Себастьян Жапризо - Западня для Золушки
Она ласково смотрела на До прекрасными, словно из фарфора, внимательными глазами. Вблизи она уже не казалась старше двадцати лет, она и впрямь была очень красива. В неподвижности она оставалась секунды две, не больше, потом, словно вспомнив о чем-то срочном, устремилась к двери.
— Чао! Дай о себе знать, хорошо?
— Но… я не понимаю…
До пошла следом, протягивая купюры. На пороге ванной комнаты, где из кранов текла вода, Ми круто обернулась.
— Мне не нужны деньги! — повторяла До.
— Разве ты не об этом просила меня по телефону?
— Я просила о встрече, чтобы мы поговорили.
Ми то ли удивилась, искренне опечалилась, то ли сильно затосковала — а может, все это вместе.
— Поговорили? О чем?
— О том, о сем, — сказала До. — Просто хотелось с тобой повидаться, и все.
— В такой-то час? Послушай, садись пока, я через пару минут освобожусь и приду.
Полчаса До дожидалась в спальне, перед купюрами, которые она положила на кровать, так и не решившись снять пальто. Наконец появилась Ми в махровом халате, энергично вытирая полотенцем волосы. Она произнесла одну фразу по-итальянски — До, естественно, ее не поняла, — потом спросила:
— Ничего, если я лягу? Немного поговорим, пока я не засну. Ты далеко живешь? Если никто не будет беспокоиться, можешь, если пожелаешь, переночевать здесь. Тут целое море кроватей. И поверь, я очень рада тебя видеть, не делай такую обиженную физиономию.
Удивительно было, как это она еще ухитрялась уловить выражение лица. Она улеглась в халате, закурила сигарету, сказала До, что, если она хочет выпить, бутылки где-то в соседней комнате. И тотчас уснула — с дымящейся сигаретой в руке, мгновенно, как кукла. До не поверила своим глазам. Она дотронулась до плеча куклы, та пошевелилась, пробормотала что-то и выронила сигарету на пол.
— Сигарета… — жалобно протянула Ми.
— Я потушу.
Кукла изобразила губами звук поцелуя и вновь заснула.
Назавтра До вышла на работу с опозданием — впервые за два года. Ее разбудила пожилая женщина, нисколько, похоже, не удивленная тем, что нашла ее спящей на диване. Ми уже не было.
За обедом в бистро около банка, где подавали «дежурные блюда», До ограничилась тремя чашками кофе, проглотив их одну за одной. Есть ей не хотелось. Она была несчастна, как если бы ее незаслуженно обидели. Жизнь, дав вам что-то одной рукой, другой тут же это и отбирает. Ночь До провела у Ми, она вошла в ее интимный мир быстрее, чем могла об этом мечтать. Но теперь у нее было еще меньше, чем накануне, оснований для встречи. Ми оставалась неуловимой.
В тот же день, выйдя из банка, До пустила побоку свидание с Габриелем и вернулась в резиденцию. Из холла позвонила в номер четырнадцать. Мадемуазель Изоля не было. Весь вечер До прошаталась в окрестностях Елисейских Полей, зашла в кино, потом снова принялась прогуливаться под окнами номера четырнадцать. К полуночи, еще раз справившись о Ми у консьержа в черном, До отступилась.
Примерно десять дней спустя, в среду утром, «рассчитанный шанс» в банке повторился. В этот день Ми была в бирюзовом костюме — погода стояла теплая — и в сопровождении молодого человека. До перехватила ее у окошка кассы.
— А я как раз собиралась тебе позвонить, — выпалила она. — Отыскались старые фотографии, и я хотела пригласить тебя на ужин и показать их.
Ми, явно застигнутая врасплох, без особой убежденности в голосе пробормотала, что это замечательно, надо бы это провернуть. Она внимательно посмотрела на До, как в первый вечер, когда хотела дать ей денег. Неужели она проявляет к людям больше интереса, чем это кажется на первый взгляд? Должно быть, она прочитала в глазах До мольбу, надежду, страх быть отвергнутой.
— Послушай, — сказала Ми, — завтра вечером у меня одна тягомотная обязанность, но я освобожусь достаточно рано, чтобы поужинать. Я тебя приглашаю. Найди меня часам этак к девяти. Во «Флоре», если ты не против. Я никогда не опаздываю. Ciao, carina.
Ее сопровождающий одарил До безразличной улыбкой. Когда они проходили к двери, он обнял черноволосую принцессу за плечи.
Она вошла во «Флору» без двух минут девять, в накинутом на плечи пальто и в белой косынке. До, уже полчаса сидевшая за стеклянной перегородкой террасы, за минуту до этого увидела подъезжавший «МГ» и поздравила себя с тем, что Ми приехала одна.
Ми выпила сухой мартини, рассказала о приеме, с которого только что уехала, о книге, которую закончила читать прошлой ночью, расплатилась, сказала, что умирает с голоду, и спросила, нравятся ли До китайские рестораны.
Они поужинали на улице Кюжа, сев друг против друга и заказав разные блюда, которые разделили пополам. Ми заметила, что распущенные волосы больше идут До, чем шиньон, который был у нее в первый вечер. У нее самой волосы были гораздо длиннее, и ей приходилось тратить чертову прорву времени на то, чтобы их причесать. Две сотни взмахов щеткой ежедневно. Временами Ми умолкала и смотрела на До так пристально, что той становилось не по себе. А временами продолжала свой монолог, перескакивая с одного на другое, и тогда казалось, что ей все равно, кто сидит напротив нее.
— Да, кстати, где же фотографии?
— Они у меня дома, — ответила До. — Это в двух шагах отсюда. Я думала, что мы могли бы потом заскочить ко мне.
Усаживаясь за руль своего белого «МГ», Ми объявила, что чувствует себя замечательно и премного довольна проведенным вечером. Входя в гостиницу «Виктория», она отметила, что район хороший, а в номере Ми тотчас ощутила себя как дома. Она сняла пальто, туфли и свернулась калачиком на постели. Вместе они принялись рассматривать маленькую Ми, маленькую До и забытые, вызывающие умиление лица. До, стоящей на коленках рядом с Ми на постели, хотелось бы, чтобы это длилось вечно. Аромат духов Ми она чувствовала так близко, что могла быть уверенной: он останется при ней и после ухода гостьи. Она обвила рукой плечи Ми и уже не могла разобрать, чье тепло ощущает: то ли плеч Ми, то ли своей руки. Когда Ми засмеялась при виде снимка, на котором обе они сидели на краю тобоггана, До не выдержала и в отчаянии поцеловала ее в волосы.
— Хорошее было время, — сказала Ми.
Она не отстранилась. На До она не глядела. Снимки все уже были просмотрены, но она, по всей видимости, смущенная, не двинулась с места. Наконец она повернулась к До и очень быстро проговорила:
— Поехали ко мне.
Она встала и обулась. Увидев, что До сидит на месте, она вернулась к ней, опустилась перед ней на коленки и положила ей на щеку прохладную ладонь.
— Я хотела бы навсегда остаться с тобой, — сказала До и притянула к своему лбу плечо юной принцессы, которая теперь была отнюдь не безразличной, а нежной и уязвимой, как та маленькая девочка, какой она была когда-то, и которая прерывающимся голосом отвечала:
— Ты слишком много выпила в этом китайском ресторане, ты сама не знаешь, что говоришь.
В машине До проявляла притворный интерес к проносящимся за окном Елисейским Полям. Ми тоже молчала. В номере четырнадцать пожилая женщина ждала, дремля в кресле. Ми выпроводила ее, громко чмокнув в обе щеки, закрыла за ней дверь, швырнула туфли в дальний угол комнаты, пальто — на диван. Она смеялась и выглядела счастливой.
— Что у тебя за работа? — спросила она.
— В банке-то? О, слишком долго рассказывать. К тому же это совсем не интересно.
Ми, уже опустившая верх платья, вернулась к До и принялась расстегивать на ней пальто.
— Какая же ты бука! Снимай это, устраивайся! На тебя такую без слез не взглянешь. Да начнешь ты шевелиться?
Кончилось тем, что они сцепились и обе упали — частью на кресло, частью на ковер. Ми была сильнее. Удерживая До за запястья, она смеялась, запыхавшись после борьбы.
— Что у тебя за мания — все усложнять? — спросила Ми. — Хотя да, ты выглядишь сложной девушкой. Когда это ты у нас стала такой сложной? Когда научилась мучить людей?
— Я всегда была такой, — ответила До. — Я тебя никогда не забывала. Часами смотрела на твои окна. Представляла себе, что спасаю тебя во время кораблекрушения. Целовала твои фотографии.
До не могла больше говорить — она лежала на ковре с пригвожденными к полу запястьями, а сверху на нее навалилась Ми.
— Ну ладно, хватит, — заключила Ми.
Она поднялась и упорхнула к себе. Спустя мгновение До услышала, как из кранов в ванной комнате потекла вода. Тогда поднялась и До, вошла в спальню Ми и принялась рыться в шкафу в поисках пижамы или ночной рубашки. Первой нашлась пижама. Она оказалась До впору.
Ту ночь она провела на диване в комнате у входа. Ми, лежа в соседней комнате, много говорила, возвышая голос, чтобы быть услышанной. Снотворное она не приняла. Вообще-то она прибегала к нему часто, чем объяснялось и то, как внезапно она заснула в тот, первый, вечер. И еще долгое время после того, как объявила: «Баиньки, Доиньки!» (на это тоже полагалось рассмеяться), — она продолжала свой монолог.
