KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Детективы и Триллеры » Детектив » Валерий Гусев - Розыгрыш с летальным исходом

Валерий Гусев - Розыгрыш с летальным исходом

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Валерий Гусев, "Розыгрыш с летальным исходом" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

Ауэ! - возглас с очень широким диапазоном, выражающий восторг, обиду, крайнее удивление. От «Ура!» до «Увы!» Иногда используется в качестве: «Ох, уж эти!…» Пример использования: «Ауэ, Яна!»

Э! - досада, недовольство. Иногда - восторг, примерно как наше восклицание: «О!» Применяется с именем. «Э, Яна, э!»

Маамаа - сумасшедший, дурак.

Эа роа - очень согласен.

Ваине - жена, женщина.

Танэ - муж, мужчина. Примечание: как мужчин, так и мужей может быть много.

Тавана - вождь.

Тавана ваине - жена вождя.

Феефее - слоновая болезнь.

Араоуэ - скоро.

Уа мауру-уру вау! - всем спасибо!

Доэ-доэ - орех, ореховое дерево.

Парео - юбочка из полосок коры или пальмовых листьев.

«Парео не мешает» - приглашение к эротической игре.

Ити оре - крысенок.

Некоторые выражения, употребляемые чаще других:

Через большую минуту - через час.

Да услышит тебя Эатуа! Брат мой! (употребляется с именем).

Таматеа - «Луна, на закате освещающая рыб».

Эротооереоре - «Ночь, когда рыбы поднимаются из глубины».

Девятая ночь одиннадцатой Луны - католическое Рождество.

Сын шлюхи, крысиное семя - злые ругательства.

Гладко написано, подумалось мне. Как это ему с такого похмелья удалось? Железный танэ! Янка взяла у меня листочки, пошелестела.

– Ауэ, танэ! А что у тебя под чертой?

– Это запоминать не обязательно. Здесь собраны наиболее употребительные выражения для объяснений в любви. Но они для нашего уха слишком откровенны.

Сказанул тоже! Мы, конечно, люди не местные, но и в своей стране не такое уже слыхали. Да прямо с экрана. А то и с эстрады, вживую.

– Это на тот случай, если у кого-нибудь из вас завяжутся какие-нибудь близкие отношения с кем-нибудь из аборигенов. Самое скромное обозначение предстоящих сексуальных действий - «увлечь под пальмы». Это может пригодиться. Вас, Яков Ильич, это прежде других касается.

И точно! На планшире появились две ладошки, а затем возникла и смеющаяся мордашка, вся облепленная мокрыми волосами.

– Наяда приперлась, - заметила вполголоса Яна.

– Ауэ! - воскликнула наяда. И еще что-то пролопотала. С легкой картавинкой, которая показалась мне не очень естественной.

– Что она говорит? - спросил Нильс.

– Она спрашивает: как поживает взрослый мужчина? Это про вас, Яков Ильич.

– Тактичная какая, - проворчала Яна. - Нет, чтобы сказать: где здесь мой старый хрен? Серый, чего она к нему прицепилась?

– Это болезнь такая, - пояснил Семеныч. - Геронтофилия называется. - И он втянул влюбленную русалку на борт.

Та, безмерно довольная, уселась рядом с Нильсом, до бледности смущенным, и положила голову ему на плечо. С ее бронзового тела стекала на слани вода, даже лужица образовалась. Будто описалась от счастья.

Девочка ткнула себя в голую грудь и гордо сказала:

– Марутеа.

– Так ее зовут, - пояснил Понизовский.

– И чего ты, Маруся, приперлась? - с дружелюбной улыбкой спросила Яна, протягивая ей стакан колы. - С утра пораньше?

Ну, тут Янка явно загнула. Время уже далеко за полдень ушло.

Марутеа взяла стакан обеими руками и поднесла его Нильсу. Тот замотал головой.

– Ты ему лучше стопку поднеси, - серьезно посоветовала Яна. - Он в такую рань воду не пьет.

– Как тебя зовут? - спросила девушка по-английски. Это даже я понял. И повторила, запоминая: - Джейкоб? Джек?

Ну, пошел обмен информацией. На уровне «Туй - Маклай». Однако я ошибся. Маруська на этом не остановилась.

– Ай лав ту Джек вери-вери мач. Понял? Нильс, конечно, понял. Но не поверил. Девушка что-то еще пролепетала.

– Что она говорит? - спросил Нильс.

– Она приглашает вас на берег, под пальмы.

– Зачем? - испугался Нильс.

– Она вам там объяснит, - усмехнулся Понизовский. - Вы поймете.

– Тубо! То есть… табу! - застучал себя в грудь Нильс. Чем безмерно удивил девицу.

Девицу ли?

– Объясните ей, - взмолился Нильс, - что у нас девочки не отдаются старикам. Это табу!

– Так ли уж? - откровенно рассмеялся Понизовский. - У нас и наоборот бывает.

Девица выпила воду и потянула Нильса за борт.

– Серый, держи его! - крикнула Яна. - А то она его утопит, в омуте страсти. - Она сердито повернулась к Понизовскому: - А ты чего сидишь? Объяснись с ней.

– Боюсь, она меня не поймет. - Понизовский покачал головой.

Марутеа вскочила на банку, произнесла какую-то фразу и прыгнула за борт.

– Топиться пошла? - мрачно спросила Яна, смахивая с лица соленые брызги.

– Нет, она передала нам приглашение на ужин. В свою хижину. Это очень серьезно.

– Я не пойду, - сказал Нильс.

– Ужин, многоуважаемый Джек, дается в вашу честь. Не принять приглашение, значит, вполне возможно, подвергнуть нас реальной опасности.

До ужина в честь старика Нильса еще оставалось время. И мы решили употребить его с пользой - ознакомиться с окрестностями.

Утомленный вчерашней попойкой и сегодняшним похмельем достойный вождь Мату-Ити выделил нам в сопровождающие лучших гвардейцев из числа дворцовой стражи. Это были вчерашние молодожены, штатные разрушители («лишатели») девственности. В общем-то обыкновенные парни, одетые сегодня в шорты и футболки, без копий и дубинок; они плелись за нами в отдалении, о чем-то тихо переговаривались, и нам не мешали. Звали их Ахунуи и Аху-пуи. И они очень походили друг на друга, так же, как и их замысловатые имена.

Понизовский тут же их прокомментировал мне на ухо:

– В какой-то фривольной песенке эти их имена даже обыгрываются. Примерно так в переводе звучит: «Ах, у Нуи! Ах, у Пуи!» - с восторгом. И этот припев сопровождается выразительными жестами. Ах, какой большой у Нуи! Ах, какой неутомимый у Пуи!

Лихо перевел, ничего не скажешь! Жаль только - явное языковое несоответствие. И Понизовский, видимо, прочел недоумение в моих глазах. Поспешил:

– Моя шутка, Алексей.

Обойдя поселок, мы углубились в тенистую рощу, где, казалось, благоухало все. Даже то, что благоухать по своей природе не могло. Всюду - цветущие деревья, просто цветы, обилие бабочек и птиц. И нередко бабочки были крупнее птиц и, наоборот, птицы поменьше бабочек.

Местность ощутимо тянулась вверх, к вершине горы, к хребту бронтозавра. Заросли неожиданно расступились, а сзади послышался предостерегающий окрик Ахунуи. Или Ахупуи.

На вырубленном пространстве стояло какое-то странное сооружение - сплошной частокол из заостренных поверху стволов. За этой оградой угадывалось крытое строение. У входа маялись на жаре два парня. При виде нас они приосанились и взяли наперевес копья, которые до этого стояли, прислоненные к ограде.

– Это «па», - объяснил Понизовский. - Оборонительное сооружение на случай войны.

– Ауэ! С кем здесь воевать-то? - огляделась Яна.

Понизовский снисходительно пожал плечами.

– Между собой, как обычно. Если племя не объединяет опасность, исходящая от внешнего врага, то его отыскивают внутри.

Семеныч покачал головой, подмигнул мне:

– Знакомая ситуация, да?

Мы остановились поодаль - не очень-то радовали эти копья с какими-то зазубренными наконечниками. Да еще в руках дикарей. Не хуже автоматов в таких же руках.

– Но сейчас, - продолжил Понизовский, - «па» выполняет мирную миссию. Здесь капище верховного божества.

– Эатуа? - спросила Яна. - Как бы посмотреть? На кого оно похоже?

– Невозможно - табу. Причем в самой жесткой форме. Можно поплатиться жизнью.

– Первое, что я сделаю, - шепнул мне Семеныч, - постараюсь проникнуть в этот самый… «па».

– Тебе это надо? Поплатиться жизнью?

Семеныч ничего не ответил, только покачал головой.

Поднявшись на вершину горы, мы осмотрелись. Вокруг, конечно, океан с редкими вкраплениями небольших островов. А наш остров в плане напоминал восьмерку. И верхний ее кружочек, как и положено у восьмерки, был заметно меньше, чем нижний, и залит нежно-голубой океанской водичкой.

– Это Акулья лагуна, - указал Понизовский на малое кольцо. - Она мелководная, и в прилив туда заходят стаи акул - поохотиться на рыбу.

– Я там купаться не буду, - сказала Яна.

– Надеюсь, - усмехнулся Понизовский. На этот раз совсем уж двусмысленно.

– А в чем дело? - спросил Семеныч.

Понизовский охотно объяснил:

– В прежние годы в эту лагуну сбрасывали провинившихся женщин. Со связанными руками. Оскальпированных. Во время прилива. В разгар акульей охоты.

– Пошли посмотрим? - предложила Яна.

– Да, местечко любопытное, - согласился Понизовский. - Овеянное, так сказать.

Мы спустились западным склоном и оказались еще на одной площадке, где высилось поразившее нас еще с моря изваяние. Высеченное из какого-то черного материала, это идолище, конечно, впечатляло: громадное, носатое, с узким лбом и глубокими впадинами глаз, выложенными блестящими раковинами.

Широкий постамент оказался вблизи естественным, природным. Или вырубленным когда-то прямо в скале. А вот идолище показалось мне отлитым из пластика. Шагнула цивилизация, словом.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*