Элизабет Джордж - Всего одно злое дело
Еще одна чашка кофе, еще четыре трубочки с инжиром. Это привело Дуэйна к мыслям о его сотрудниках и к тому, что же из сделанного он сможет повесить на них. Доути всегда был очень осторожным и аккуратным человеком, поэтому не прослеживалось никакой прямой связи между ним и всеми этими маневрами и изменениями баз данных. Кроме того раза в роскошной квартире Эм в Уоппинге и – ну да, правильно – еще одного раза у него в офисе, Дуэйн никогда не обсуждал лично никаких деловых вопросов с Брайаном Смайтом. Он мог просто вскинуть руки в отчаянии и шоке и бросить Эм на съедение этим волкам. Ведь, в конце концов, именно она передавала все его распоряжения Смайту. Насколько сложно будет доказать, что все мысли о нарушении закона исходили от нее? Но вопрос стоял по-другому: мог ли он сделать это с Эм после всех тех лет, которые они проработали рука об руку?
Доути знал ответ еще до того, как полностью сформировал вопрос. Его с Эм связывает долгая совместная работа. Так же, как и с Брайаном Смайтом. Поэтому и вылезать из этого дерьма им предстоит вместе. Его проклятье состояло в том, что он всегда был слишком порядочным человеком.
Второй час размышлений привел Дуэйна к тому, что он может попытаться использовать несомненную симпатию этого Линли по отношению к Барбаре Хейверс, так же как смог использовать симпатию этой коровы по отношению к пакистанскому профессору для того, чтобы держать ее в узде. Проблема была в том, что Доути никак не мог убедить себя, что такая симпатия действительно существует. Поэтому это могло не прокатить, а на решение всей проблемы у него осталось всего девяносто минут, до того момента, как прозвонит будильник Кан и она появится в кухне, не очень, мягко говоря, довольная, что он съел все печенье.
Мысль о возможных карах со стороны Кан заставила Дуэйна подумать о необходимости замести следы. Ему надо сделать еще порцию кофе, поэтому он встал из-за стола и смял целлофановые упаковки печенья. Положить это в мусорное ведро он не мог – его жена обязательно обнаружит их, и ему придется выслушать целую лекцию о том, как неправильно он питается. Поэтому Дуэйн взял газету, лежащую на стуле у кухонной двери, куда они складывали макулатуру, ожидающую своей очереди на переработку, и расстелил ее на сушилке. Он решил высыпать спитой кофе на газету и спрятать упаковки под ним. Ведь остатки кофе тоже шли в переработку… или они шли на компост? Доути никак не мог запомнить, что надо делать с мусором в наши дни, но сегодня кофейная гуща должна была послужить высоким целям.
Он вытащил остатки кофе из кофейной машины, аккуратно разложил упаковки печенья на газете и уже собирался вывалить на них спитой кофе, как рука его остановилась, прямо как в Библии[366]. Под упаковками от печенья детектив увидел свое решение. Или хотя бы часть его. Потому что газету он открыл на статье, которая была посвящена делу, подробности которого ему были хорошо знакомы: Италия, смерть англичанки, возможный заговор и «оставайтесь с нами». Дуэйн сдвинул упаковки на одну сторону и стал читать, вспоминая по ходу чтения имена. Проблема была в том, что газета открылась на середине статьи, но даже то, что он смог прочитать, мгновенно активизировало его способность мыслить и планировать… Однако ему была необходима остальная часть статьи.
Доути не верил в Бога, но молился, чтобы Кандас не использовала первую страницу для завертывания вчерашних остатков чили-кон-карне. Он порылся в пачке кандидатов на переработку – и нашел то, что искал.
Это было имя, имя репортера. Оно стояло под заголовком на первой странице: Митчелл Корсико. Имя звучало для Дуэйна совсем по-итальянски, но, итальянец или нет, этот парень владел английским. А так как он владел английским, то он был его ответом. Он был его планом.
И Дуэйн Доути успокоился, несмотря на изжогу и натянутые, как тросы канатоходца, нервы.
Лукка, Тоскана
Чего Барбара не смогла предусмотреть, так это желания Хадии срочно увидеть своего отца. Она настолько зациклилась на необходимости увезти девочку от Лоренцо Муры и защитить ее от возможного появления ее вонючего деда, который забрал бы ее с собой, что она не могла думать ни о чем другом, кроме как обнять девочку и немедленно увезти ее в Лукку.
Для начала этого было достаточно. Они пообедали в Лукке, в международном кафетерии на виа Молкатенти, где на стенах висели подложки под столовые приборы, на которых предыдущие посетители заведения оставляли слова восхищения пиццей, гуляшем и хумусом[367] на всех языках мира. После этого они съели мороженое у киоска рядом с экскурсионным бюро на пьяццале Джузеппе Верди. И в завершение вечера прогулялись по вершине стены среди толп итальянцев, наслаждавшихся вечерним моционом. Когда они, наконец, пришли в Пенсионе Жардино, то Хадия мгновенно отключилась на второй кровати в комнате Барбары.
Однако их проблемы никуда не делись. И первая появилась в 7.30 утра со звонком Корсико. Он требовал продолжения истории, чего-нибудь в духе «английский ребенок в агонии, отец в тюрьме». Он сказал, что рад будет сам сочинить текст – за небольшое вознаграждение, Барб, – если Хейверс предоставит ему фото девочки, грустно глядящей из окна pensione. «Скучает по папочке, и вся эта ерунда, ты меня понимаешь», – сказал Митчелл. Барбара отделалась от него, сказав, что Хадия еще спит и что она позвонит ему, как только девочка проснется. И тут появилась вторая проблема – желание девочки немедленно встретиться с отцом.
Барбара знала, что это последнее, чего хотел Ажар: его любимая доченька видит его в тюремной комнате, сидящим среди других заключенных в день свиданий. Сержант не хотела мучить никого из них, поэтому объяснила Хадии, что ее отец помогает инспектору Ло Бьянко решить некоторые вопросы, связанные со смертью ее мамочки. Сейчас его нет в городе, объяснила она ребенку, а уезжая, он попросил Барбару, чтобы та заботилась о Хадии.
Это было правдой, поэтому если в будущем ей придется продолжить рассказ, то менять показания будет не нужно. Барбаре не хотелось врать ребенку, но выхода у нее не было.
Хейверс понимала, что ей необходимо предпринять какие-то меры, чтобы защитить ребенка от Упманов. Расследование смерти Анжелины никогда не приведет к обвинению Ажара, но пока итальянцы это поймут, ему придется находиться в тюрьме, и это давало возможность Упманам потребовать девочку себе, если они так решат. Поэтому ей было необходимо спрятать Хадию, и лучше всего это было сделать, увезя девочку из Италии.
Барбаре не пришлось долго думать, чтобы найти такое место. Но для того, чтобы все подготовить, ей был необходим Линли. Поэтому она предложила Хадии спросить синьору Валлера, не разрешит ли та посмотреть телевизор на хозяйской половине pensione, пока Барбара сделает несколько важных звонков. Когда Хадия, наморщив лобик, спросила: «А можно мне посмотреть мамочку, Барбара?» – сержант схватилась за эту идею, как за спасение. Это и успокоит, и одновременно займет девочку. Она сказала: «Давай посмотрим, сможем ли мы найти тут DVD-проигрыватель», – надеясь, что итальянского Хадии на это хватит.
И его действительно хватило. Очень скоро Хадия и малыш Валлера сидели вместе на софе, наблюдая за Анжелиной Упман и Таймуллой Ажаром, говорящими в камеру, а Барбара вернулась в столовую, набирая номер инспектора Линли.
Прежде чем он смог произнести что-нибудь, кроме «Изабелла встречалась с Хильером, Барбара», она прервала его:
– Хадия у меня. Мне надо отвезти ее в Лондон. Мура позвонил родителям Анжелины, чтобы они ее забрали, и мы должны до этого…
– Барбара, вы когда-нибудь выслушаете меня? – нервно вмешался Томас. – Вы сейчас меня слышите? Я не имею ни малейшего представления, о чем они говорили, но поверьте, вам это не принесет ничего хорошего.
– Вы так и не хотите понять, что сейчас самое главное – это Хадия, – возразила сержант. – У меня есть мое удостоверение, и с ним я смогу посадить девочку на самолет. А там вы должны будете встретить ее.
– И что? – спросил Линли.
– И должны будете спрятать ее.
– Скажите, что я ослышался и что вы не предлагаете мне спрятать девочку.
– Сэр, это только до тех пор, пока не удастся вытащить из тюрьмы Ажара. Для этого мне надо навести здесь соответствующий шорох, настойчиво постучаться в кое-какие двери, напомнить кое-что кое-кому. Мы-то с вами знаем, что как только Упманы наложат свои лапищи на Хадию, Ажар ее больше никогда не увидит.
– Мы, – сказал Линли, – ничего подобного не знаем.
– Сэр, ну пожалуйста, – сказала женщина. – Если хотите, я буду вас умолять. Ведь она сможет пожить у вас, правда? Чарли может за ней присмотреть. Они друг друга наверняка полюбят.
– А когда ему надо будет на прослушивание, он, что, возьмет ее с собой или даст ей какое-нибудь задание по дому – почистить серебро, например?
