Филипп Марголин - Ловкость рук
— Никакой выходки не было. И знаешь, мне не нравится, когда меня обвиняют в нечестности. Кроме того, мы с тобой должны обсудить куда более важные вещи, чем Кайл Росс. Выпить хочешь?
— Нет. Давай ближе к делу.
— У тебя имеется добрачное соглашение, тайна для всех, кроме вас с муженьком. Тебе грозит потеря целого состояния, если расскажешь кому-либо об этом соглашении. Или если заведешь интрижку до окончания срока контракта.
— Не понимаю, о чем ты.
— Кэрри, ты рассказала мне все об этом соглашении в прошлый раз, когда осталась здесь на ночь.
— Что?!
— Пьяная была в стельку, вот и не помнишь, что несла.
— Даже если бы такое соглашение и существовало, мне беспокоиться не о чем. Потому что я за все время брака ни разу не обманывала Хораса.
— А вот и нет. Обманывала. Помнишь, я говорил тебе, что той ночью между нами ничего не было? — Бенедикт стыдливо опустил глаз. — Так вот, я солгал.
— Что?..
— У меня имеется… как это называется у журналистов, смакующих подробности жизни знаменитостей?.. Ах, ну да, пленка, вернее, диск, интимного содержания. И на ней голая Кэрри Блэр в весьма пикантных позах у меня в постели. Шикарные съемки, доложу тебе!
— Ты опоил меня какой-то дрянью!
— Ничего подобного. Ты завелась, мы почувствовали влечение друг к другу. — Бенедикт пожал плечами. — Такие вещи случаются, особенно между родственными душами.
— Тварь, грязный ублюдок! — воскликнула Кэрри, пытаясь побороть панику. — Ты подсунул мне наркотик изнасилования!
— Рогипнол? Это было бы незаконно.
— Поэтому я и не помню, что тогда произошло. Он вызывает амнезию.
Кэрри кипела от ярости, но затем сделала над собой огромное усилие. Она должна сохранять спокойствие.
— Ну, допустим, у тебя действительно есть этот диск, — сказала она. — Сколько за него хочешь?
— Двести пятьдесят тысяч долларов будет в самый раз.
— Ты с ума сошел!
Бенедикт помрачнел.
— Не советую играть со мной, Кэрри. Ты сама рассказывала мне, сколько денежек удалось прикопить за время брака. По окончании срока действия договора ты станешь весьма богатой дамочкой. И тогда четверть миллиона баксов для тебя — это чистый пустяк, мелочь. Будешь торговаться — продам диск Хорасу. И тогда вылетишь на улицу с голой задницей. Еще скажи спасибо за то, что я не жадный. Мог бы ободрать тебя как липку.
Кэрри даже затошнило от страха и ненависти.
— Покажи, что на диске, — попросила она.
— Присаживайся, — и Бенедикт указал на диван, перед которым стоял телевизор диагональю 46 дюймов. Включил плейер, вставил в него диск, надавил клавишу «play». Изображение шло без звукового сопровождения. Мужчина на экране обнимал Кэрри Блэр. Лица его видно не было, а вот лицо Кэрри можно было разглядеть отчетливо. И еще то, что она была раздета донага. Кэрри сжала кулаки. Этот сукин сын ее подставил; подсунул ей наркотик, изнасиловал, и теперь желает, чтобы она еще заплатила за это сомнительное удовольствие.
Мужчина на экране целовал Кэрри, потом опустил ее на постель. Она лежала на спине, он навалился сверху.
— Ну и еще какое-то время в том же духе, — заметил Бенедикт. — Ну, а потом мы будем трахаться по-собачьи, после еще немного орального секса. Теперь довольна? Насмотрелась?
На лице Кэрри не отражалось никаких эмоций. Бенедикт поднялся и подошел к телевизору. И когда повернулся к ней спиной и наклонился, чтобы вынуть диск, Кэрри схватила вазу и бросилась на него. Бенедикт резко выпрямился и, защищаясь, выставил руку. Удар пришелся ему по предплечью, ваза разбилась. Бенедикт отшатнулся и упал на телевизор. Тут Кэрри налетела на него и пыталась полоснуть по лицу острым осколком. Но Бенедикт увернулся, а затем выхватил из кармана револьвер. Кэрри так завелась, так хотела вонзить в него осколок, что не заметила оружия в руках адвоката. Они сцепились, и тут грянул выстрел. Глаза у Кэрри удивленно расширились, она отпустила Бенедикта. Тот отпрыгнул от нее подальше. Кэрри смотрела на живот. По блузке быстро расползалось кровавое пятно, окрашивая белую ткань в красный цвет. Она пошатнулась и неловко осела на пол.
— Я ранена, — прошептала она. — Ты выстрелил мне в живот.
Бенедикту доводилось убивать людей, но только не в своей квартире. Он посмотрел на кровь — и вдруг страшно испугался. Ведь кровь — это ДНК. А по ДНК в криминалистической лаборатории ничего не стоит выяснить, что Кэрри Блэр истекала кровью в его квартире.
Бенедикт бросился в ванную, схватил толстое махровое полотенце. Сунул его в руки Кэрри и сказал, чтобы прижала к ране. Пусть думает, что он хочет помочь ей остановить кровотечение. И он действительно хотел, но не для того, чтобы спасти ей жизнь. Ему не нужны были в квартире пятна чужой крови.
— Вези в больницу, — пробормотала она, хватая ртом воздух.
Бенедикт судорожно соображал. Если он отвезет Кэрри в больницу, следствия не миновать. Что она скажет полиции? Нет, диск исключается. Скорее всего, Блэр обвинит его в шантаже, в том, что хотел пристрелить ее.
Говорила ли Кэрри кому-нибудь, что будет здесь? Бенедикта обуял страх. В суде каждая собака уже знает об исчезновении кокаина и о том, как Кэрри на него рассердилась. Он предупреждал, чтобы она никому не говорила, что идет к нему, но что если сказала?.. С другой стороны, на кону двадцать миллионов долларов. Так что, скорее всего, она молчала. Но ведь Кэрри непредсказуема! И ее внезапное нападение — лучшее тому подтверждение.
И потом, этот ее «порше» у него в гараже… Что если сосед видел, как она туда заезжала? Надо избавиться от этой машины.
Бенедикт заставил себя успокоиться. Кэрри жалобно постанывала. Он, призвав на помощь всю решимость и силу воли, постарался выбросить ее из головы и сосредоточиться на решении своих проблем. И тут вдруг его, что называется, осенило, и в голове сформировался весьма оригинальный план. Может, конечно, и не сработать. Но у него нет времени продумать его более тщательно. Будь у него время, он бы отточил и уточнил все детали, подверг бы идею более объективному и спокойному анализу. Но теперь не до этого. Он должен предпринять ряд мер, постараться, чтобы план сработал.
— Пожалуйста, Чарли, я умираю… — взмолилась Кэрри. — Отвези меня в больницу. Я никому ничего не скажу, обещаю.
— Мне страшно жаль, что так получилось. Я помогу тебе.
— Спасибо.
Бенедикт огляделся, увидел сумочку Кэрри. Она лежала на диване. Он открыл ее, нашел ключ от «порше», нашел колечко с какими-то другими ключами. Взял его и потряс перед глазами Кэрри.
— Где тут ключ от двери в твой дом?
— Что? — растерянно спросила Кэрри. Ей никак не удавалось сфокусировать взгляд.
— Мы поедем в больницу, но прежде ты должна мне сказать, каким ключом открывается дверь в твой дом. Иначе я просто не смогу тебе помочь.
Кэрри недоуменно смотрела на него. Что-то тут не так… слова его не имели смысла, но она и сама соображала с трудом. И она указала на ключ от дома.
— А каким из этих ключей можно открыть машину, которую водит Хорас?
— Господи, как же больно!..
— Соберись, Кэрри. Есть здесь ключ от машины Хораса?
Кэрри начала кашлять и задыхаться. Но все же нашла в себе силы указать на ключ.
— Какая у него машина? — не отставал Бенедикт.
— «Бентли», — еле слышно выдавила она.
— Умница, девочка, молодец. А теперь позаботимся о тебе.
Бенедикт подхватил ее на руки. Кэрри оказалось страшно тяжелой, и ему стоило немалых усилий спуститься по ступенькам в гараж. Там он открыл багажник «порше» и запихнул ее туда.
— О, Боже! — жалобно воскликнула Кэрри.
Бенедикт схватил полотенце, скатал его в комок, так, чтобы кровь Кэрри была не видна, захлопнул дверцу багажника и помчался наверх. Поднимаясь, он слышал, как Кэрри стучит кулачками в дверцу багажника. Это действовало на нервы, но Бенедикт заставил себя не обращать внимания на стук. И чем дальше отходил от гаража, тем слабее становились эти «тук-тук-тук», а потом, когда он вошел в кухню, и вовсе стихли.
Бенедикт нашел пластиковый контейнер для хранения продуктов, сунул в него скатанное в комок полотенце, плотно закрыл крышку. Затем открыл морозильную камеру и сунул туда контейнер, в самый дальний угол. Схватил несколько кубиков льда и закрыл морозилку. Сердце билось как бешеное. Он бросил кубики в стакан и подлил спиртного. Прижал холодный стакан ко лбу, сделал несколько глубоких вдохов и выдохов, успокоился немного. А потом вдруг вспомнил, как выглядела обнаженная Кэрри в его постели, как он перемещал ее, придавал ее телу нужный ракурс, чтобы секс при съемке на камеру выглядел натуральным.
— Все усилия прахом, — пробормотал он и осмотрел гостиную. Надо навести порядок, все подчистить, убрать осколки разбившейся вазы. Крови видно не было, но на диване, где сидела перед телевизором Блэр, могли остаться ворсинки от ее одежды или волос. Надо этим заняться. Использовать пылесос.
