Владимир Буркин - Нас всех протестировали. Cтрогий мужской детектив
– Понятия не имею. От его имени меня туда пропустили, с его именем меня и выгнали. Я и задумался, кто он?
– Надо это выяснить. Но очень осторожно. Очень. Я чую, что здесь не все просто. Очень быстро они узнали, кто ты есть на самом деле. Кто-то доложил, что ходит журналист. Журналист интересуется Фроловым. Они о тебе все узнали и в момент приняли меры. Они или он? Ты засветился. Как быстро узнали, что ты на самом деле детектив. Но теперь и ты знаешь, что кому-то перешел дорогу или сильно встревожил. Слежки за тобой еще нет?
– Слежки? Я и не мыслил, что за мной могут следить, – Бердыев явно встревожился. – Зачем я кому-то нужен? Хотя… Сейчас такое время, не знаешь на кого наступишь.
– Один полководец наступил на змею, она его укусила, и он умер.
– Профессор, будешь говорить загадками, я тебе больше не налью.
– Какие загадки? – возмутился Семечкин. – Ты о полководце в седьмом классе учил!
– В седьмом классе я не ходил в школу. Я на соревнованиях по борьбе пропадал. Мне за заслуги перед спортом поставили в школе оценки.
– Михаил Тимурович, а вы еще что-нибудь заметили?
– Он все время на женщин смотрел! Его за это и выгнали.
– Не за это. На женщин я вообще не смотрю. У меня жена красивая. Прежде чем покинуть Министерство, я у нового зава узнал, что в ящике стола остались кассеты магнитофонные и тетрадь. Семь кассет с песнями. Я успел посмотреть на них, а в тетрадь заглянуть мне уже не дали. Светлана Васильевна сказала, что в тетради стихи. Чьи, я не знаю.
– А что на кассетах?
– Песни. Любимые песни Бороды. Он, как выпьет немного, пытается нам их спеть под гитару. Окуджава, Визбор… еще бард, … про жену посла поет… И еще Сухарев или Суханов. Не запомнил. Я не успел хорошо рассмотреть.
– Такие барды, а ты не успел рассмотреть! Сыщик… Тебе только огороды бабушкам копать. Ходить по деревням и копать…
– Профессора, конечно, умнее. Я и на голову часто падал. Правда на маты. Но зато я сильно терпеливый. Терплю, терплю, а потом…
– Хватит вам цепляться друг за друга. Миша, ты с женой Фролова часто встречаешься?
– Когда встретились первый раз, то обстоятельно обо всём поговорили. Теперь я ей по телефону докладываю о ситуации…
– Не надо ей докладывать по телефону. Телефон дело не надежное. Ты ее приглашай к себе в офис и расспрашивай о Фролове. Она вспомнит то, о чём не рассказала тебе при первой встрече. Раз взялся за это дело, ты, о её муже должен узнать все. Какой он. Где бывал, с кем встречался, его интересы. У тебя в офисе чисто?
– Уборщица постоянно убирает…
– Я не про уборщицу. «Клопов» нет?
– «Клопов?» У меня в офисе? – Бердыев задумался. – Понятия не имею. Я никогда не проверял. А почему я не проверял? Если я за кем-то слежу, то и за мной могут. Вот жизнь пошла.
– И про кассеты подумай. Подборка кассет специфическая. На любителя. А любители бардов – люди определенного склада. Тонкая прослойка. Жену пораспрашивай осторожно на эту тему.
– Смотрю я на вас и удивляюсь, как вы ловко создаете проблемы. Начали с простого вопроса: «умер Фролов сам или ему помогли умереть?». А теперь проблемы так раздули, такое наворотили, что скоро с вами станет опасно встречаться.
– Может и станет. Лично я такие страсти однажды пережил. После этого рыбалкой занялся. Лишь бы меня не трогали, – сказал Николай Федорович, но не стал углубляться в тайны своей жизни. – Ты нам лучше помоги. Мишу от министерства отрезали. Ему надо сделать вид, что оно его больше не интересует. А ты – профессор. Работаешь в учебном заведении. В институте…
– Не в институте, а в у-н-и-в-е-р-с-и-т-е-т-е, – выделил статус Семечкин. – Институт – это теперь не модно и мелковато для имиджа.
– Хорошо, в университете. Со своим учёным званием ты можешь вполне заинтересоваться современными методами обучения. Горишь желанием помочь университету внедрить компьютеры в учебный процесс. Это так звучит по-научному?
– Очень похоже. Я бываю по делам в Министерстве. Мы подумаем над вашим предложением. А что, собственно, необходимо узнать?
– А мы сами не знаем. Михаил Тимурович сказал, что в отделе существует научная лаборатория. Почему-то у него к ней возник интерес. Так, Миша?
– Фролов сам лично занимался созданием этой лаборатории. Постоянно в ней вращался. Там должны работать люди, знающие его лучше других.
– Женщины?
– Возможно. У них может быть свой взгляд на Фролова и его кончину. Все что-то не договаривают. Знают то, о чем мы сейчас не можем даже предположить.
– Смотри, как ты понятно объясняешь. В школе не учился, а язык подвешен как у научного работника. Наверное, ты всегда нужным местом стукался.
– Борода, я оч-чень терпеливый.
– Ладно, Миша, прости меня неразумного. Не могу иногда себя сдержать. Язык сильно чешется. Но мне все понятно. Главное – найти то, не знаю чего и принести сюда. Все просто.
– Мне нравится, когда меня люди понимают.
– Михаил Тимурович, мы теперь знаем, что в Министерстве есть люди, сильно озаботившиеся твоим появлением. Нам пока этого достаточно. Подождем, собирая незаметно информацию. Александр Владимирович, в Министерстве попробуй узнать что-нибудь про Семена Петровича. Но очень осторожно. Сам ни в коем случае имя не произноси. Как-нибудь изловчись. Это тебе дополнительное направление к заданию. А тебе, Миша, надо сделать вид, что Министерство тебя больше не интересует и заняться Институтом истории. Фролов в нем работал раньше. Связи с ним не терял. Можно предположить, что именно там его укусил каракурт.
Вопрос №6 (к прочитанному)
Какие песни исполняют барды?
А. На собственные стихи.
В. На стихи известных авторов.
С. На стихи, которые отвечают их вкусам.
D. Попсу.
(Выберите все ответы, которые считаете верными.)
Глава 12
Дело охраны никогда не умрет.
Когда Институту истории урезали государственное финансирование, пришлось искать пути самофинансирования. Жизненное пространство сотрудников сжалось до подвальных и при чердачных помещений. Лучшие апартаменты административного здания сдали в аренду людям бизнеса – новым гегемонам строящегося общества. Гегемоны чувствовали себя вполне уверенно в семиэтажном здании и сновали через вертушку проходной с бумагами, портфелями, коробками в обе стороны непрерывными вереницами с радостными улыбками на лицах. В кабине, похожей на конструкцию от белорусского трактора, сидел плотный человек в форме. Он вежливо отвечал на улыбки, издали разглядывал удостоверения и нажимал ногой на педаль управления никелированной вертушкой. Когда подошла очередь частного детектива, сотрудник охраны нажал на педаль до упора, словно боясь врезаться в бетонную стену на своем транспорте. Живот Бердыева встретился с неколебимым барьером, и тело по инерции подалось вперед.
– Ваш пропуск?
– Мне надо в дирекцию по делам.
– Выпишите пропуск, – и охранник кивнул в сторону маленького окошечка.
За окошком сидел очень пожилой человек с густым коротко стриженным седым ежиком. Он мельком взглянул на Бердыева через окно:
– Паспорт у вас есть? Тогда позвоните секретарю по телефону 3—09 и попросите заказать на ваше имя пропуск.
После того, как в толстую книгу он аккуратно вписал с паспорта данные сыщика, протянул Бердыеву пропуск, и сказал:
– Пропусти товарища.
На этот раз вертушка повернулась под натиском живота, и детектив оказался в здании.
Администрация института осталась в прежних кабинетах на втором этаже. Она не собиралась сдавать свои позиции даже под натиском развивающихся рыночных отношений.
Проректор по научной работе встретил сыщика весьма приветливо и доброжелательно.
– Присаживайтесь, пожалуйста, Михаил…? Можно без отчества… Мне звонила Лариса – жена Фролова, о цели вашего посещения. С Фроловым мы долгое время работали рядом в этом институте. Нелепая смерть, я вам скажу. Очень странная. Вы, наверное, хотите все осмотреть и поговорить с людьми? Со времени ухода Фролова из института, круг людей, которые его хорошо знали, сократился. Кадры меняются. Многие от нас ушли. Людям сейчас не до науки. Можете посмотреть полученные нами книги… Но есть ли в этом смысл? Прошло почти полгода. Все изменилось. Кстати, и место, и книги мы потом тщательно проверяли, когда после смерти Виктора мне позвонила Лариса, и сказала о своём предположении. Но ничего не обнаружили. Вы тоже согласны, что осмотр уже ничего не даст? Правильно. Знаете, что самое интересное? В прежние времена наши сотрудники часто ездили в научные экспедиции. Мы с Фроловым несколько раз выезжали в Среднюю Азию. Я тоже, как и он, востоковед. Участвовали в археологических экспедициях. Вели раскопки. Возили студентов на учебную практику. Представляете, какие там условия? Иногда приходилось спать прямо на земле. Даже без палаток. А там этих гадов разных ползучих: змей, фаланг, каракуртов – бесчисленное множество. С собой специально брали кошму из бараньей шерсти. На баранов укусы не действуют и запах бараний всяких гадов отпугивает. И представьте, ни разу никого никто не укусил. Хотя черных паучков там – море. На каждом шагу. Я не могу утверждать, что все они каракурты. Я в них не разбираюсь. Кстати! Несколько раз мы там работали рядом с экспедициями биологов. Они ловили и изучали этих самых гадов. Простите, что я их так называю, но не люблю смотреть на них без содрогания. Мерзость какая-то. Так вот, каракуртов они отлавливали сотнями. Почему я об этом знаю? У нас с ними была конкуренция на рынке рабочей силы. Мы нанимали людей из местных жителей для ведения раскопок, а они – для ловли гадов. Представьте, – дети им собирали паучков голыми руками. Даже без перчаток. И лично я не слышал, чтобы из них кто-то умирал от укуса.
