Марина Серова - Спектакль для одного зрителя
Уж не знаю что — наш с Беном контакт в отеле «Анба» или сентиментальные нотки в голосе Офры Хазы, а может быть, располагающая интимная атмосфера «Турана» — заметно подействовали на моего бывшего одноклассника, и с ним становилось тяжело работать — Дима Лисицын на глазах превращался в самца.
Его рука, будто невзначай, небрежно легла на мое бедро, и мне стало почему-то неловко. Наверное, потому, что были мыв другой стране и публика могла отнестись ко мне как к проститутке, — тут сказывалось сложившееся веками отношение кавказцев к подобным проявлениям чувств на людях.
— Таня, давай поженимся! — Бен, чуть больше, чем следовало бы, по-моему, налегавший на коньяк, придвинулся ко мне и мечтательно закатил глаза.
Одновременно с этим другая его рука пробовала стряхнуть невидимую пыль, которой не существовало, с моей груди.
— Димка, ты что, не видишь — на нас все смотрят!
Ты хочешь, чтобы меня приняли за шлюху?
— Какая разница! — скривился Бен. — Главное, что я о тебе все время думаю.
— Ты всегда любил Лизу — А если предположить, что Лиза — прошедший этап моей жизни? — Язык Бена стал совсем уже заплетающимся. — Мне с тобой было так хорошо, как никогда не было с ней…
— Дима, Дима! — пробовала урезонить его я.
— Не останавливай меня! Сейчас — не останавливай! — Бен погрозил мне пальцем. — Если бы ты не была такой скромницей тогда, в школьные годы, я бы на Лизу и внимания не обратил, и мы давно бы были мужем и женой.
— История не терпит сослагательного наклонения, — неожиданно для себя сухо возразила я.
— Таня, ты что, ревнуешь меня к Лизе?
— Нет, — с усмешкой ответила я.
— Хочешь, бросим все это к черту, вернемся в Тарасов и поженимся? Я точно знаю, что у меня никогда больше не будет такой женщины, как ты… А Лиза… — Он задумался на миг. — Что бы с ней ни случилось, того, что я узнал, вполне достаточно…
— Достаточно — для чего?
— Для того чтобы точно знать: так, как прежде, уже не будет никогда.
Он потянулся и взял мою руку в свои теплые ладони. Как-то покорно опустил голову, прижался губами к тыльной стороне моей кисти и принялся жарко и порывисто целовать, чем вызвал сконфуженные взгляды за соседними столиками. У кавказской богемы были иные взгляды на сей счет. К тому же Бен явно перебрал со спиртным, а то, что это в Азербайджане не приветствуется, я узнала еще утром, из разговора с шофером, который вез нас из аэропорта.
Взгляды, впрочем, были не враждебными, а скорее снисходительными — мол, русские, что с них возьмешь?
Я подозвала проходившего мимо официанта. Наверное, по нашим российским стандартам, он был образцовым представителем обслуживающего персонала. По крайней мере, его манеры и внешность очень напоминали Бэрримора — безукоризненно выбритый, подстриженный волосок к волоску, застегнутый на все пуговицы жилет…
— Что желает ханым-гыз? — с легким акцентом спросил он по-русски.
— Мороженое и кофе.
— Извините, ханым-гыз, я хотел бы уточнить, какое мороженое — у нас более сорока видов. Что касается кофе, то здесь тоже богатый выбор. По-турецки, по-арабски? Может быть, вы предпочтете растворимый? — Официант расплылся в угодливой улыбке.
«Эх, тебя бы к нам в Тарасов! А то у нас такое хамское обслуживание, даже в дорогих заведениях», — подумала я.
— Мороженое на ваше усмотрение, а кофе, — я посмотрела на Бена, — для молодого человека по-арабски, учитывая его состояние, а мне — кофе самбук.
Я одарила официанта солнечной улыбкой, давая понять, что он может приступить к выполнению своих прямых обязанностей. Официант ответил мне поклоном и быстро удалился.
Пока мы ожидали заказа, я разглядывала танцующие пары и девочек на сцене — только что начался номер стрип-шоу.
— Бен, возьми себя в руки и приведи в порядок зрение, — незаметно толкнула я в бок Лисицына, который уже был готов уткнуться головой в тарелку и приступить ко сну. — Посмотри, среди них есть Виноградова?
— Лариса? — удивленно спросил Лисицын, с трудом вспоминая, где он и зачем сюда пришел.
На сцене тем временем разворачивалась интересная картина. Под прямым, направленным светом софитов красавицы разных оттенков кожи и разреза глаз — среди них была даже мулатка, скорее всего студентка одного из вузов — сбрасывали с себя то немногое, что прикрывало самые интимные части их прекрасных тел.
Под аккомпанемент модного нынче фолк-техно девушки в костюмах древнегреческих муз с соответствующими атрибутами, кружась в пластичном танце и выстраивая композицию, показывали на сцене воплощенную в пластике мечту. Стриптиз в «Туране» подавался красиво, не то что у нас, в клубе «Новая волна», где все на порядок пошлее и вульгарнее. Для русской провинции это, конечно, может и сойти, но…
Короче говоря, столица независимого Азербайджана в этом плане оставляла приятное впечатление… — Да вон она, Лариска-то, Терпсихора, твою мать! — Бен размашистым жестом кивнул в сторону танцующих девушек.
Удивительно, какие изменения произошли с ним за сегодняшний день. Еще позавчера был таким культурным, всех по отчеству называл, а тут — лишнего выпил, и на тебе! Это, наверное, мое дурное влияние, в том числе и в интимной сфере.
Нет, надо порекомендовать кому-нибудь из начинающих журналистов написать разоблачительную статью «Не спите с Татьяной Ивановой! Это поможет вам сохранить устойчивую жизненную позицию и моральный облик».
— Терпсихора, Танюша, это муза театра, — как-то снисходительно поведал мне Бен заплетающимся языком.
А я тут же вспомнила, что он был троечником и списывал у меня сочинения по литературе. А теперь — надо же, какие познания! Да и вообще жизнь абсурдна — человек, который в школе признавался, что ненавидел литературу, стал писателем. А я, такая романтичная и хрупкая в свое время девочка, стала частным детективом, владеющим арсеналом боевых приемов.
Тем временем официант принес нам банановое мороженое и кофе по-арабски. Спустя десять минут Бен, взбодренный лошадиной дозой кофеина, содержавшейся в маленькой чашечке, начал побуждать меня к действию.
— Таня, насколько я помню, мы пришли сюда не мороженое есть и пить кофе, а поговорить с этой бабой.
— Какой бабой? — не включилась я, еще пребывая в вихре романтических школьных воспоминаний.
— Лариской Виноградовой, — презрительно скорчил гримасу Лисовский — Лисицын: никак не могла привыкнуть к его литературному псевдониму. — А может, эта стерва во всем и виновата?
Я не обратила внимания на эту фразу, тем более что из уст Бена полились смачные описания интимных подробностей из жизни Виноградовой. Из этой тирады следовало, что стриптизерша — настолько разложившаяся личность, что в свое время снизошла даже до Николая Львовича, которого женщины артистической богемы и за мужика-то не считали. Потом Бен рассказал о других похождениях Виноградовой с многочисленными мужчинами, начиная с актеров и кончая обычными бизнесменами-ларечниками.
Собственно, мне это не было интересно, я уже была наслышана о нравах, царивших в артистической богеме. Но мне непонятно, почему Бен, говоря о похождениях одних как о само собой разумеющемся, выделял среди них свою супругу. Но, наверное, все мужчины одинаковые: очень субъективные в своих оценках и забывающие обо всем, когда любят.
Тем временем номер стриптиза закончился, и я, взяв Бена за руку, решительно прервала его рассказ.
— Пойдем, пора мне познакомиться лично с Ларисой Виноградовой.
— Пойдем, — согласился Бен, и мы направились к служебным помещениям.
У входа в лабиринт коридоров нас остановил охранник-громила и ледяным голосом спросил что-то по-турецки, чего мы, естественно, не поняли. Увидев замешательство на наших лицах, он перевел:
— Вы говорите на русском?
— А на каком же еще?! — отозвался Бен.
— Куда идете? Здесь вход только для работников.
— Здесь служит моя сестра, Лариса Виноградова, она мне сказала, что вы пропустите меня, — соврала я.
— Подождите, я сейчас выясню.
Он окликнул мальчика в розовой чалме, который болтался по коридору, и быстро сказал ему что-то на своем языке. Тот, приложив руку к сердцу, ответил короткой фразой и исчез в лабиринте коридоров.
Минут через десять послышался женский прокуренный голос:
— Что, эта б… уже успела родителям сообщить?
Было заметно, что дама явно подшофе и очень раздражена. Наконец она приблизилась к нам, и мы разглядели ее. Она окинула меня презрительным взглядом с головы до ног и, будто не замечая, посмотрела на охранника:
— Где тут моя сестра?
— Вот, — указал он на меня.
— Эту б… я не знаю, а этот мудак, — кивнула она на Лисицына, — муж той самой, про которую я предупреждала.
— Может быть, вызвать полицию? — с готовностью поинтересовался охранник.
— Не надо полиции, сейчас я с ними сама разберусь. По-русски.
