Марина Серова - Праздник теней
Он не сводил с меня глаз. Мне казалось, он уверен в том, что мой интерес к сатанизму связан с некоторыми странностями в моей психике. А может быть, ему просто не понравилось, что я нарушила его отшельнический покой своим вторжением?
Книги, которые он принес, были почти бесполезны. Я подняла на него умоляющие глаза и спросила:
— А больше ничего нет?
Он окинул меня презрительным взглядом и процедил сквозь зубы:
— Это лучшее, что вообще есть по волнующему вас вопросу.
Однако все три предложенные книги меня совершенно не устраивали. Я с тоской посмотрела на них и вздохнула. Волнующий меня вопрос они почти не освещали.
Первая, «Молот ведьм», показалась мне китайской грамотой. Ничего существенного она мне не дала. Вряд ли я стану использовать советы по приготовлению ведьминского зелья из яиц свежеубитого вепря. Во-первых, где я этого самого вепря найду, во-вторых, этот вепрь, наверное, мне так просто не дастся, а в-третьих — да ну его. Пусть себе бегает вместе со своими яйцами… Все советы были такими же невыполнимыми. Одно я вынесла — люди были суровые, способные убить не только змею и вепря, но и невинного младенца.
«Фу, какая гадость», — подумала я и книжку отложила.
Вторая книжка оказалась «Словарем атеиста», там из сатанистов делали мучеников, и ребята были такие славные, что от умиления мне захотелось плакать. Оказывается, они просто заблудились. Оказывается, их поведение было вызовом подлому капиталистическому обществу и церковной власти. Посмотрев на год издания «Словаря», я все поняла. Словарь вышел в тысяча девятьсот шестьдесят седьмом году. Сатанист — лучший друг атеиста. Тогда это, наверное, звучало именно так.
Я вздохнула. Мое положение явно оставляло желать лучшего. Я сидела в этой библиотеке уже битый час и ничего нового не узнала. Поэтому огромный синий, тисненный золотом фолиант мифологического словаря я открыла с опаской. Про сатанистов там ничего написано не было. Мне захотелось заплакать от обиды. Но я быстро успокоилась и открыла на статье «Сатана». Каков поп, таков и приход. Узнав лидера движения, можно понять его приспешников.
Про эту темную личность я уже через полчаса знала много. Все прочитанное о нем сводилось к постулату: «Существо, воля и действия которого есть центр и источник мирового зла». Подчиненные его назывались бесами. О сатанистах там ничего не слыхали. Или почли их такими неинтересными, что не описали их устремлений и жизненных идеалов.
Я вздохнула. Вляпалась я в темную историю. И ответа или помощи откуда просить, не знала.
Я поблагодарила библиотекаря и ушла. Он проводил меня вздохом облегчения. И почему я ему так не понравилась?
* * *— Таня? Давайте я вам помогу. Сумка у вас слишком тяжелая.
Я обернулась. Передо мной стоял Максим. Надо же. На ловца и зверь бежит.
— Конечно. — Я постаралась улыбнуться как можно приветливее.
— Как вы это поднимаете, — сказал он, поморщившись. — Наверное, женщин не перевоспитаешь.
— Просто рыцари, соглашающиеся помочь в переноске тяжестей, встречаются мне на дороге не каждый день, — вздохнула я. Он улыбнулся. Сегодня он был более искренним. Или мне показалось?
Он был немного уставшим. Наверное, тренировки замучили, постаралась я защититься от жалости к этому мальчишке. Его шея, оказывается, была тонкой и смешно выглядывала из воротника футболки.
— Я сегодня видела ваши занятия, — начала я разговор на интересующую меня тему весьма прямолинейно, — знаешь, я сама занималась карате, но это какая-то странная борьба… Что это за синтез?
— Изобретение нашего тренера, — пожал он плечами. Говорить дальше он не собирался. Я поняла это и решила пока оставить эту тему.
— Тебе там нравится?
— Не всегда.
Сегодня он был немногословен. И чем-то расстроен. Увы, но до моего дома мы так и перебрасывались односложными вопросами и ответами. Максим показался мне странным. Создалось ощущение, что он хочет что-то сказать, но боится. Единственное, что я поняла из его путаных речей, — Шахмин имеет над ним неограниченную власть.
— Он учит нас быть Существами, понимаете?
Нет. Я этого не понимала. Он терпеливо пояснил:
— Человек слаб. В нем много животного. Человеку необходимо пройти Великое Очищение, чтобы стать Существом. Перестать быть рабом. Но для этого нужно вырасти. А чтобы вырасти, надо пройти девять ступеней рабства — начиная от частичного до полного. Только тогда срываются цепи и раб становится Господином.
Здесь он замолчал. Испугался собственной откровенности, которую позволил себе, увлекшись темой.
Мы дошли до дома, и он попрощался. Я смотрела ему вслед. Отчего-то у меня создалось ощущение, что он прекрасно знает, где я живу.
* * *Когда я вернулась, меня ожидал новый сюрприз. Возле моих дверей сидела и покуривала молодая леди, явно ожидающая кого-то. Внутренний голос услужливо подсказал, что дожидается она именно меня. Так и оказалось. Увидев, что я подошла к собственным апартаментам уверенно и без лишних комплексов, девушка встала и спросила:
— Вы Таня Иванова?
Я обернулась к ней, и подтвердила, что пока я действительно ношу данную фамилию и скорее всего буду носить ее еще долго.
— Я — Марина. Марина Разрейко. Учительница из школы номер девять. У меня к вам дело.
Так. Передо мной стояла учительница Марика. Я пригласила ее войти.
— Вы только не удивляйтесь, откуда я знаю ваш адрес, — поспешила объяснить она, — мне его дал Андрей. Мельников, — пояснила Марина, заметив мое откровенное удивление. — Мы хорошо друг друга знаем. Учились вместе с Ириной.
Я вспомнила, что Ирка Мельникова действительно кончила романо-германское отделение. Но что же было нужно этой юной учительнице с внешностью фотомодели от сыщика Ивановой?
* * *Естественно, я пригласила ее на чашечку кофе. Она очень долго собиралась и наконец решилась произнести:
— Андрей мне рассказал про Аню сегодня утром. Дело в том, что Марик Гольдштейн и Аня Трубина дружили… Значит, между их пропажей существует связь. Я знаю также, что Софья Владиславовна под давлением поспешила отказаться от ваших услуг. Таня, я не хочу, чтобы Марик пострадал. Я не хочу узнать про еще один детский трупик. Хватит.
Она на минуту замолчала, переводя дыхание. Марина явно принимала все происшедшее близко к сердцу.
— Я хотела бы попросить вас продолжить поиски Марика. Даже заплачу вам. У меня небольшая зарплата, но я найду деньги. Вы согласны?
Я покачала головой. Марина испуганно посмотрела на меня и встала.
— Тогда извините.
На ее лице появились отчаяние и обида. Нет, ненавидеть меня за отказ она не могла. Но меня вычеркивали из числа симпатичных личностей.
— Вы меня не поняли, — остановила я ее, — меня уже наняли искать Марика. Если вы хотите нам помочь — ради Бога. Но деньги… Оставьте их себе, ладно?
Она обрадовалась. Не тому, конечно, что ее деньги оставались при ней. Тому, что Марик не останется одиноким и беспомощным. Так у меня появилась еще одна помощница.
* * *Фред ждал меня возле Покровского собора, где служил отец Андрей. Увидев мою приближающуюся фигуру, радостно заулыбался и замахал руками. На этот раз он переоделся в более скромный прикид. На нем были джинсы большой поношенности и такая же джинсовая рубашка, на которой не хватало пуговиц. Отчего-то я была рада его видеть.
Служба еще не закончилась. Я была одета в джинсы, поэтому заходить внутрь не хотелось — все-таки уважать законы церкви стоило. Отругав себя за то, что именно сегодня, как назло, я отнеслась к собственному туалету с несвойственной мне небрежностью, я признала, что делать нечего. Мы сели на лавку перед собором и начали ждать, когда появится отец Андрей.
Наконец зазвонили колокола, из храма начали выходить люди, и мы увидели отца Андрея собственной персоной.
Он действительно был похож на Марика. Увидев нас, широко улыбнулся и подошел. Протянул мне руку и сказал:
— Вот, значит, как выглядит замечательная Таня… Фред прожужжал про вас все уши.
Он был моим ровесником, но я почувствовала себя рядом с ним гораздо моложе. В нем была спокойная уверенность старшего брата. Не высокомерная снисходительность, а желание принять на себя твои трудности.
— Фред сказал, что вы согласны нам помочь… — проговорила я немного нерешительно. Рядом с отцом Андреем со мной происходило нечто странное. Я становилась хрупкой и невесомой. Я смотрела в его зеленые глаза и чувствовала, что сейчас заплачу. Потому что я влюбилась. Безнадежно и бесповоротно.
* * *Влюблялась я чаще, чем следовало. Правда, быстро исцелялась. Так и привыкла относиться к влюбленности как к болезни. Заболел — вылечился. Теперь я смотрела на отца Андрея как последняя идиотка. Мы сидели и обсуждали мой же гениальный план, и я плохо слышала, о чем говорят Фред с отцом Андреем. Любовь на работе вредна. Но я, как нарочно, развлекалась подобными чувствами исключительно на ней. Из чувства противоречия, не иначе.
