Светлана Алешина - Ищи ветра в поле
Я встала и тихо пошла в коридор. Там уже стояли Виктор с Морозовым. Виктор сделал мне знак уйти, и я поспешно нырнула обратно в кухню. Через несколько секунд послышался звук отпираемого замка.
— Здравствуйте, вам просили передать посылку, — услыхала я незнакомый мужской голос, который вдруг прервался на полуслове. Следом раздался сдавленный крик.
Не выдержав, я выглянула в прихожую и увидела мужчину, лежавшего на полу с заломленными за спину руками. Над ним, полусогнувшись, стоял Морозов.
У Виктора в руках я увидела небольшую коробочку и подошла поближе. Через мое плечо смотрел Кудрин.
— Осторожно, — коротко бросил Виктор.
— Боишься, что бомба? — прищурилась я.
Он кивнул и пошел в кухню. Тем временем Морозов схватил мужчину под мышки, рывком поставил его на ноги и толкнул в комнату.
Там я смогла рассмотреть его поближе. Это был мужчина среднего возраста с испитым лицом и мало что выражающими бесцветными глазами. Одет он был невзрачно, и вообще имел какой-то бомжеватый вид. На тот момент он выглядел растерянным и испуганным.
— Кто просил передать посылку? — резко спросил Морозов.
— Я… Н-не знаю… Это… Мужик какой-то просил передать.
— Что за мужик? Где познакомились? Как выглядел? — забросал мужчину вопросами Морозов.
— Да мы не знакомились, он во дворе ко мне подошел… Из машины вылез.
— Из какой машины?
— Да из «жигуленка». Белого.
— Какая модель?
— Да… М-м-м… — замялся мужичок.
— Чего «мэ»? — передразнил Морозов.
— Да не разбираюсь я особо в моделях-то… Ну, обычная такая, видно, что старая…
— Номер запомнил?
— На хера мне номер-то? — искренне удивился мужик. — Тот парень мне полтинник дал, попросил посылку передать в эту квартиру, я и не знаю больше ничего. Хотел доброе дело сделать, а вы мне морду бьете.
— Никто тебя не бьет! — примирительно сказал Морозов. — Как выглядел парень?
— Парень? — бомж задумался и поскреб подбородок. — Да молодой совсем… Ну, светлый такой, блондин.
— Рост какой? — продолжал наседать Морозов.
— Рост… Да повыше меня будет. Примерно как вон тот, — мужичонка кивнул в сторону кухни, где скрылся Виктор с коробкой.
— Одет был как?
— Хорошо одет, в куртку такую, кожаную с мехом… Шапка на нем дорогая. Словом… — мужичок отчаянно пытался найти правильные слова.
Он почти заискивающе оглядывал всех нас, попеременно переводя взгляд с Морозова на меня, потом на Кудрина и обратно.
Неожиданно из кухни раздался какой-то неопределенный возглас. В нем соединились изумление и одновременно неподдельный ужас. Это было так несвойственно Виктору, что я сразу же испугалась. Морозов и Кудрин также обратили внимание на то, что в кухне что-то произошло.
Не сговариваясь, мы бросились туда. Виктор сразу же поднялся нам навстречу и загородил дорогу Кудрину.
— Не стоит, — сказал он ему.
Кудрин побледнел и попытался оттолкнуть Виктора, пробираясь к столу, на котором стояла уже открытая коробочка. Извернувшись, он сумел поднырнуть под плечо Виктора и взял коробку в руки. Мы с Морозовым также заглянули в нее…
…И лучше бы я этого не делала. Я ожидала увидеть все, что угодно, но только не такое. На дне коробочки лежал человеческий палец — был маленький, посиневший, скрюченный…
Я тут же отвела глаза. Зрелище, что и говорить, было не из приятных.
Глава 6
— Похоже на детский палец, — угрюмо констатировал Морозов.
Кудрин закрыл руками лицо и бессильно опустился на стул. Он мучительно простонал, раскачиваясь на стуле.
— За что?! За что?! — вырвалось у него.
Тут в кухню неожиданно вошла его жена. Она выглядела еще более растрепанной и неприбранной, чем в нашу предыдущую встречу. Но сейчас на ее лице отразились обеспокоенность и тревога.
— Что случилось? Что произошло? — хриплым спросонья голосом спросила она.
Ни я, ни оба наших «охранника» не решились подать голос.
— Выйди, — тихо сказал Кудрин.
— В чем дело, я не понимаю? — жена повысила голос.
— Я сказал, выйди! — ожесточенно заорал вдруг Кудрин, вскакивая с места и сжимая кулаки.
Жена побледнела и, молча повернувшись, ушла в комнату.
— Вы не скажете ей? — спросила я.
— Нет, — покачал головой Кудрин.
— Лишнее это, — подтвердил Морозов.
Воцарилось тяжелое молчание. Все сидели и смотрели куда-то в сторону, словно боясь встретиться взглядом друг с другом. Никто не решался взять коробочку, в которой лежало страшное послание.
Наконец я неуверенно сказала:
— Может быть, то, что лежит в коробочке, на самом деле не принадлежит вашей дочери?
Все подняли на меня недоумевающие лица.
— Я хотела сказать, — попыталась объяснить я, — может быть, это просто провокация?
Морозов перевел задумчивый взгляд с меня на Виктора. Виктор неопределенно пожал плечами, потом кивнул, что означало «может быть».
Кудрин тяжело поднялся со стула и, слегка пошатываясь, подошел к холодильнику. Открыв дверцу, он достал бутылку водки, в которой было около ста пятидесяти граммов, вылил в стакан сразу все содержимое.
Выпив его залпом, он, не закусывая, шумно выдохнул воздух и оглядел кухню мрачным взглядом. Потом вдруг с размаху шваркнул стакан об пол. Он разлетелся вдребезги.
В комнату мы так и не вернулись. Сидели в кухне, ни о каких шахматах уже не было и речи. Все молчали, и молчание это было гнетущим. Кудрин свесил голову и сидел, уставившись в пол. Учитывая все количество принятого алкоголя, можно было сделать вывод, что он вот-вот заснет.
Опасаясь, как бы это не произошло с ним прямо на стуле, я осторожно сказала:
— Его нужно отвести на диван…
— Угу, — согласился Морозов.
Я подошла к Кудрину и тронула его за плечо:
— Валерий Александрович, идите прилягте.
— А? — словно очнулся тот и поднял голову.
— Я говорю, прилечь бы вам не мешало.
— Не хочу, — упрямо произнес Кудрин. — Выпить хочу еще.
— Вам хватит, — возразил Морозов.
— Нет, я хочу, — упрямился Кудрин.
Он встал и заглянул в холодильник. Увы, спиртного там не было. Кудрин подошел к шкафу и открыл его. Придирчиво исследовав все полки шкафа, он пришел к выводу, что и здесь нет того, что он ищет. Он разочарованно вздохнул, нижняя губа его оттопырилась, и он безвольно сел снова на стул. Опустив голову, он уставился глазами в пол.
— Я пойду схожу в магазин, — заплетающимся голосом произнес он.
— И речи быть не может, — категорически заявил Морозов.
— Валерий, держите себя в руках, — поддержала его я. — Мы понимаем, в каком вы сейчас состоянии, но не нужно еще усугублять ситуацию. В любой момент могут произойти какие-то важные события, и вы должны быть наготове. Успеете еще выпить.
Кудрин поднял голову и посмотрел на меня прищуренным взглядом, в котором отразилась явная неприязнь. Он хотел что-то мне возразить, но сил на это у него уже не было, и он снова уронил голову.
Морозов посмотрел на Виктора. Тот молча поднялся и просто взял Кудрина под мышки. На удивление, тот не стал оказывать никакого сопротивления. Он как-то сразу обмяк и спокойно позволил довести себя до комнаты и уложить на диван.
После этого мы все как-то успокоились. Жена Кудрина спала в своей комнате, видимо, приняв еще снотворного. Я подумала, что, очевидно, ее организм требует этого, иначе он просто сломается.
— Как вы думаете, Олег, экспертиза сможет что-нибудь прояснить? — обратилась я к Морозову.
— Идентификация? — он развел руками. — Это бессмысленно, поскольку палец не к чему приложить. А установить, когда он был отрезан, можно.
— То есть, если выяснится, что палец был отрезан, скажем, вчера, то это в принципе не дает нам ответа на вопрос о его принадлежности?
— Да, — подтвердил Морозов.
Мы еще немного посидели на кухне, выпили по чашке чая и выкурили каждый по несколько сигарет. Виктор с Олегом были немногословны, поэтому разговор особо не клеился. Да и обстановка к этому, прямо скажем, не располагала.
Через некоторое время я почувствовала, что голова моя буквально валится на грудь, а глаза сами собой закрываются. Морозов, видя мое состояние, сказал:
— Ольга Юрьевна, поспать бы вам не мешало.
— Утром — работа, — лаконично поддержал его Виктор.
— Идите в гостиную, — мягко сказал Морозов, беря меня под руку.
— А вы сами? — спросила я их. — Я думаю, вам бы тоже надо поспать. По очереди, конечно. Пусть Виктор пока ляжет часа на полтора, а потом вас сменит.
Морозов с Виктором переглянулись и оба кивнули. Мы с Виктором пошли в гостиную.
На диване мерно и хрипло дышал Кудрин. Я предложила Виктору лечь рядом с ним, а сама устроилась в кресле, укрывшись пледом.
Не могу сказать, что уснула крепко — так, просто задремала. Лежать в кресле было неудобно: невозможно было вытянуться как следует, я постоянно ощущала дискомфорт.
