо за совет. Что произошло, когда ты проснулся?
– У меня в голове остались эти воспоминания.
– Какие?
– О трупе. В подвале.
– А раньше у тебя уже были эти воспоминания?
– Нет.
– При тебе кто-то упоминал имя Гаральд Цукер?
– Нет.
– Кто сказал тебе, что ты должен пойти на фабрику?
– Никто. Я спросил у Карины, может ли она организовать для меня адвоката.
Мюллер быстро взглянул на Брандмана, который не отрываясь смотрел на монитор. Пока ни единой красной вспышки.
– Зачем тебе нужен адвокат?
– Я хочу пойти в полицию. Я совершил что-то плохое. И должен признаться. Но в фильмах сначала всегда требуют адвоката.
– Хорошо, мы почти закончили. А теперь мой самый важный вопрос, Симон: ты убил человека?
– Да.
– Когда это было?
– Одного пятнадцать лет назад, другого через три года.
Мюллер сделал шаг к монитору, словно у него неожиданно развилась близорукость.
– Симон, сейчас я попрошу тебя подумать о всех людях, с которыми ты говорил в последние недели и месяцы. Не важно, в больнице или в другом месте. Думай о Роберте Штерне, Карине Фрайтаг, докторе Тифензее, твоих врачах, о ком угодно. Кто-нибудь из них просил тебя рассказать нам эту историю?
– Нет. Я знаю, вы думаете, что я вру. – Голос Симона звучал устало и из-за этого казался скорее грустным, чем возмущенным. – Что я корчу из себя кого-то. Что я просто повторяю то, что другие мне подсказывают.
Лаура и Брандман поймали друг друга на том, что кивают, соглашаясь с мальчиком.
– Но это не так, – продолжал Симон. Его голос становился громче. – Это был я. Я убил. В первый раз пятнадцать лет назад. Первого мужчину я зарубил топором, а второго задушил. Потом были еще другие, но я точно не знаю сколько.
Лаура повернулась к Брандману и Мюллеру и потрясенно покачала головой.
То, что показывал ее монитор, было просто непостижимо.
12
Незакрытая входная дверь в Берлине – обычное дело, если это дверь частной медицинской практики. Чего не скажешь о пустом ресепшн и комнате ожидания. Штерн подавил свой инстинкт самосохранения, вошел в кабинет и громко позвал психиатра.
