Марина Серова - Карамельные сны
Сзади послышался тонкий вскрик. Обернувшись, я увидела, что Марина стоит у стены, спрятав руки за спину и крепко зажмурившись, а ее минуту назад розово-румяное лицо заливает мертвенная бледность. Однажды я уже видела клиентку такой белой — вчера ночью, когда, прижавшись лицом к балконной двери, она заглядывала через стекло ко мне в комнату. Но тогда ее бледность была понятна и объяснима. А теперь?
— Ты что? — Бросив куклу на стол, я шагнула к клиентке и сильно тряхнула ее за плечи. — Испугалась? Или тебе плохо? Что случилось-то?
Не открывая глаз, Марина мелко-мелко затрясла головой и, вытянув перед собой руку, несколько раз взмахнула ею, словно отгоняя страшное видение.
— Убери, — прошептала она.
— Кого?
— Ее… убери…
— Куклу?
— Да… Пожалуйста…
Пожав плечами, я подошла к столу, швырнула куклу обратно в коробку, набросила сверху крышку.
— Вот, убрала.
— Нет… Совсем убери…
Желание клиента для нас закон. Я сгребла коробку со странным подарком вместе с фольгой и бантом и вынесла все на кухню. Там, помедлив, вынула из подставки большой кухонный нож и сделала круговой разрез в голове Мальвины и в ее туловище: вдруг таким вот экстравагантным способом нам кто-то попытался передать записку или какой-нибудь другой, более мелкий предмет? Но внутри Мальвины не было спрятано ровным счетом ничего, и пришлось признать, что я напрасно изуродовала красоту, созданную умельцами Пензенской игрушечной фабрики.
— Женя! — слабо позвала Марина из комнаты.
Гонопольская по-прежнему подпирала спиною стену и крепко жмурилась — как испуганный ребенок.
— Эй, очнись! Слышишь? Нету больше куклы, она покоится в мусорном ведре.
— Да? Ой, хорошо-о…
С Марины будто сняли огромный груз. Она несколько раз глубоко вздохнула и открыла глаза. Теперь в их прозрачной синеве плескался неприкрытый ужас.
— Господи, Женя… Надо же такое пережить… Ты ничего не поняла, да?
— Откровенно говоря — ничего.
— Ну еще бы… Ведь куклу прислали именно мне… Слушай, Женька! Это привет с того света!
— Че-го?
— Да, да! Ты просто не знаешь… Кукла Мальвина! Так меня называл Стас. Давно, еще со школы… Так и говорил мне: «Ты — моя Мальвина». А теперь его убили, и кто-то… ведь не мог же он в самом деле сделать это сам… И кто-то решил мне об этом напомнить! Прислал куклу… Зачем? Чтобы напомнить о его смерти? Но ведь я же не виновата в том, что Стаса убили! Тем более что на самом деле хотели убить меня!
— Если это так, то мы можем легко вычислить этого шутника с необыкновенно развитым чувством черного юмора! Кто знал, что твой Стас называл тебя Мальвиной?
— Ой, да очень-очень много народу, Женька. Весь наш класс и еще сто человек. Мне тогда нравилось, что меня так называют. Имя красивое, да и сам образ — красивая девочка с голубыми волосами… из сказки…
Мне невольно пришло в голову, что покойный Стас был чрезвычайно романтической натурой. И наблюдательной — ведь девушка по имени Марина была и в самом деле очень похожа на героиню всем известной книжки. Синие глаза и тугие щеки, пухленькая полудетская фигура — о да, очень похожа! Вот только волосы у Гонопольской не голубые, но при современных достижениях парикмахерского искусства добиться этого раз плюнуть — в любом салоне.
Стоп! Я отогнала ненужные мысли. Итак, дело приобретало никому не нужный мистический оттенок. Будучи реалистом, я не верила ни в филиппинскую медицину, ни в заряженную воду, ни в экстрасенсов, ни в посылки с того света. А это значит, что кукла Мальвина имела вполне реального отправителя, из плоти и крови, и этому отправителю…
— Слушай, Марина! Этому отправителю зачем-то было важно, чтобы посылку с куклой получила именно ты! Потому что он подстерегал тебя возле камер хранения, а когда увидел, что за посылкой пришла я, захотел отнять у меня коробку! Понимаешь? Как ты думаешь, зачем ему было важно знать, что ты сама взяла из ячейки куклу Мальвину?
— Понятия не имею… А может быть, он хотел меня убить?!
— Нет-нет! Это исключено. Когда хотят убить, то берут с собой оружие, а у этого типа, переодетого в цыганку, не было с собой даже иголки. Он именно хотел отнять у меня коробку с куклой, не более того!
— Тогда я ничего не понимаю! И записки никакой там не было? В коробке?
— Нет.
— Ну тогда, — вздохнула Гонопольская, — тогда нам остается только считать, что этот отправитель был простой шизофреник.
Мне-то было, в сущности, все равно — если клиентка хочет, давайте будем считать именно так, но самой Марине мысль об отправителе-шизофренике утешения не принесла. Ее снова начала бить крупная дрожь — совсем как вчера. Я усадила ее на диван и пошла на кухню заварить крепкого чая, а когда вернулась с чашками в руках, клиентка все еще тряслась и вызванивала зубами.
— Ну ладно, успокойся! — сказала я как могла ободряюще. — И знаешь что? Давай-ка укладываться. Завтра тебе, а значит и мне, предстоит тяжелый день.
— Мы что, сегодня ночуем здесь?
— А ты, ради сохранения традиции, предпочла бы соседнюю квартиру? Ну тогда вперед — пожарная лестница проходит как раз вдоль балкона. Раздеться не забудь, желательно до белья.
— Шуточки у тебя, Женя… — с упреком сказала Марина. — Прямо как в армии… Между прочим, я действительно хочу спать. Это солдат, говорят, по трое суток не спит и только толще от этого становится!
«Много ты, салага, знаешь о том, как спит солдат, — подумала я про себя. — Да, во время боевых операций нам порой действительно доводилось не спать. Но то, что от этого мы только крепчали, я бы не сказала».
Мне вспомнилось, как один боец спецназа в нашем отряде после трех дней учений стоял «на часах» возле нашего палаточного городка и, видимо, так утомился, что стоя уснул и скатился под откос в овраг. Искали его полдня, и под конец было принято решение бить тревогу, а парень преспокойно все это время так и спал себе в этом овраге, скрытый зарослями очень высокой, почти в человеческий рост, травы, из-за которой его и не заметили. Впрочем, никому и в голову не пришло искать пропавшего военнослужащего в соседнем овраге. Отоспался, в общем, этот боец на славу, «даванул» десять полноценных часов, а под вечер сам приплелся в часть.
Марине я постелила на диване в большой комнате (отметив про себя, что девушка и пальцем не пошевелила для того, чтобы помочь мне хотя бы простыню расправить), а сама пристроилась на специально припасенной для таких случаев раскладушке в коридоре. Было еще не так много времени — всего лишь около двадцати трех ноль-ноль, но день был наполнен событиями под завязку, да и прошлую ночь тоже нельзя было назвать спокойной — в общем, я провалилась в сон разве что на несколько минут позже Марины…
…А утром, за завтраком (мне пришлось спуститься за ним в кафе неподалеку), Гонопольская заявила, что сегодняшний день для всех нас станет ни много ни мало как началом новой жизни.
— К одиннадцати часам мы должны быть в банке, — говорила она, размахивая зажатым в руке горячим бутербродом. — И во что бы то ни стало занять кабинет Макса! От того, как пройдет сегодня совет директоров, будет зависеть будущее фирмы. Нам надо рассмотреть и утвердить годовой отчет за прошлый год — из-за смерти Макса это до сих пор не было сделано — и бухгалтерский баланс компании, счет прибылей и убытков с учетом заключений ревизионной комиссии и независимого аудитора. Кроме того, я намерена изложить совету свои предложения по распределению прибыли, размеру, порядку и срокам выплаты дивидендов, а еще я хочу сделать кое-какие кадровые перестановки и предложить новую систему показателей, отражающих экономическую эффективность деятельности компании, повышение ее капитализации и увеличение доходов…
Безо всякого преувеличения, я смотрела на клиентку, раскрыв рот. Поднятый мною бутерброд остановился на половине пути. Марина продолжала тараторить, банковские термины просто отскакивали от ее зубов. Это до такой степени не соответствовало образу «глупой куклы Мальвины», к которому я уже успела привыкнуть, что мне не сразу удалось прийти в себя.
— Ты уверена, что сможешь это все осуществить? — спросила я наконец.
— Конечно! Более того, я намерена взять в свои руки полный контроль над всеми операциями банка, ведь теперь мне принадлежит контрольный пакет акций!
— Я имела в виду другое… Прости, пожалуйста, но ты — справишься? Управлять финансовым учреждением не каждый может, скажу больше — это такое сложное дело, с ним справляются лишь единицы…
Невольно мне пришла на память вчерашняя возня Марины с нарядами. Уж не думает ли эта ясноглазая Мальвина, что председательство в совете директоров банка — такая же увлекательная и не совсем серьезная игра, как беготня по магазинам? Не мое дело было разочаровывать клиентку, но, в конце концов, ведь грех не уберечь глупого ребенка, когда он берет в руки спички!
