Джон Кризи - Вопль убийства
— Какой звук?
— Вы знаете, о чем я говорю, — холодно проговорил Доулиш.
Дэвид Тэвнотт язвительно усмехнулся, намеренно медленно скривив губы. Затем с необыкновенной скоростью он двинул коленом, целясь Доулишу в пах.
Доулиш увидел блеск его глаз и слегка переменил позу, так что колено юноши скользнуло по внешней стороне бедра. Не успел Дэвид очухаться, как Доулиш вцепился руками в его плечи и начал его трясти.
Дэвид мгновенно обмяк, выражение его лица стало удивленным и даже испуганным. Доулиш тряс его, медленно раскачивая туда-сюда, туда-сюда. Он представил себе мертвые лица Халла, Эббисса, Уэннекера, безнадежное лицо Бивериджа и тошноту, которая его настигла.
Тело Дэвида напряглось, и так же внезапно, как и раньше, он лягнул Доулиша в колено. Доулиш отодвинул его на длину руки, и Дэвид промахнулся. Он попытался снова, губы его сжались в злобной ухмылке, тело сопротивлялось изо всех сил. Он вновь промахнулся. Доулиш продолжал трясти его, все быстрее и быстрее. Голова юноши моталась взад-вперед. Как будто поняв, что скоро из его тела вытрясут всю силу, он постарался напрячь в комок все мускулы и огромным усилием освободиться.
У него это не вышло.
Теперь Доулиш тряс его еще сильнее, так что голова Дэвида дергалась туда-сюда, как у идиота, рот открылся, язык высунулся, в углу рта начала пениться слюна, а глаза как бы вращались в своих орбитах… Когда Доулиш почти израсходовал свою ярость, а рассудок стал брать верх, он услышал, как открылась дверь и затем восклицание деву шки:
— Прекратите! Прекратите!
Дэвид только похрюкивал.
— Прекратите! — закричала девушка, и Доулиш почувствовал, как она бьет его кулачками по рукам, сжимавшим плечи юноши. — Если вы не прекратите, я пошлю за сэром Хьюго!
Она произнесла это как самую страшную угрозу.
Доулиш постепенно прекратил тряску, сознавая, что потерял самообладание и что не должен был этого делать.
— Что вы себе позволяете? — ахала девушка. — Вы с ума сошли?
Доулиш посмотрел на нее и медленно покачал головой.
— Нет. Я просто потерял самообладание. Считаю, что меня спровоцировали на это. А сейчас я дам ему шанс доказать, чтоон прав. Относительно всеведения полиции… — Он продолжал медленно трясти Дэвида, уже полностью владея собой. — Ну-ка, Дэвид Тэвнотт, что за звук вы издаете?..
Юноша хрюкнул.
— Я с вами разговариваю, — мягко сказал Лоулиш. — Зачем вы издаете этот звук?
— Звук? — тупо повторил Дэвид.
— Он что… издал такой звук, который почти оглушил вас? — спросила девушка, а потом с отвращением добавила: — Ох, Дэвид, какой же ты безмозглый осел! — Она обернулась к Доулишу. — Пожалуйста, отпустите его. Он делает это еще с тех пор, как был ребенком.
— Делает что? — Доулиш уже только поддерживал юношу, чтобы тот не упал.
— Издает пугающие звуки.
— Неужели?
— Это только… такая шутка…
— Какая шутка?
— Ему… ему нравится смотреть, как животные… и люди подпрыгивают.
— Вы имеете в виду, нравится пугать их до бесчувствия?
— Это… это такой розыгрыш.
— Это садистская жестокость.
— Он… Я не думаю, что он хочет повредить кому-то.
— Значит, не думаете? — Доулиш отпустил юношу, который, качаясь, добрался до колонны и прислонился к ней, ища опоры. — Вы сказали, что вы племянница сэра Хьюго?
— Да.
— Могу я узнать, как вас зовут?
— Рут Десмонд, — ответила она, — и я не кровная его родственница.
— Я мог бы только посочувствовать вам, если бы вы были кровной родственницей Дэвида, — ядовито проговорил Доулиш. — Что сказал сэр Хьюго?
— Он… он может уделить вам десять минут. — Ее глаза округлились в испуге. — Вы должны идти, он терпеть не может ждать.
— Неужели не может? — переспросил Доулиш. — Не передадите ли вы вашему кузену Дэвиду, что я хочу поговорить с ним после разговора с его отцом и что я хочу знать, почему он завизжал на меня сейчас и что он знает об Элберте Халле.
— О ком?
— Элберте Халле, — отчетливо выговорил Доулиш. — Вам лучше присмотреть за Дэвидом. Я сам найду дорогу.
— Это вторая дверь направо, — сказала она безнадежным тоном, вдруг ее голос стал резким: — Осторожнее, Дэвид!
Доулиш толкнул дверь и обнаружил, что она движется легко, как перышко, и совершенно бесшумно. За ней находился просторный холл, красиво обставленный и светлый. В центре его поднималась лестница, оставляя по бокам как бы два маленьких холла. Стены были облицованы тем же камнем, что и снаружи, но лучше отполированным. Ступени лестницы во всю ширину покрывал ковер, ковры были разбросаны и по плитам холла. Вдоль стен стояли старинные стулья и табуреты, около заполненного поленьями громадного камина — три рыцарских доспеха. По стенам были развешаны картины, на которых, как заметил Доулиш, изображались батальные или охотничьи сцены.
Ничто, ни звук, ни движение, не нарушали тишины.
Доулиш увидел, что вторая дверь справа от того места, где он стоял, закрыта. Это была массивная деревянная дверь ручной полировки, обитая железом, как и все другие двери, ведущие из холла. Свет шел из окон по обеим сторонам холла и с верха лестницы. Доулиш решительно постучал, повернул ручку и вошел.
Сэр Хьюго Тэвнотт сидел за огромным столом в дальнем конце комнаты, вдоль стены которой стояли книжные полки. Это была комната, выдержанная в глубоких каштаново-коричневых и темно-зеленых тонах, с высокими окнами, изливавшими ясный свет на стол и человека за ним. Он выглядел как старое издание Дэвида. Сходство было так велико, что ошеломленный Доулиш остановился в дверях.
Этот человек был почти совсем лысым.
На нем были норфолкский пиджак и свитер под горло, который, казалось, поддерживал его подбородок. Когда он смотрел вверх, двигались только его глаза. Это были усталые глаза, совсем не похожие на глаза его сына. Он сделал слабую попытку подняться, но затем упал обратно в высокое резное кресло.
— Мистер Доулиш?
— Сэр Хьюго Тэвнотт?
— Садитесь… где хотите.
— Благодарю вас.
— Мистер Доулиш, — сказал Тэвнотт, когда Доулиш уселся в такое же кресло с высокой спинкой, как у него, помещенное таким образом, что лицо Тэвнотта было в тени, а на Доулиша падал свет. — Я ничем не могу вам помочь.
— А в какой помощи, по-вашему, я нуждаюсь?
— Мне позвонил мистер Джеймс Хортон, — сказал Тэвнотт. — У вас, кажется, появилась абсурдная мысль, что какой-то человек, содержавшийся в плену в моем поместье, бежал и был умерщвлен кем-то, преследовавшим его. Я считаю это полной чепухой. Такое здесь произойти не могло.
Доулиш помолчал мгновение, а затем ядовито спросил:
— А если бы произошло, вас это беспокоило бы?
— Особого значения для меня это бы не имело, — твердо и решительно ответил Тэвнотт. — Я поглощен своими собственными делами, своими проблемами и занятиями. Смерть постороннего человека мало или ничего для меня не значит. Я понял из слов мистера Хортона, что этот человек важен для вас. Если это ваш друг, я сожалею.
— Он не был другом, — ответил Доулиш. — Он был, сэр Хьюго, жертвой в высшей степени опасного и злобного преступника.
— Как полицейский вы безусловно знаете, что говорите.
— Как полицейский я должен расследовать возможность того, что он был здесь пленником.
— Это я понимаю.
— Поэтому мне нужна ваша помощь, — продолжал Доулиш.
— Вы имеете в виду, что вам нужно разрешение… обыскать территорию и строения?
— Да, сэр. — Доулиш не стал говорить, что в случае необходимости он сделает то, что ему нужно, без разрешения.
— Вы можете осмотреть все, что хотите. Я прошу только, чтобы люди, проводящие расследование, вели себя с разумной внимательностью и осторожностью, в чем, впрочем, я уверен. Хранилища в подвалах могут быть открыты только моими ключами, и я хотел бы присутствовать, если вы захотите их осмотреть. Для этого вы должны предварительно договориться со мной о времени. Без сомнения, вы захотите осмотреть комнаты моей жены. Как вы, возможно, знаете, она тяжело больна. Все, что связано с ее комнатами, должно быть предварительно оговорено с ее компаньонкой и секретаршей, мисс Джеймсон. В остальном, — Тэвнотт откинулся в кресле, — идите куда хотите, когда хотите, но, пожалуйста, прошу вас, по возможности не беспокойте меня.
— Вы очень добры, сэр Хьюго, — сказал Доулиш. — И невероятно безучастны.
— Разве мистер Хортон дал вам понять, что я буду мешать? — спросил Тэвнотт.
— Он был возмущен и, по-моему, считал, что вас это оскорбит.
— Я слишком стар, чтобы оскорбляться или возмущаться по пустякам, — ответил Тэвнотт, и в голосе его прозвучали нетерпение и усталость. — Я пойду дальше и предупрежу вас, чтобы вас не вводил в заблуждение мой сын. Он очень любит розыгрыши, и ему может показаться забавным представиться вам в качестве подозреваемого в каком-нибудь отвратительном преступлении. — Старик начал что-то быстро писать. Когда он глянул вверх на Доулиша, то ярко напомнил ему своего сына, хотя и не вызвал этого тревожащего ощущения зла. Он выглядел очень и очень усталым. — Вот вам моя записка с разрешением: некоторым моим жильцам и слугам она потребуется. Я повторяю, идите куда хотите и в любое время, какое вам заблагорассудится, но будьте по возможности кратки, прошу вас.
