Джон Локк - Время от времени
— У меня есть идея, — заявил я, приподняв брови.
— Даже не думай, ты, похотливый козел! И нечего дуться, сам виноват.
— Я виноват?
— Ничем не могу помочь, раз я растратила всю энергию на роль твоей посудомойки. Так что буду расслабляться на солнышке, покрывая это тело загаром, пока не стану бразильянкой.
— И ты это сможешь, не чувствуя ни капельки сострадания к моему… э-э-э… затруднительному положению?
— Угум. Ах да, и я буду совершенно недоступна сексуально до… — Рейчел посмотрела на часы. — До трех часов. Если не сможешь вытерпеть до той поры, поищи другой способ дать выход своему недовольству.
— Я как раз знаю такой! — улыбнулся я.
— Уй.
— Уй?
— Мужчины. Брр!
Я не понял, что моя приятельница имеет в виду, но когда она направилась на пляж, я надел свои шорты-хаки, схватил «Эпипен» и снова поехал к песчаной дюне, приютившей колонию огненных муравьев.
Глава 16
— А у вас все готово для жареного поросенка? — жизнерадостно поинтересовалась Трейси. — Я ни разу не была на жарке поросенка Четвертого июля, ни разу не пробовала жареного поросенка. А вы когда-нибудь уже жарили поросенка или это у вас в первый раз?
— Трейси, — оборвала ее Рейчел. — Заткнись на хер и дай нам поработать!
— Извините, я болтаю, когда волнуюсь.
— Я болтаю, когда волнуюсь, — пропищала моя подруга полным сарказма тонким голоском.
— Ничего страшного, Трейс, — сказал я и схлопотал предостерегающий взгляд от Рейчел.
Был последний понедельник июня, и наша кухня подверглась внезапному нашествию. Мы только-только закончили впервые подавать фуршет, когда перед гостиницей остановился заказной автобус, выгрузивший прямо к нашим дверям двадцать с лишним престарелых гражданок. Едва бросив взгляд на эту толпу, Бет рысцой припустила за порог, чтобы совершить набег за продуктами. Я в это время жарил сосиски в кленовой глазури с яблочными ломтиками, чтобы поумерить их аппетит до ее возвращения. Рейчел во всю прыть выжимала апельсиновый сок, а Трейси перемыла полку бокалов, ожидая, пока моя подружка наполнит соком первый кувшин.
Ах да, и еще Рейчел стала чуток раздражительной.
— Тебе вовсе незачем западать на мисс Сисечку, — проинформировала она меня. — Хоть я тебя и не виню. Она сделала все, что могла, чтобы привлечь твое внимание, разве что не отсосала у тебя.
— Ох ты! — выдохнула Трейси.
— Рейчел, — ответил я, — расслабься. И, Трейси…
— Да, сэр?
— Никаких минетов.
Помощница поглядела на меня без всякого выражения.
— Ну что, лады?
— Я даже не знаю, что это такое, — хихикнула девочка.
— «Я даже не знаю, что это такое»! — передразнила ее Рейчел, хватая апельсин и запуская его Трейси в голову. Пролетев в дюйме от цели, тот продолжал набирать скорость, пока не врезался в боковую стену столовой.
Губы у нашей помощницы задрожали, а глаза наполнились слезами.
Пожилая женщина в столовой вскрикнула.
Не знаю, что заставило Трейси с визгом выбежать через заднюю дверь — может, нож в руке у Рейчел, а может, ее искривившиеся губы или недобрый блеск глаз… Высунув голову через окно подачи, я с улыбкой поинтересовался у гостей:
— И откуда вы к нам?
Одна из дам, начавшая было подниматься со стула, при виде меня остановилась. Остальные тоже были на взводе, но пока не ринулись в бегство. Вставшая женщина осторожно опустилась на место.
— Мы из Валдосты, — поведала ее соседка по столу.
Оглянувшись на Рейчел, я одарил ее неодобрительным взглядом. Она в ответ выставила средний палец. Снова обернувшись к дамам, я продемонстрировал им свою лучшую улыбку и, изо всех сил подделываясь под дружелюбное балагурство местных, сказал:
— Что ж, мы чрезвычайно рады, что вы все с нами нынче, и это факт!
— Вы в этом уверены? — осведомилась еще одна дама, указывая на истекающую соком кляксу от апельсина на стене.
— Извините, надо было вас предупредить, — ответил я. — Это старый сент-олбанский обычай. Вроде церемониальной подачи в бейсбольном матче. Так мы приветствуем вас в «Приморье».
Вся группа поглядела на меня с сомнением, но вознаградила мой бред сивой кобылы легкими, нестройными аплодисментами. Гостья, взявшая на себя труд высказываться за всех, заметила:
— Я уже бывала в Сент-Олбанс, но никто не швырял в меня апельсинами и не верещал на кухне.
— Следовало бы швырять что-нибудь помягче, — вставила другая дама.
— Или хотя бы что-нибудь поопрятнее, — подхватила третья.
— Что ж, это Флорида, как ни крути, — откликнулась еще одна.
— Ничего-то вы не поняли, — возразила женщина, сказавшая про Валдосту. — Они вообще ничего не должны были бросать.
— Ваши закуски на подходе, — доложил я.
Женщина, считавшая, что надо было бросить что-нибудь помягче, внезапно поманила меня к себе:
— Иди сюда, сыночка, я хочу тебе кое-что показать.
Я подошел к ней. Достав свой бумажник, гостья открыла его на фотографии младенца.
— Это моя новорожденная внучка, — с гордостью объявила она. — Ну разве не красавица?
Надеюсь, я поморщился не слишком явно. Она что, издевается? Лично я подумал, что маленькое чмо — вылитая Момс Мэбли[10]. Однако я улыбнулся и произнес:
— Ух ты!
Поцеловав фото, женщина убрала его. Я развернулся и направился обратно в кухню, радуясь, что она не чувствовала себя обязанной показывать мне весь свой выводок. Но не успел я пройти и пары шагов, как увидел другое фото, знакомое мне по объявлениям, развешанным по всему городку.
— Это Либби Вэйл? — полюбопытствовал я, указывая на карточку, которую разглядывала другая дама.
— Я молюсь за нее каждый вечер, — с доброй улыбкой промолвила та.
— А где вы ее взяли?
— Их продают в туристских магазинах на Мейн, возле старого железнодорожного депо. Такая печальная история!
Кивнув, я продолжил путь на кухню.
Несмотря на то что мне не выпало шанса сообщить об этом Трейси, на самом деле я очень основательно подготовился к поджариванию поросенка на Четвертое июля. Пансионат вмещал в себя максимум шесть пар, и именно столько народу забронировали номера за месяцы до нашего с Рейчел появления. Мы рассчитывали на удвоенный завтрак в субботу и воскресенье, а поскольку Четвертое июля выпало в этом году на воскресенье, Бет уговорила меня устроить в воскресный вечер грандиозную жарку свиней на пляже. Мы выставили объявление в окне и продали сотню билетов по сорок баксов каждый. После вычета стоимости продуктов и трудозатрат наша хозяйка должна была преспокойно загрести три штуки чистыми.
Если не считая того, что мы с Рейчел лишились Трейси и вынуждены были счищать со стены апельсиновые ошметки, мы ухитрились накормить пожилых дам из заказного автобуса без инцидентов. Сокращение кухонного комплекта сисек ровно на пару оказало на мою подругу умиротворяющее влияние, но я понимал, что со всей подачей блюд в течение самой оживленной недели года ей не управиться. Ее гнев наверняка обратится на меня, и скорее всего, она будет выступать с ножами вместо апельсинов. Зная, что до конца недели Рейчел придется нелегко, я убедил Бет нанять двух своих подружек выйти в этот день после обеда и проработать все праздничные выходные. Я даже умудрился залучить обратно Трейси, хотя для этого и потребовались извинения со стороны Рейчел.
— Извини, что запустила в тебя апельсином, — буркнула моя приятельница.
— Ничего страшного, — отозвалась девочка.
— И?.. — подсказал я Рейчел.
— И я сожалею, что твои большие жирные сиськи бултыхаются, когда Кевин поблизости, — добавила та.
— Ничего страшного, — повторила Трейси.
Извинение так себе, но девочке была нужна работа.
Глава 17
Как и освежевать кошку, поджарить свинью можно множеством способов. Самый распространенный — на вертеле над жаровней. Но поскольку правильный вертел стоит сотни долларов, а на его доставку ушло бы слишком много времени, я, за неимением лучшего, прибег к древнему туземному способу, при котором свинью закапывают и поджаривают горячими камнями.
Искусство приготовления животного целиком было отточено до совершенства контрабандистами в горах Крита, копавшими ямы, разводившими в них костры и нагревавшими большущие камни до белого каления. Потом они крали овцу или козу, бросали ее в яму и засыпали листьями и землей. Эти ямы были так хорошо теплоизолированы, что на этапе приготовления воры могли преспокойно стоять на них босыми ногами в то самое время, когда владелец животного приходил его искать. Подобная стряпня не давала дыма, а запах украденной скотины будто растворялся в воздухе. Часов десять-двенадцать спустя, когда владелец махал рукой на пропажу, похитители откапывали идеально прожаренное мясо и наслаждались пиршеством, а потом закапывали яму вместе с объедками — идеальное преступление.
