Юлия Шилова - Крик души, или Никогда не бывшая твоей
Опять пауза. Мне даже показалось, что Яков окончил разговор, но я ошиблась.
– Дорогая, я не обзываюсь. – Перепады в его настроении настораживали. С оглушительного крика он перешел на мягкий, совершенно спокойный тон. – Я же тебе сказал, что не обзываюсь. Я уже давно не в том возрасте, просто называю вещи своими именами. Милая, ты оскорбилась, что я назвал тебя вещью. Но если ты и впредь будешь жрать спиртное в таких количествах, ты и в самом деле скоро станешь для меня использованной вещью. У тебя еще есть шанс исправиться. А пока ты не вещь. Если ты в самое ближайшее время не закончишь жрать свои джины, виски и бренди, я тебя зашью, как делают с самыми безнадежными алкоголиками. Все, дорогая, скоро увидимся. Постарайся уснуть. Ты же знаешь, я не люблю, когда мне в лицо дышат перегаром.
Джип помчался еще быстрее. Я сидела ни жива ни мертва и боялась, что хозяин джипа услышит, как сильно стучит мое сердце. Мне казалось, что стучит оно чересчур громко. Правда, я никогда не слышала, как стучит чужое сердце на том расстоянии, на котором сидит от меня Яков. Я попыталась слегка приподняться и посмотреть в окно. Впереди была темная трасса. Никаких признаков жилья. Если я все правильно поняла, Яков едет к Зое. Зоя, его жена, страдает от постоянного отсутствия своего супруга и глушит свою боль, называемую одиночеством, тем, что пьет по ночам. Интересно, где живет эта малоприятная семейка? Конечно, малоприятная. Зажравшаяся жена-алкоголичка и муж, по всей вероятности, братской национальности, который морочит жене голову. Где же живет эта семья? Где? Хорошо, если в Москве. А если опять где-нибудь за городом? Бог мой, мне совсем это не нужно. Мне нужно в город. Туда, где много народу. А если правду сказать, у меня появилось дикое желание приехать на вокзал, купить билет, укатить в свою деревню, забыть все, как страшный сон, полный кошмаров.
Наконец мы выехали на центральную трассу, и я почувствовала себя значительно лучше, даже подумала, что моя паника была преждевременной. Сейчас мы обязательно приедем в Москву, и, наверное, в самый ее центр, потому что такие люди на таких джипах живут в центре. Приедем на Арбат, Яков остановит машину, и мне… мне будет нужно как-то из нее выйти. Было бы хорошо, если бы он кого-то встретил, с кем-то поговорил. Я бы за это время успела выскочить из машины. Господи, какая чушь у меня в голове! Кого он может встретить посреди ночи? Значит… значит, я должна выйти заранее. Я должна выйти до того, как Яков доедет до своего дома, ведь как только мужчина подъедет к своему дому, он тут же громко хлопнет дверцей и быстро уйдет. А я останусь в машине. Неизвестно, на какой срок. Можно, конечно, разбить стекло, но такая дорогая машина обязательно нафарширована сигнализацией, и как только она сработает, сразу вернется хозяин. Хорошо, если у меня получится убежать, а если нет? В лучшем случае – тюрьма, в худшем – он меня просто убьет. Нет уж, лучше выскочить на светофоре и где-нибудь в людном месте… Хорошо сказать, но как это сделать? Может быть, постучать этого Якова по спине, просунуть голову между спинками сидений и произнести жалобным голосом: «Яков, будь человеком. Останови, пожалуйста. Мне нужно здесь выйти»?
Конечно, Яков бы опешил и резко затормозил. А я… Господи, что ж тогда сделала бы я? Я бы глупо улыбнулась и проговорила со скоростью звука: «Я ничего не видела, ничего не слышала, просто проходила мимо, и вообще я здесь случайно» – а затем кубарем выкатилась бы из машины и бросилась прочь.
Я все думала и думала, как устроить побег, а машина все ехала и ехала по загородной трассе… Я уже начала сожалеть, что забралась в эту машину. Снова зазвонил мобильный, от неожиданности я вздрогнула.
– Зоя. Это опять ты… Послушай, девочка, и чего тебе не спится? Я же русским языком объяснил, что не люблю пьяных женщин, не люблю, когда от них несет перегаром. Я тебе объяснил или нет?! Ты что, совсем не соображаешь?! Нажралась до поросячьего визга! Короче, Зоя, ты меня окончательно достала. Если я приеду и ты еще не будешь спать, я изобью твою тощую задницу, запомнишь эту ночь на всю жизнь! Буду ровно через пять минут. Помни, ты играешь с огнем!
Меня охватило отчаяние. Я готова была разрыдаться, но страх оказаться обнаруженной помог мне сдержаться. Боже мой! Он едет не в центр, а в свой загородный дом… Возможность выскочить где-нибудь на светофоре равна нулю, потому что здесь попросту нет светофоров. Я понимала, что отпущенные мне пять минут пролетят, как пять секунд. Шансы на мое спасение улетучиваются прямо на глазах. Что делать? Закричать? Просить остановиться, выслушать меня, умолять помочь мне? И я уже чуть было не сделала это. Чуть было не доверилась первому встречному, в сомнительной репутации которого не сомневалась ни минуты. Но в тот момент, кода я уже собралась это сделать, Яков резко притормозил и бросил на заднее сиденье какой-то предмет. Не поворачивая головы, я скосила глаза и взглядом затравленного зверя посмотрела на этот предмет. На моей спине выступил ледяной пот – рядом со мной лежала самая что ни на есть настоящая кобура, из которой виднелся пистолет. Я еще никогда в жизни не видела оружие так близко и вообще считала оружие признаком беды и опасности. Я даже где-то читала, что в доме нельзя держать оружие. Мол, если в доме есть оружие, оно обязательно выстрелит. Выходит, у Якова бывают моменты, когда он должен пользоваться своим пистолетом…
Машина заехала во двор дома, потом в подземный гараж. Я уже плохо соображала и по-прежнему не сводила глаз с лежащего на заднем сиденье пистолета. Я должна была бы взять пистолет, наставить его на Якова и приказать ехать в Москву. Я понимала, что скоро может быть просто поздно, но ничего не могла с собой поделать. Страх сковал меня так, что я застыла как мумия.
Странно, но Яков не вышел из машины. Он нервно закурил сигарету и стал смотреть в мутное окно машины. Я тоже взглянула в окно и содрогнулась. К машине шла молодая женщина в длинной ночной рубашке, с полупустой бутылкой виски в руках. Исхудавшая, взлохмаченная, не совсем опрятная, она была похожа на несчастную полинявшую птицу. К тому же она была далеко не трезвая. Она едва шла, с трудом удерживая равновесие. Ступая босыми ногами по холодному бетону, она продолжала отхлебывать виски. Яков приоткрыл окно, но из машины не вышел. Он нервно курил и стряхивал пепел прямо на пол.
– Яков, а что ты домой не идешь? – Женщина остановилась в метре от машины, обнимая почти пустую бутылку, как обнимают маленькое дитя.
– Ты же видишь, я курю, – совершенно спокойным голосом ответил Яков.
– Дома покуришь.
– Я, может, посидеть немного хочу. Подумать.
– Дома подумаешь.
– Я и так дома.
– Ты не дома. Ты в гараже.
– Я просил тебя лечь спать. Я же сказал, что скоро буду. Послушай, ты зачем так нажралась?!
– Я не нажралась. Я просто была одна. Я вообще, постоянно, по жизни одна… Яков, скажи, у тебя кто-то есть?
– Я тебе уже тысячу раз говорил, что у меня никого нет.
– Скрываешь… Ты со мной редко спишь. Тебя ко мне совершенно не тянет. Сегодня ты даже назвал мня вещью. А я и есть вещь… Кто я такая?! Конечно, вещь. Вещь, которая тебе надоела и которую ты хочешь заменить новой.
Яков сплюнул прямо на пол и процедил сквозь зубы:
– Пошла вон, пьяная дура.
– А ты? – спросила женщина как ни в чем не бывало. По всей вероятности, она уже привыкла к подобным оскорблениям и научилась на них не реагировать.
– Я скоро приду. Сегодня у меня был слишком тяжелый день, мне хочется побыть одному.
– У тебя был не только тяжелый день, но и тяжелая ночь, – съехидничала пьяная женщина.
– И ночь тоже. Я тебе русским языком сказал, что хочу немного побыть один. Иди в дом.
– Где ты хочешь побыть один? В гараже?!
– Хотя бы и в гараже.
– Почему?
– Я готов быть где угодно, только бы не видеть твоей пьяной рожи! – взорвался Яков. – Неужели ты до сих пор не поняла, что пьяная ты мне неприятна?!
Женщина не уходила.
– Яков, скажи, ты хоть немного меня любишь? Хоть самую малость? Можешь не отвечать. Я знаю ответ. Ты вообще никогда никого не любил. Ты не умеешь любить людей. Ты умеешь любить только деньги.
У меня заболела голова. Мне стало невыносимо холодно, словно меня пронзил сильный ледяной ветер. Это нервы. Занемели ноги. Больше всего на свете мне хотелось выпрямиться, встать во весь рост. Я поняла, что больше не могу сидеть в бездействии. Не могу! У каждого человека есть определенный запас терпения, но когда он иссякает, человек способен на самые непредсказуемые поступки.
– Яков, я больше так не могу… – вновь заговорила женщина.
– Как?!
– Так.
– Я спрашиваю, как ты не можешь?!
– Так.
– Но как?!
Женщина покачнулась, оперлась о стену и еле слышно сказала:
– Я больше так не могу. Я не могу так жить.
– Как?!
– Так, как мы с тобой живем.
– Ты устала от денег?
– Нет. Мне кажется, ты сам от них устал.
