Владимир Шитов - Собор без крестов
Понимая, что поступил по-мальчишески несерьезно, он сердито бросил:
— Ну хватит болтать о нем, перемалывать ему кости, итак достаточно потрепались. Хреново то, что наши помощники оказались нерасторопными и не замочили вторую свидетельницу. Теперь она исчезла из дома и запрятана следователем до суда так, что вряд ли они теперь ее найдут, — выразившись нецензурной бранью, заметил он.
— Но ее все равно надо будет найти, иначе наш труд пропадет даром. — Она умышленно не стала говорить, что убийство Даны Шумахер будет бесполезным.
— Конечно, эти волчары слишком долго раскачивались и вот докачались. Я предупреждал их, чтобы они сработали свое дело синхронно с моим. Теперь уже надо здорово побегать, чтобы найти свидетельницу, и лишь потом думать, как ее ликвидировать. К счастью, это не наша забота, пускай они и ломают над ней свои головы.
— А ты разве не хочешь им помочь?
— Я и так им помог сварганить «мокрое» дело, но всю черную работу за них делать не собираюсь. Девять миллионов долларов грабанули они из банка, а не я, а поэтому пускай отрабатывают свою зарплату.
— Как ты думаешь, они найдут ее?
— Кто может ответить на этот вопрос заранее? Никто! У меня есть идея в этой части, но я ее уже даром им не отдам. Пирог у них огромный, и если я не откушу от него кусок, когда они захотят воспользоваться моей помощью, то я себя уважать перестану.
Осторожный стук в дверь прервал их беседу. Пройдя к двери, Лесник ее открыл, впустив в номер своего адвоката, переводчика, Кройнера и миловидную стенографистку.
Когда Кройнер ехал с адвокатом Лесника от суда к нему в номер, то с огромным удовлетворением для себя узнал, что Альфред Скот защищает в настоящее время Жернова-Постникова, то есть он выявил для себя еще одно подозрительное совпадение, на котором не мог не остановиться, не выяснив причины.
— Я же в совершенстве владею русским языком. Русские, проживающие в Америке, приезжающие к нам в гости, с удовольствием пользуются моими услугами.
— Как они узнают о вашей способности?
— Не знаю. У русских есть такая поговорка: «Земля слухом полнится».
— А почему вашими клиентами стали Гончаров-Шмаков и Жернов-Постников? — продолжал «беспечно» интересоваться у Альфреда Скота Кройнер.
— Случайность! — не моргнув глазом соврал ему адвокат.
Выполнив необходимые процессуальные формальности, Золтан Кройнер приступил к допросу Лесника:
— Вы недавно были в США, зачем вновь вернулись сюда из России?
— Прежде всего, я имею такое же американское гражданство, какое имеете вы, а поэтому имею право прилететь в Америку тогда, когда хочу. Во-вторых, я бизнесмен, а поэтому все мои поездки связаны с деланием денег. К примеру, в четверг я в частном банке мистера Петручетти по чеку получил полмиллиона долларов, большую часть полученных денег я перечислил на свой счет в один банк, находящийся в Западной Европе.
— Что за химия была вами провернута на эту сумму? — ехидно улыбнувшись, спросил Лесника Кройнер.
— Мистер Кройнер, я протестую против такой постановки вопроса своему клиенту, так как он оскорбителен для него, — вступил в беседу Альфред Скот.
— Не возражаю, свой вопрос снимаю. Я его поставлю иначе. Что за товар был вами продан клиенту на сумму пятьсот тысяч долларов?
— Я являюсь владельцем нескольких подлинных полотен кисти знаменитых на весь мир художников.
Открыв стенной шкаф, Лесник достал из него семь полотен и показал их Кройнеру.
— Это все копии, но если какому-нибудь ценителю или коллекционеру они понравятся и он захочет стать обладателем подлинников, и мы сойдемся с ним в цене, то я могу ему продать. Подлинники этих полотен стоят в порядке трех-четырех миллионов, если вы пожелаете, то я могу по знакомству уступить вам за три миллиона долларов, чтобы не торговаться.
— Таких денег у меня нет, да и ваши полотна мне не нужны, — ответил ему Кройнер, знакомясь с купчими на картины.
— Продавая свои полотна и выручая за них деньги, я не считаю, что химичу или совершаю незаконную сделку.
Кройнер, внимательно ознакомившись с помощью переводчика с купчими на картины, был вынужден признать, что Гончаров-Шмаков не бравирует перед ним, а действительно говорит правду. Его доводы были убедительными, но Кройнеру не хотелось сдаваться, признавать свое поражение.
— Почему вы выкачиваете деньги из наших банков и перекачиваете на Запад? — поинтересовался он недовольно.
— Видите ли, такие господа, как вы, например, так стараются действовать на мою психику, здоровье, что я подумываю, а не продать ли мне свою виллу в Штатах и не переехать ли жить, скажем, в Швейцарию?
— Кстати, у вас есть вилла, а вы на ней не живете, а живете в отеле, чем вы можете объяснить мне такой несуразный факт? — не считая нужным вступать с Лесником в полемику, спросил Кройнер.
— Я сдал свою виллу в аренду на два года. Практически на этот срок я не являюсь ее владельцем. Почему я должен теснить и сковывать проживающих на ней господ, если на то не имею права, да и желания?
— Я считаю, что ответы на ваши вопросы точны и убедительны, — заявил Альфред Скот.
— Я не возражаю, — согласился с ним Кройнер, а потом, обращаясь вновь к Леснику, поинтересовался:
— Кто эта женщина, которая проживает с вами в одном номере?
— Мой секретарь и переводчик, — предъявляя Кройнеру соответствующий договор, сказал Лесник.
— Она выполняет, по-видимому, и другие функции у вас?
— Этот вопрос не по существу, и вы можете на него не отвечать, — дав возможность переводчику задать данный вопрос Леснику, заметил Альфред Скот, обращаясь к Леснику.
— Почему? Я отвечу на него, так как не собираюсь делать из него тайны. Да, мистер Кройнер, она оказывает мне и другие услуги, если наши желания совпадают. Она — моя слабость, и я, отдыхая сейчас в городе, намерен потратить на нее так тысяч пятьдесят — сто.
— Благодарю за откровенность, мне кажется, она этих денег стоит, — улыбнувшись, заметил Кройнер.
— У меня хобби на все дорогое, — пошутил Лесник, показывая в улыбке свои прелестные зубы.
Мельком посмотрев на стенографистку, он увидел, что та с пониманием отнеслась к его ответу, доброжелательно окинув его глазами, пряча улыбку в наклоне головы над блокнотом.
Даже Альфред Скот позволил себе улыбнуться, не видя оснований для своего беспокойства.
— Ответьте мне еще на один вопрос, и если он меня удовлетворит, то я больше не намерен вас беспокоить, но предупреждаю, что все ваши показания мною будут перепроверены, а поэтому советую говорить только правду, — сосредоточившись, предупредил Лесника Кройнер.
— К чему такое вступление? Лгать я не намерен, — понимая, что они подошли к главным вопросам, тоже напрягаясь, заявил Лесник.
— Расскажите мне подробно, до минут, что вы делали с утра до двадцати четырех часов в прошедшую субботу? — наконец-то задал свой главный вопрос Леснику Кройнер.
— До минут я вряд ли смогу разложить свои действия в субботу, но по часам попытаюсь. Так с чего начать? В субботу мы спали с Ларисой Александровной Прокофьевой в одной постели до одиннадцати часов. Приводили себя в порядок где-то до тринадцати. Потом спустились в ресторан, где сразу и позавтракали, и пообедали.
После ресторана, выйдя из отеля, мы взяли первое попавшееся нам такси и поехали в универсальный магазин, расположенный где-то на Десятой авеню. Там я кое-что купил своей подруге в подарок. Вон в углу лежат коробки с покупками. В них находятся оплаченные чеки. По ним можно узнать местонахождение универсального магазина, где мы едва не потеряли ноги от ходьбы. Такси мы не отпускали, а поэтому на нем вернулись назад в отель где-то в восемнадцать часов. Поужинали в ресторане и поднялись в свой номер. Отдохнули немного, послушали музыку.
— Какую? — задал наводящий вопрос Кройнер.
— Магнитофонные записи русской эстрады, так как за день чужой язык мне чертовски надоел. Потом госпожа Прокофьева стала примерять и надевать на себя свои обновки. Я ж не железный, а поэтому с безразличием не мог созерцать ее обнаженной… Короче, мы легли спать и до утра из своего номера больше никуда не выходили.
— И вас никто не беспокоил? В смысле, не звонил, не стучал в дверь? — пояснил он.
— Кто нас может беспокоить в чужом и незнакомом городе? Мы здесь никому не нужны, да и мы тоже ни в ком не нуждаемся. Кроме вас, нас тут беспокоить некому. Куда денешься, приходится отвлекаться на таких настойчивых визитеров, — несколько раздосадованно пояснил Лесник.
Кройнер, подойдя к холодильнику, открыв его дверку, увидев в нем разные деликатесы, подумал: «Если осетровая икра лежит в чашке горой, полные карманы денег, а под боком эротическая куколка, то понятно, почему он не желает общаться со мной, старается скорее избавиться от меня. Пока я ни в чем предосудительном его не изобличил, но все равно чует мое сердце, что с него снимать наблюдение еще рано. Не может быть, чтобы Лесник не был причастен к убийству».
