Светлана Бестужева-Лада - Турецкие страсти, или Сказка для девушек внешкольного возраста без комплексов
— Вы сегодня ослепительны, Виктория-ханум, — церемонно произнес Исмаил-бей. — Надеюсь, вам здесь нравится.
— Кому здесь может не понравится? — искренне изумилась я. — Это же просто дворец из «Тысячи и одной ночи». И потом… как подумаю о той, разоренной квартире…
— И не думайте, я разберусь. Собственно, уже сегодня должны быть какие-то результаты. Послушайте, а не выпить ли нам сейчас еще по чашечке кофе?
— Почему бы и нет? Там, в кофейнике, его еще человек на пять хватит.
— Я предпочитаю свежий, но сойдет и так. На яхте будем отдыхать, а сейчас минут десять побеседуем о делах… если вы не возражаете.
Я не возражала. В конце концов, в одиночку мне с этим делом все равно не разобраться. А раз уж этот самый Исмаил-бей такой влиятельный и всемогущий, пусть попробует помочь решить мои проблемы. Все равно больше никто не поможет.
Мы уселись на веранде и какое-то время чинно пили кофе в полном молчании. Первая, конечно, не выдержала я:
— Исмаил-бей, я очень признательна вам за участие. Не знаю, что именно, но вокруг меня происходит какая-то странная возня. Например, в первое же утро мне подсунули вот это.
Я достала из сумки письмо и перевела его содержание.
— Вы кому-нибудь об этом рассказывали? — спросил Исмаил-бей.
— Нет. Мне было просто некогда. Да и зачем?
— Просто так никогда никому не угрожают.
— Если бы это письмо пришло после того, когда я получила посылку, то была бы какая-то логика…
— Какую посылку?
Я предъявила и посылку тоже.
— Кажется, я понял, что искали в квартире, — медленно произнес Исмаил-бей. — Вы поступили или очень разумно, взяв ее с собой, или… крайне опрометчиво. Еще не знаю. Но что-то более или менее проясняется. Вы хотя бы имеете представление о том, что в этой коробке?
— Ни малейшего, — довольно легкомысленно ответила я. — Представляю только, что мною пытаются манипулировать, причем довольно бесцеремонно. Не уверена, что мне это нравится.
— Знаете, мне это тоже не нравится. Утром я получил предварительный отчет из полиции.
— Вы? — вытаращила я глаза.
— Именно я, — не без удовольствия подтвердил Исмаил-бей. — Я знаю все, что происходит в этом городе. Во всяком случае, надеюсь, что все. Именно поэтому я так близко к сердцу принял вашу историю. Давайте потратим еще полчаса, а потом — с чистой совестью на яхту.
У меня такое предложение никаких возражений не вызвало. В кой веки раз кто-то взялся решать мои проблемы за меня.
Исмаил-бей коротко переговорил с кем-то по мобильному телефону, потом встал и нажал какую-то неприметную кнопку возле двери.
— Сейчас принесут свежий кофе, — объявил он. — А тем временем приедет один человек, мы отдадим ему на временное хранение ваши сомнительные сокровища и до вечера выкинете все мрачные мысли из вашей прелестной головки.
Как я уже говорила, особого выбора у меня не было, а было какое-то странное, постепенно нарастающее чувство тревоги внутри. Так что я была просто счастлива хоть на время сбежать от всего этого.
Мы выпили еще по чашке кофе, покурили, и тут в дверях лифта возник человек. Если бы меня попросили потом описать его внешность, я бы, наверное, не смогла. Он был совершенно никакой, плоский, невыразительный, да еще в затемненных очках. Но именно ему Исмаил-бей отдал письмо и посылку и коротко что-то приказал. Человек поклонился, отвесил еще один полупоклон в мою сторону и исчез в лифте. Ну вот, мосты сожжены, пути отрезаны, теперь я ни в коем случае не смогу передать посылку, потому что у меня ее нет.
— Поехали, Виктория-ханум, — поднялся с кресла Исмаил-бей. — Вечером мы наверняка узнаем если не все, то многое. Надеюсь, вы не откажетесь поужинать со мной?
— Не откажусь, — без колебаний ответила я. — Храбрость — это не самое главное мое качество, а тут еще страшилки вокруг всякие происходят. Так что я очень благодарна…
— Пустяки, даже говорить не о чем. В путь, дорогая ханум. Обещаю, вас ждут совершенно незабываемые впечатления.
Я, собственно, и не сомневалась…
* * *Определенное представление о разных плавсредствах я, конечно, имела. Вынесла из своей пока еще не слишком долгой жизни. Например, любила и умела грести, поэтому частенько по летней жаре отправлялась в какой-нибудь парк культуры и отдыха, где были водоемы и, соответственно, лодки напрокат. Один раз какой-то уж очень настырный поклонник заманил меня на Химкинское водохранилище, обещав «королевский круиз на яхте». Вся эта, с позволения сказать, яхта была чуть больше корыта, к тому же не слишком устойчива, так что ничего королевского я в этом развлечении не усмотрела. Тем более, что почти все время приходилось повисать на каких-то веревках, чтобы это сооружение не перевернулось. Будучи в Крыму, пару раз каталась на экскурсионных катерах, в принципе, мне даже понравилось. Правда, нравилось, в основном то, что берег был все время виден и в случае чего можно было добраться до него вплавь. Один раз — в далекой юности — провела с родителями целую неделю на теплоходе, который неспешно телепал от Москвы до Самары, тогда еще города Куйбышева. Ну, и венцом всего этого можно было считать случайную прогулку на служебном катере одного знакомого генерала, который инспектировал какое-то подмосковное водохранилище, в основном, закрытую его часть, и по внезапной прихоти пригласил меня с собой под видом журналистки. Там мне даже порулить дали: у меня где-то до сих пор хранится фотография, на которой я с обалдевше-счастливым и одновременно перепуганным видом вцепилась в рулевое колесо. Правда, сам рулевой стоял сзади в диком напряжении, готовясь в любую минуту прийти на помощь. К счастью, до этого дело не дошло, я успела наиграться и не вляпаться в какую-нибудь экстремальную ситуацию. Что, в принципе, было даже странно: все на этом катере, за исключением, пожалуй, рулевого, были уже на приличном взводе. Не иначе, Бог миловал, тот самый, который покровительствует дуракам и пьяницам.
Из всего этого списка можно понять, что слова «прогулка по воде» и «роскошь» для меня синонимами ну никак не могли быть. Ничего роскошного в каюте второго класса волжского теплохода, естественно, не было, а все остальное было вообще неописуемым. И когда я собиралась прокатиться по волнам Средиземного моря с Исмаил-беем, я, оказывается, даже смутно не могла себе представить, что за аттракцион ожидает меня на этот раз.
Возможно, это действительно называется яхтой, но такие «кораблики» я до сих пор видела только в кино. Там было все, что только можно пожелать, и много чего сверх того. Роскошная гостиная, элегантно-строгий кабинет, две изысканно-прелестных спальни. На верхней палубе под тентом разместились низкий стол и низкие же диваны, кресла, пуфики и всевозможные коврики. Рубка представляла из себя гибрид кабины какого-нибудь космического аппарата и капитанский мостик приличного авианосца. Словом, занесло меня на яхту супер-класса, которых, как я потом узнала, во всем мире было считанное количество. Даже очень считанное.
— Если хотите, Виктория-ханум, то можете переодеться в купальник, — заявил Исмаил-бей, когда первоначальный осмотр яхты был закончен. — У меня тут запросто, без церемоний. Кстати, и я с вашего позволения переоденусь.
Молчаливый матрос в белоснежной робе отвел меня в одну из спален, где я не только напялила на себя лучший, из имевшихся в моем распоряжении купальных костюмов, но и чуть-чуть подкрасила мордашку, чтобы, значит, быть совсем уж неотразимой. Попутно я осмотрелась и поняла, что от такой спаленки не отказалась бы и в Москве. Не буду пускаться в долгие описания, достаточно того, что на кровати вместо покрывала лежала какая-то белоснежная мягкая шкура. С кого ее содрали, я так и не поняла, а спрашивать постеснялась, решив для себя, что это — снежный барс.
На верхнюю палубу я выплыла павой: как учили в популярном когда-то художественном фильме: походка от бедра, раскованный шаг пантеры. Уж это-то я умела: красиво ходить, не зря несколько лет в балетной школе промучилась. Балерины из меня не получилось по причине отсутствия таланта, но походку и осанку мне там наладили.
Меня уже ждал Исмаил-бей, тоже переодевшийся в демократически-простенькие шорты и такую же майку. Все, естественно, белое: других цветов он, по-видимому, не признавал. Воистину, у богатых свои причуды.
— Ланч у нас будет на островах, — сообщил он мне. — Часика через два. Там, кстати, и купание отличное. Вы любите плавать?
— Очень, — искренне сказала я. — Жаль только, что редко приходится.
— А с аквалангом поплавать хотите?
Я слегка струхнула. Акваланг — это уже почти техника, а с нею отношения у меня всегда были напряженными. Но, с другой стороны, я же не одна там буду, спасут, в случае чего. Откажусь — никогда в жизни себе этого не прощу.
