Саша Антонова - Продавец фокусов
- А вот этого я вам, к сожалению, рассказать не могу, милая Маша... развел он лапы в стороны и растворился серым облачком.
- Маша, Маша... - кто-то настойчиво тряс меня за плечо.
Я раскрыла глаза. Надо мной стояла баба Вера. По случаю праздника она надела поверх байкового халата цигейковую безрукавку - мой подарок на Новый год. В голове у меня стоял какой-то звон, а комната виделась в дымке. Я украдкой взглянула на Лаврентия. Тот спал, все так же разметав лапы в стороны. Не иначе, как лечебная настойка на корне лимонника обладала галлюциногенными свойствами. Больше - ни-ни!
- Между прочим, уже скоро полдень, - намекнула тетушка сварливым тоном. - Ты так все на свете проспишь. Любаша на кухне сидит, уже вторую сигаретку смолит, говорит, вы с ней сегодня на пикник собрались.
Я выползла на кухню и удостоверилась, что Любаша действительно находится там, а в блюдечке зябнут уже три окурка.
- Ну и видок у тебя! - обрадовала меня соседка. - Пойдем, макияж тебе сделаю и прикид оформим. Девушка на выданье должны выглядеть, как огурец!
У себя дома Любаша усадила меня перед зеркалом и изобразила на моем лице интересную загадочность с помощью коричневых теней на веках, приглушенных бордовых подпалин на скулах и винного цвета губной помады на губах. Добавив в глаза поволоки, я избавилась от головной боли и комплекса неполноценности по поводу своей внешности.
- Так, теперь прикид, - задумчиво оглядела она меня с ног до головы и вынесла из темной комнаты целый ворох одежды. - Ты пока выбирай, а я займусь своим лицом, - предложила она и, мурлыкая под нос "Очи черные, очи страстные", припала к зеркалу.
Я выбрала потертые джинсы, немаркую рубашку мужского покроя и мешковатый черный свитер - самый подходящий наряд для пикника на даче в промозглый осенний денек.
Любаша отлепилась от зеркала и обернулась ко мне. Передо мной стояла робкая первокурсница с потупленными глазками и губками бантиком. Синяк под глазом волшебным образом исчез.
- Ты что?! С ума сошла?! - схватилась она за голову. - Мы же не огород собираемся пропалывать, а культурно отдыхать на лоне природы! Вот, надень длинную черную юбку, она хоть и узкая, зато очень элегантная. Свитер можешь оставить, а под него - оранжевую водолазку... Ну, вот - теперь другое дело, богемность чувствуется за версту!
Сама Любаша натянула расклешенные брюки с заниженной талией в черно-серую поперечную полоску, мохнатый серенький свитерок, едва прикрывавший ее живот, и армейского вида черные ботинки на чудовищной платформе. Поверх свитера она накинула джинсовую стеганую безрукавку.
Мы устроились на кухне с чашками растворимого кофе. Моя подруга пошарила в шкафчиках и обнаружила нераспечатанную пачку печенья "Юбилейное". В качестве завершающего мазка она добавила к натюрморту на столе уродливую пепельницу, сигареты и коробок спичек.
- Любаша, помнишь, ты говорила, что Тенгиз любил сациви и карты, повертела я в руках глиняную миску, исполнявшую роль пепельницы. - Что ты имела в виду?
- Сациви и имела в виду, - удивилась она. - Такая национальная грузинская еда из курицы, грецких орехов, чеснока и зелени.
- Да, нет! Я про карты спрашиваю. Он что, географией увлекался? осторожно отхлебнула я из чашки, чтобы не смазать богемные губы.
Любаша вытаращила глаза и захохотала:
- Географией, скажешь тоже! Он увлекался игральными картами! Думаю, средства к существованию он добывал, играя в карты. Шулером он был, судя по всему... Ах, какие у него были красивые музыкальные руки, а какие фокусы он выделывал с картами! Он тасовал колоду так, что расположение карт в ней не менялось, прятал карты в рукаве и незаметно их вынимал, запускал карту по комнате бумерангом и ловил ее колодой. Говорил, что его кумир - некто Шалье, который был величайшим мастером карточных фокусов в конце XIX века. Этот таинственный старик неожиданно появился в Лондоне около 1874 года и также неожиданно исчез несколько лет спустя. Неизвестно, откуда он прибыл и куда подевался. Никто не знал ни его национальности, ни биографии, ни даже настоящего имени. Неизвестно, чем зарабатывал себе на жизнь этот скрытный человек, не занимавшийся и не интересовавшийся ничем, кроме карт. Он никогда не выступал публично, если не считать нескольких благотворительных вечеров. Но в его убогой лондонской квартирке побывали крупнейшие иллюзионисты-современники. Шалье научил их новым приемам манипулирования картами, применяющимся и до сих пор... Тенгиз мне все уши прожужжал про этого Шалье и просил перевести про него статью из американского журнала "Трикс". Ты думаешь, чем я занималась в Сочи? Наслаждалась бархатным сезоном? Как бы не так!!! Сидела, как проклятая, и переводила с английского толстенные монографии о фокусниках. Он, видите ли, перенимал опыт! А за спиной маячила мамочка: "У Тенгизика впереди великое будущее, его скоро примут в Международную федерацию магических обществ. Не отвлекайся, деточка", - передразнила она мамочку Тенгиза. - Кстати, она звонила сегодня, требовала вернуть сыночка в Сочи. У них дома какие-то неприятности. Я не стала ее расстраивать и сообщать о его смерти, все-таки мать... Тенгизик, миленький мой! - скривила Любаша лицо в страдальческой гримасе, однако, вспомнив о макияже, разгладила брови и убрала из глаз влагу.
- О, Господи! - озарило меня. - Даю голову на отсечение, Тенгиза убил тот, кого он обжулил в карты. Кто-то решил не отдавать карточный долг, выследил своего кредитора и с помощью кухонного молотка избавился от задолженности! Надеюсь, те, кто пригласил нас сегодня на дачу, не увлекаются шулерством, манипуляциями и прочими фокусами? - прищурила я щедро накрашенные глаза. - Не вздумай вляпать меня в новую авантюру!
- Ой, что ты! - махнула Любаша зажатой между пальцами сигареткой. - Мы с Валеркой вместе в Инязе учились, только он на германском отделении грыз гранит. Я его, как облупленного, знаю. Он сейчас остепенился, открыл юридическо-консультационный центр. А второй мужик - его партнер по бизнесу, я его, правда, еще не видела. Очень приличные люди. Не сомневайся!
Со двора донеслась серия требовательных автомобильных гудков. Мы поспешно накинули на себя куртки, подхватили сумки и скользящей походкой выплыли из подъезда.
Рядом с лужей стоял потрепанный "Жигуленок". Машину покрывал такой толстый слой грязи и соли, что определить ее первоначальный цвет, не представлялось возможным. Облокотившись на капот, стоял мужчина солидной комплекции.
- Здорово, черт мордатый! Ты когда успел брюхо отрастить? - радостно выкрикнула Любаша, и бросилась ему на шею.
Моя подруга была права, лицо изрядного размера имело место быть, и живот гражданина угрожающе нависал над брючным ремнем.
"Черт мордатый" потискал Любашу в объятиях, и мы загрузились в машину. На водительском месте сидел второй участник вылазки на пленэр. Валера представил владельца нашего средства передвижения как Макса. Я сидела от него по диагонали, поэтому мне был виден лишь его профиль. Профиль выглядел хорошо: блондин, нос с легкой горбинкой, впалая щека, тщательно выбритые скула и подбородок.
Валера развернулся своим громоздким телом на переднем сидении, обернулся к Любаше и спросил:
- А помнишь?..
Дальше они не могли остановиться, без конца перебивали друг друга, хохотали, упоминали каких-то загадочных "Козла из лингафонной студии", "Бабку Эльзу", "Хоттабыча" и других зашифрованных персонажей студенческой молодости. Любаша и Валера с упоением вспомнили подробности скандала с подтасовкой экзаменационных билетов по латыни, перемыли кости всему курсу и помянули добрым словом таинственный "аппендикс". Они хором спели, жутко подвывая, несколько куплетов:
"У девушки с острова Пасхи
Украли любовника тигры,
Украли любовника в форме чиновника
И съели его под бананом!
У девушки с острова Пасхи
Родился коричневый отпрыск,
Украли и этого, совсем не одетого,
И съели его под бананом!"
Мы с Максом в их разговор не вмешивались, давая бывшим студентам возможность выплеснуть эмоции. "Жигули" прилежно преодолели забитый центр, миновали пробку на Таганке, пролетели Волгоградский проспект, выскочили на Новорязанское шоссе и покатили дальше, по пригородным колдобинам, плавно переходящим в ухабы ближайшего Подмосковья.
Бурная река воспоминаний несколько обмелела, и Любаша выглянула в окно.
- Где это мы? - вернулась она из молодости в зрелость.
- К Малаховке подъезжаем, - впервые за долгий путь разжал губы молчаливый водитель.
Победно урча, автомобиль преодолел последние метры луж и остановился перед деревянным, немного покосившимся, забором. Мы выбрались из "Жигуля" и огляделись по сторонам, разминая затекшие члены.
Знаменитый дачный поселок напоминал сцену из фильма о последствиях нашествия марсиан. Небо опять затянули скорбные тучи, голые деревья тянули ветви в немой мольбе, и злой ветер безжалостно срывал последние, чудом уцелевшие, листья. Вороны торжествующе каркали, восседая на верхушках сосен. Дачи сиротливо прятались за своими заборами. Где-то скрипела и хлопала калитка, которую забыли запереть перед отъездом нерадивые хозяева. Кроме нас в округе никого не было. Да и кому придет в голову шальная мысль справлять праздник в ноябре под открытым небом?! Никому!.. Кроме нас.
