Элизабет Джордж - Всего одно злое дело
Сержант ожидала увидеть Лоренцо Муру, но ошиблась. Она увидела грубо сработанный бар, заставленный стаканами и бутылками вина, произведенного на территории фаттории. Здесь же стояла корзинка с печеньем и лежало несколько головок сыра, прикрытых прозрачной полусферой. В воздухе так сильно пахло вином, что Барбара подумала, что сможет опьянеть, просто глубоко вдыхая этот воздух. Именно так она и сделала, и ее рот наполнился слюной. Неплохо было бы сейчас выпить стаканчик вина. Она не отказалась бы и от нескольких кусков сыра.
Из пещероподобного помещения за дегустационным залом, где Барбара различила три емкости из нержавеющей стали и целую батарею пустых зеленых бутылок, появился молодой человек, который спросил:
– Buongiorno. Vorrebbe assaggiare del vino?[362]
Барбара с непониманием уставилась на него. Видимо, молодой человек это понял, потому что перешел на английский, на котором он говорил с легким акцентом, похожим на датский.
– Англичанка? Хотите попробовать стаканчик «Кьянти»?
Барбара показала свое полицейское удостоверение и объяснила, что приехала, чтобы переговорить с Лоренцо Мурой.
– Он на вилле, – услышала она в ответ.
Молодой человек махнул в сторону внутренних помещений винокурни, как будто через них можно было попасть на виллу, и стал объяснять, как туда добраться. Можно поехать, а можно пойти пешком, сказал он, это недалеко. Идите по дороге, обойдите фермерский дом, пройдите в ворота – и вы ее увидите.
– Лоренцо будет на крыше, – сказал он в заключение.
– А вы, полагаю, на него работаете? – поинтересовалась Барбара.
Парню было около двадцати лет; возможно, студент из Европы, нашедший себе на лето работу-учебу-развлечение в Италии. Тот ответил утвердительно, а когда Хейверс спросила, есть ли здесь еще такие же, как он, ответил, что больше никого нет, кроме рабочих, работавших в фермерском доме и на вилле.
– И долго вы здесь работаете? – спросила Барбара.
Он рассказал, что всего неделю, и она мысленно исключила его из своего списка подозреваемых.
Сержант отправилась на виллу пешком, обратив внимание на размах и разнообразие деятельности, которая велась на фабрике. Это были не только виноградники, спускавшиеся по склонам холмов, на фоне других виноградников на противоположных склонах. Рощи оливковых деревьев говорили о доходах, получаемых от оливкового масла, а скот, пасущийся у ручья внизу, говорил о мясном производстве.
В старом фермерском доме вовсю шел ремонт, так же как и на вилле. Последняя располагалась на вершине травянистого холма, ее стены были покрыты лесами. На крыше толкалось около десятка мужчин. Они были заняты тем, что отдирали металлические листы с крыши и сбрасывали их на землю. Листы планировали с высоты третьего этажа; все это сопровождалось оглушительным шумом, тучами грязи и криками на итальянском языке. Над всем этим звучала музыка – так громко, что ее можно было услышать по всей Тоскане. Это был старый рок-н-ролл на английском языке: Чак Берри интересовался, почему Мэйбелин не хочет хранить ему верность.
Один из рабочих заметил Барбару, и за это она была ему благодарна. Перекричать Чака Берри у нее не было никаких шансов. Этот мужчина помахал рукой и исчез. Через минуту на его месте появился Лоренцо Мура.
Он стоял на фоне вечернего солнца, уперев руки в бока, и наблюдал, как Барбара приближается к вилле. Она подумала, узнает ли он ее после их единственной встречи в Лондоне месяц назад? По-видимому, узнал, потому что поспешно спустился по непрочным лесам, мало обращая внимания на собственную безопасность. К тому моменту, как Хейверс приблизилась к громадной веранде, он вышел из-за угла здания, и по выражению его лица она поняла, что почетного караула не будет.
Лоренцо заговорил первым, спросив:
– Что вы здесь делаете?
Барбара подождала секунду, прежде чем ответить. Он выглядит так же плохо, как и Ажар, подумала она. Бессонные ночи, слишком много физической работы днем, неправильное питание, усилия, которые он прикладывал, чтобы проживать день за днем, горе… Это прикончит любого. Но ведь кишечная палочка делает то же самое, пришло ей в голову. Он выглядел ослабевшим, и лицо его было мучнисто-белого цвета. Родимое пятно на его щеке стало темно-багровым.
– Вы болели, мистер Мура? – спросила сержант.
– Моя женщина и наш ребенок в кладбище пять дней, – ответил он. – Как мне выглядеть?
– Мне очень жаль, – сказала она. – Мне очень жаль, что это случилось.
– Это не надо жалеть, – ответил итальянец. – Что надо здесь?
– Я приехала за Хадией, – объяснила Барбара. – Ее отец хочет, чтобы…
Лоренцо сделал рубящее движение рукой, которое остановило ее.
– Нет. Есть вещи, которые мы не знать. И один из них отец Хадии. Анжелина говорить Ажар, но мне она говорить мог быть другой. – И посмотрев, как Барбара воспримет эту новость, он добавил: – Вы не знали. Это значит, много вещей вы не знали. Таймулла Ажар не…
– Я знаю, что Анжелина прыгала из кровати в кровать, как дешевая потаскушка, но мне кажется, что вы не это хотите обсуждать. Прошлое определяет будущее, если вы понимаете, о чем я, мистер Мура.
Он сильно побледнел.
– Так что это обоюдоострый нож, не так ли? – продолжила Барбара. – Вы связались с женщиной, у которой было неоднозначное прошлое, и, насколько мы знаем, до того как она умерла, у нее было не менее неоднозначное настоящее. Я полагаю, что вы хотели бы, чтобы Ажар засомневался в том, что Хадия его дочь. Того же самого хотела и Анжелина, потому что в этом случае девочка была бы только ее. Но мы оба знаем, каким будет результат анализа ДНК. И поверьте мне, я в состоянии организовать его еще быстрее, чем вы дозвонитесь до своего адвоката и попытаетесь меня остановить. Это понятно?
– Он хочет Хадию, он приезжает сам. Когда он может, certo. Пока…
– А пока у вас в доме находится подданная Соединенного Королевства, и я приехала забрать ее.
– Я звонил ее бабушке и дедушке приехать за ней.
– И что они собираются сделать? Прилететь, обнять и увезти ее домой, в спальню, которую заново отделали специально для нее? Очень маловероятно. Поверьте мне, Лоренцо, они никогда раньше не видели Хадию. Ни разу до того момента, когда умерла Анжелина. Они приезжали на похороны? Да? Наверное, для того, чтобы поплясать на могиле Анжелины, потому что она стала для них ничем, после того как сошлась с Ажаром. Для них эта смерть – именно то наказание, которое, наконец, настигло ее за то, что она посмела забеременеть от мусульманина из Пакистана. А теперь я хотела бы увидеть Хадию.
Пока Барбара говорила, лицо Муры стало почти таким же темным, как его родимое пятно. Но казалось, он больше не хочет спорить. В конце концов, ему надо было ремонтировать разваливающуюся виллу, а его нежелание отдать Хадию было лишь способом еще больнее уязвить Таймуллу Ажара. Именно поэтому он хотел передать ее родителям Анжелины.
– Итак, – обратилась к нему Барбара, – надеюсь, мы поняли друг друга, мистер Мура?
Выражение лица Лоренцо говорило, что он с удовольствием плюнул бы на Барбару, однако вместо этого итальянец повернулся и направился к вилле. Он не стал подниматься по извилистым ступенькам на террасу, а вместо этого прошел в старую дверь на нижнем этаже, почти полностью скрытую жимолостью. Барбара была удивлена, когда увидела, в каком состоянии находился дом, принимая во внимание то, что Анжелина жила здесь какое-то время. Вилла была почти развалившимся осколком далекого прошлого, а когда Хейверс увидела руины кухни – она была так плохо освещена, что вполне могла сойти за темницу, – то вспомнила, как Анжелина, вернувшись к Ажару в первый раз, сразу же занялась переделкой их квартиры в соответствии со своими стандартами. Здесь она этого не сделала. Ее, по-видимому, не хватило даже на то, чтобы отмыть дом от вековой грязи. Пыль, жир, паутина и плесень покрывали, казалось, все вокруг.
Барбара прошла вслед за Лоренцо по нескольким комнатам, которые мало чем отличались от кухни. Затем они взобрались по ступеням и оказались в помещении, похожем на приемную колоссальных размеров, с громадными стеклянными дверями, выходящими на веранду. В отличие от кухни внизу, эта комната была хорошо освещена. Ее стены и потолок были сплошь покрыты фресками, но их было трудно рассмотреть под слоями сажи от свечей, скопившейся за сотни лет.
В этой комнате Лоренцо позвал Хадию.
– Эй, детка, посмотри, кто приехал! – крикнула Барбара.
В ответ она услышала, как топочут по коридору детские ножки. Они мчались в направлении Барбары; наконец маленькое тело влетело в комнату и врезалось в нее.
Хадия сразу же перешла к делу:
– Где мой папа? Барбара, я хочу к папе!
Хейверс бросила на Лоренцо взгляд, который говорил: «И вы смеете утверждать, что он не ее отец?», и ответила Хадие:
– И папа хочет к тебе. Сейчас его здесь нет. Он не в Лукке, но он прислал меня. Хочешь поехать со мной, или тебе лучше будет с Лоренцо? Он говорит, что скоро за тобой приедут твои бабушка с дедушкой. Ты можешь подождать их здесь, если хочешь.
