Аркадий Карасик - Сексот поневоле
За пять лет до его поступления на работу в наше управление семья Сичковых возвратилась из Китая на Родину, и обосновалась в Лосинке.
Узнав эту новость, я буквально онемел. Как же органы выдали Валере допуск? Как они санкционировали его перевод на особый участок? Явная ошибка контрразведчиков!
Такой ли он неграмотный, каким представляется? Или ошибка при монтаже фундаментных блоков вовсе и не ошибка, а преднамеренная диверсия?
Погоди, погоди, Димка, не спеши! Не исключена ведь вероятность того, что Валера выполнял за границей задания нашей разведки. Поэтому он и получил допуск… А что, если он помощник майора Малеева? Ведь тот упомянул о том, что я буду не один, что мне будет на кого опереться в критической ситуации. Не имел ли в виду Сергей Максимович Сичкова?
Я окинул критическим взглядом понурую фигуру неуклюжего мастера. Нет, эта версия отпадает. В моем представлении контрразведчик должен обладать особыми чертами. И внешности, и характера Он виделся мне широкоплечим, подтянутым вдумчивым человеком с решительной походкой.
А вот вражеским агентом, обманувших бдительность наших органов, Валера может быть.
Итак, у меня уже вырисовались две убедительные версии. Секретчица — Сережкин — Курков. И — Сичков и. тот же Курков. В результате на первое место выходил Сергей Сергеевич
Но Курков, значит — Ольга, Оленька. Дочь просто обязана знать, чем занимается ее отец. Знать и… помогать?
2
Мне предстояло подрубить под корень одну версию и вырастить вторую. Что выбрать? Основа одной — Сережкин и секретчица, второй — Курков в паре с Валерой.
Кроме того, неожиданно появился один немаловажный факт.
Питался я по-холостяцки в привокзальном буфете-столовой. Вокзала в нашем понимании, как я уже говорил, Болтево не имел — небольшая избушка с двумя дверьми. Одна ведет в так называемый пассажирский зал — комнату человек на десять, вторая — в служебное помещение.
Буфет располагался в соседнем двухэтажном доме, единственном в поселке. Под него отведена квартира первого этажа. Помещение примечательное: пяток столов со стульями и буфетная стойка, за которой виднеется окно, ведущее на кухню. На стенах развешаны вырезанные из «Огонька» картинки. В углу потрескавшаяся раковина с вечно протекающим краном и вешалка с отломанными крючками.
Обслуживание — подстать обстановке. Официантка старательно запишет заказ, спрячет блокнотик в карман давно настиранного передника и отправится за стойку. Меню типовое: московский борщ, макароны по-флотски, чай, хлеб, консервы. Не пройдет и часа, как все блюда — на столе. В заключение девица ставит перед голодным клиентом не заказанный им стакан водки.
— Я не заказывал, — в первые дни пребывания в Болтево отнекивался я. — Днем не потребляю…
— Разве? — искренне удивляется официантка. — У нас — обязательный минимум.
Вот так! Хочешь пить — пей, не хочешь — оставляй на столе, но раскошеливайся. Станешь отказываться от «минимума» езжай обедать в город.
За два месяца я научился не отказываться от спиртного. Судя по покрасневшему лицу Дятла, тот тоже потреблял водку, но не в буфете, а дома.
Вот и сейчас я с отвращением выпил самогон, и закусил рыбными консервами. Посидел, ощущая блаженство от теплоты, разлившейся по телу, и принялся за первое. Применительно к борщу слово «московский» — лишь приманка, а само название «борщ» оправдывается наличием в горячей подсоленной водичке нескольких кусочков капусты и свеклы.
С трудом одолев неполную тарелку, придвинул похолодевшие макароны. Не знаю, почему они гордо именуются «по-флотски», моряки, если они питаются чем-то подобным, вряд ли имеют силы управляться с кораблём.
Вдруг вилка застряла во рту. Едва не подавился.
От буфетной стоики с бутылками в карманах отходили Сичков и Курков.
Налицо подтверждение версии номер два!
Вряд ли инструктор и мастер могли за непродолжительное время совместной работы настолько сдружиться, чтобы устраивать дружескую попойку. Одно из двух: либо они знали друг друга до приезда на особый участок, либо их свели уже на месте… Кто свел? Это особая статья в проводимом мною расследовании.
Отодвинул тарелку с осточертевшими макаронами, и размешал ложечкой сахар в стакане с прозрачным чаем. Но насладиться его вкусом не успел. К стойке подошла Ольга и принялась набивать продуктами хозяйственную сумку
Магазинов в Болтево не существует. Говорят, когда-то торговал один, в основном снабжал поселок хлебом и консервами. Располагался на очень удобном месте — в центре привокзальной площади, в почти развалившемся здании, вернее — домике. Домик кривился, косился и однажды зимней порой, не выдержав снеговой нагрузки, рухнул.
С тех пор жители поселка отовариваются в буфете-столовой да в лавке-вагоне, прибывающем на станцию в семь утра. Особо дефицитные продукты поставляют вагоны-рестораны поездов, проходящих через станцию Болтево
Так что покупка Ольгой продуктов меня не удивила. Удивило, что девушка, набивая сумку, не спускала глаз с двери, ведущей на улицу. Видимо, по этой самой причине я остался незамеченным. К тому же столик, за которым я привык обедать, стоял в глубине помещения, возле окна.
Интересно, кто или что так заинтересовало Ольгу? Уж, не за отцом ли она следит? Скажем, мать послала или сама случайно увидела его с бутылкой в кармане куртки.
Я осторожно перегнулся через стол и выглянул в окно.
У порога буфета-столовой стояла… наша секретчица. Она опасливо вглядывалась в быстро темнеющую даль. Будто там ожидали ее бандиты, вознамерившиеся похитить с ее полной шеи и огромной груди украшения из фальшивых камушков. Екатерина Анатольевна чрезвычайно гордилась своими бусами, колье, браслетами и вечно перебирала их перед посетителями «секретки».
Вряд ли она боялась грабителей. Не настолько глупа эта женщина. Скорее всего, сама кого-то стережет.
Ситуация складывается глупейшая. Секретчица явно кого-то ожидает или боится. Ольга подстерегает секретчицу. Я подглядываю за обеими женщинами. Нисколько не удивлюсь, узнав, что кто-то шпионит за мной. К примеру, тот же… Курков.
Я шире раздвинул занавеску и постарался оглядеть всю привокзальную площадь.
Точно! Облокотившись на скрюченную, невесть, от какой болезни березку, на углу стоял… Сережкин, и смотрел на Гордееву…
Итак, все персонажи детективной пьесы под многозначительным наименованием «Я — сексот!» в сборе. Зритель, похоже, — единственный. Он же автор пьесы, старший лейтенант Васильков. Поглядим, что будет дальше. Хотя я готов поспорить на месячный свой оклад и учительницу Светку в придачу, что знаю, как развернутся события.
Участие Ольги в этой «постановке» больно укололо меня. А я-то надеялся заронить в ее девственное сердечко искру доброго к себе отношения. Ведь мне тридцать лет, пора подумать о детишках. Неужели Оля, вслед за Екатериной Анатольевной поддалась влиянию опытного сердцееда, Серёжкина?
«Действующие лица» замерли. Екатерина Анатольевна продолжала следить за темной улицей, Сережкин не спускал взгляда с нее. Ольга, остановившись на углу, смотрела попеременно то на секретчицу, то на капитана.
Ревность охватила меня с такой силой, что стало нечем дышать. В груди закололо, во рту пересохло. Я налил из графина воды и залпом выпил.
Пока я переживал, пересиливал ревность, Ольга медленно двинулась по направлению к дому.
Что же делать? Посоветоваться не с кем. Упустить из виду обеих женщин и Сережкина — глупость, о которой я после буду жалеть.
Видимо, приняв какое-то решение, Гордеева сошла с крыльца, и медленно двинулась по улице. Капитан — за ней… За кем идти?
Кивнув буфетчице на стол, куда я бросил трешку, решительно зашагал вслед за Ольгой. Любовь и ревность пересилили все остальные чувства.
На улице темно, будто неведомый мальчишка-шалун разлил черную тушь. Единственный источник света — лампочка над буфетной дверью — тревожно мигал.
Секретчица вдруг резко обернулась и побежала вслед за Ольгой. С такой скоростью, что я едва успел увернуться и притаиться, прижавшись к стене дома.
— … скажешь отцу: пусть завтра поутру заглянет в секретку, — донесся до меня шепот Гордеевой. Она и в спокойном состоянии не отличалась внятной речью, а сейчас вообще захлебывалась словами. — Достала, как он… велел… В заводской упаковке…
Неужели речь идет о передатчике либо деталях к нему? — обожгла меня неожиданная догадка. — Может быть, питание для рации?
— … передам, — так же тихо ответила Ольга, перекладывая из руки в руку тяжеленную сумку. — А почему вы не хотите сами ему сказать?
— Есть причины…
Екатерина Анатольевна забубнила что-то о ревнивых кавалерах, о невозможности откровенной беседы в секретки…
Неужели Ольга верит всей этой чепухе? Что качается «ревнивых кавалеров», то придется вызывать на дуэль весь коллектив особого участка. В первую очередь меня и Дятла… Примитивная выдумка… Впрочем, она вполне достойна Гордеевой, которая, на мой взгляд, не отягощена интеллектом.
