Анна Данилова - Самый близкий демон
– То есть?
– Она не может позволить себе расспрашивать его о том, к примеру, как прошел его день, где он был и с кем… Он вел себя с ней как посторонний человек. Жил словно отдельно от нее и позволял себя любить. Нет, он не был с ней груб, никогда не позволял со своей стороны ни оскорблений, ни тем более рукоприкладства, но он был холоден, понимаете? Не позволял ей войти в свою жизнь. И единственное, что, по словам Виолетты, их связывало последнее время, это был дом, где ему нравилось все и где он любил бывать, и, конечно, дочь…
– Как это… дом?.. Я не поняла.
– Виолетта рассказывала, что когда он возвращался с работы уставший, то в первую очередь подолгу принимал ванну, подолгу ужинал, подолгу сидел перед телевизором… Он любил свой дом… Не знаю, она так говорила.
– Свой дом?! Понятно… Да он ни копейки не вложил в ту квартиру… Все, каждая мелочь в этом доме куплена на деньги Павла Дмитриевича… Вот теперь все понятно! Теперь, когда он убил Виолетту, дом, то есть квартира, будет принадлежать ему… Если, конечно, мы не засадим его за решетку… Леонид Евгеньевич, вы ведь поможете мне?!
– Я не знаю, в чем конкретно должна заключаться моя помощь.
– В свидетельских показаниях. Тем более вы мне только что рассказали, что нанимали человека, который следил за Крупиным…
– Ну и что? Теперь-то все знают, что у него есть любовница. Это не секрет.
– А почему вы, такой солидный и опытный человек, не попытались… – Лидия Григорьевна долго подбирала нужное слово, чтобы, с одной стороны, не оскорбить память дочери, с другой – не обидеть собеседника. – Я хотела спросить, неужели вы нисколько не нравились моей дочери как мужчина?
– Думаю, что нет. Хотя как к человеку она относилась ко мне очень хорошо. А в последнее время доверяла мне абсолютно все свои тайны… К примеру, она забеременела, но мужу так ничего и не рассказала.
– Виолетта была беременна?! И я, ее мать, ничего об этом не знала?!
– Она сделала аборт, и я помог ей деньгами, чтобы муж ничего не узнал.
– Но почему же она не оставила ребенка?!
– Не хотела, чтобы Крупин жил с ней исключительно из-за детей. Она сказала, что устала от такой жизни… Кроме того, в последнее время я вообще был у нее в роли психотерапевта… Мне не очень приятно рассказывать вам об этом, но Виолетта поговаривала о самоубийстве… И мне стоило больших усилий… возвращать ее к жизни… Поверьте, было бы куда справедливее, если бы там, в парке, в аллее, нашли тело Крупина… Грех так, конечно, говорить, но это правда. Хотя, по большому счету, каждый человек имеет право выбора… И он, быть может, не виноват в том, что никогда не любил вашу дочь. То был ошибочный брак…
– Мне ли не знать! – Глаза Лидии Григорьевны наполнились слезами. – Господи, ну почему же она мне ничего не рассказывала?! Почему?! Я же ее мать, она всегда раньше доверяла мне…
– Объясняю. Она знала, что стоит вам только узнать что-то о ее жизни, как вы сразу же начнете действовать, и действия ваши будут направлены на то, чтобы их развести… А вот развода бы она точно не пережила. Уверен на все сто… Лидия Григорьевна, вам заказать чего-нибудь?
– Коньяк… – прошептала она, глотая слезы. – И лимон. Какое несчастье… Значит, вы говорите, что она не знала о существовании этой… Селезневой?
– Нет. Догадывалась, но не знала, иначе непременно бы мне рассказала…
– Она что же, слепая была? Ведь когда-то же он встречался со своей любовницей…
– Почти каждый вечер. Но он говорил Виолетте, что задерживается на работе. Поначалу эти встречи были редкими, но потом участились… Да он в последнее время почти жил у Селезневой. Проводил там все вечера… Я уверен, что у него с ней было все серьезно. Это была крепкая связь. И когда он выходил из ее квартиры, а я видел это однажды своими глазами, его было невозможно узнать… Это был совершенно другой человек – счастливый, улыбающийся… Хотя, по словам Виолетты, он был довольно-таки холодным и мрачным…
– А деньги? Она ничего не рассказывала вам про деньги? Не могло ли такое случиться, что он содержал свою любовницу на наши с отцом деньги?
– Не думаю. Во всяком случае, Виолетта мне ничего такого не говорила… Понимаете, Виолетта знала, что стоит ей только намекнуть, что ей нужны деньги, как я сочту за счастье дать их ей, и я предлагал ей, правда, не деньги, но что-то другое, пытался дарить ей дорогие вещи… Но она ничего не принимала, говорила, что если Валера узнает, то убьет ее… Но мне иногда казалось – она хотела, чтобы ее муж хотя бы немного приревновал ее… Хотела – и боялась. Но это свойственно всем женщинам… Меня интересует другое: как она оказалась в парке в столь поздний час, да еще и с коляской, в которой была Дашенька?
– Знать бы… Я думала, может, вы что-нибудь подскажете. Ни я, ни следователь – никто ничего не может предположить хоть сколько-нибудь правдоподобного. Ну не похоже это на Виолетту…
– А я так думаю, что единственным человеком, способным заставить ее выйти из дома, да еще и с ребенком, был сам Крупин.
– Вот и я о том же… К тому же у него рукава в ее крови… Я не понимаю, почему не закрывают дело и не передают в суд, ведь все же ясно! И улики, и мотив…
– У него есть алиби, – напомнил Леонид Евгеньевич.
– Селезнева… И вы туда же… Да они сговорились!
– Я бы поверил в то, что это Крупин, если бы не два обстоятельства. Первое: он не мог позволить себе убить жену в присутствии дочери. По словам Виолетты, он сильно любил девочку. И второе: именно брызги крови… Человек, задумавший такое тяжелое преступление, не мог не понимать, что от куртки следует избавиться. Однако, когда его взяли, на нем была куртка со следами крови убитой жены… Что вы на это скажете?
– Не знаю… Знаю только, что это он, он убил мою девочку… Леонид Евгеньевич, откуда такая информированность? – вдруг словно очнулась Лидия Григорьевна. – И про кровь, и про куртку…
– У меня хорошие связи в городе, – уклончиво ответил Перевалов.
Вдруг лицо его изменилось, оно буквально засветилось улыбкой – к их столику приближалась элегантная рыжеволосая женщина в белом платье и с красной сумкой через плечо. На груди ее трепетал живой мак.
– Маргарита! Душа моя! Как же я рад тебя видеть… – Он привстал, чтобы приветствовать женщину. – Лидия Григорьевна, знакомьтесь, это Маргарита Орлова, художница и просто прелестная женщина…
Женщина поздоровалась кивком головы и села за столик. Было жарко, Рита непринужденно достала из сумки большой носовой платок и промокнула им лицо.
– Извините…
Лидия Григорьевна почему-то сразу же возненавидела эту женщину, эту художницу, такую молодую, здоровую и… живую. Теперь ей Перевалов будет расточать свои комплименты, и, возможно, эта рыжая стерва ответит ему взаимностью… В то время как Виолетта…
– Вы извините, но я оставлю вас, – сказала она, поднимаясь. – Спасибо, Леонид Евгеньевич, что согласились выслушать меня… Я вам еще позвоню, если позволите.
– Обещаю вам, что мы расстаемся ненадолго. Буквально сегодня вечером загляну к вам, чтобы обсудить детали похорон… – Последнее слово он произнес совсем тихо, и уже за это Лидия Григорьевна была ему благодарна.
Она ушла. Перевалов принялся разглядывать Маргариту.
– Марго! Я не видел тебя сто лет… Какая же ты красавица! Ты что будешь: коньяк, водку, лимонад?
– Холодную воду с лимоном. Леня, что, кто-то умер? Ты только что говорил о похоронах…
9
Марк у себя в кабинете за столом перечитывал заключение судебно-медицинской экспертизы. Виолетта Крупина не была беременна, не была больна. Преступник лишил жизни молодую и здоровую женщину, мать маленького ребенка. На теле, за исключением смертельной раны на голове, никаких повреждений, даже царапин, не обнаружено (разве что след инъекции на руке), это свидетельствует о том, что никакой борьбы не было, что преступник, скорее всего, подкрался к ней незаметно или же, что более вероятно, сначала он просто разговаривал с ней, а потом зашел сзади и нанес удар. Возможно, даже не один… Маргарита попросила его узнать, не принимала ли Виолетта перед тем, как выйти из дома, каких-нибудь успокоительных препаратов, снотворного, – она хотела убедиться в том, что Виолетта была буквально сорвана с постели… Марк знал, что Рита вынашивает свой собственный план расследования и действует своими методами, и, относясь к этому с определенной долей иронии, старался делать вид, что одобряет стремление Риты помочь следствию, и тщательно скрывал свое несерьезное к этому отношение. Он понимал, что Рита развлекается, играет в детектив, и его это даже забавляло. Единственное, чего он опасался, – так это чрезмерной увлеченности Риты этим делом и той реальной опасности, которая может возникнуть в том случае, если она вдруг случайно подберется к убийце слишком близко… А такое могло произойти в любой момент: ведь она встречалась и беседовала с людьми, близко знавшими Виолетту, а среди них, вполне возможно, и затаился настоящий убийца. По мере того как продвигалось дело, Марк все больше и больше склонялся к мысли, что все же Крупин здесь ни при чем… Но он мог присутствовать при убийстве, его могли использовать как приманку: только он мог позвонить жене и пригласить в парк… Или же – другая версия. К примеру, Виолетта случайно оказалась свидетельницей преступления. Эта версия – дежурная, она всегда отрабатывается, во всяком случае, не исключается… Это как раз тот случай, когда видимых причин для убийства вроде бы нет, но убийство совершено: значит, жертва кому-то мешала…
