Алина Егорова - Ведьмино яблоко раздора
От этой его лжи становится противно, в воздухе словно повисает грязь, хотя между ними ничего и не было. Флирт, который теоретически мог зародиться, умирает на корню вместе с уважением и прочими добрыми чувствами к женатому приятелю.
Ладно, Алка ее не поняла. С ней все ясно. Но Яся тоже ее точку зрения разделять не стала.
Сестра со свойственной ей прямотой назвала ее дурой и объяснила почему.
– Если ты решила не общаться с женатыми мужчинами, то уж будь последовательна, не общайся и с женщинами. Причем как с замужними, так и с незамужними. Они ведь тоже мысленно должны быть далеко. У одних в голове семья и дети, у других какие-то другие интересы. С таким настроем ты останешься в вакууме. Может, женатый познакомит тебя со своим холостым другом.
Но Тома упрямо продолжала гнуть свою линию. Она что-то ни разу не встречала мужчин, жаждущих ее с кем-нибудь познакомить. Ей всегда попадались исключительно собаки на сене, которые ни себе ни людям – сами не торопились роман заводить и с друзьями не знакомили. То ли из вредности, то ли оттого, что приберегали ее для себя, на всякий случай, то ли чтобы, если у друга отношения не сложатся, не быть виноватыми.
* * *С неба падали белые пушистые снежинки. Они белой фатой укрывали город и освежали его, как освежает перезрелую невесту подвенечный наряд. Прикрытая снегом грязь становилась незаметной, неровности асфальта сглаживались, улицы делались шире и светлее. Кое-где раздавались одиночные взрывы не взорванных в новогоднюю ночь петард. С наступившим! – продолжали поздравлять подвыпившие граждане прохожих. И вас, – отвечали им прохожие и шли дальше.
– С Новым годом! – раздалось у него над ухом.
Какой, к черту, Новый год?! Прошел уже давно, будь он неладен!
– Слышь, мужик, с наступившим, говорю, – не отставал замызганного вида тип с бутылкой пива в посиневших от мороза руках. – Давай вздрогнем за праздник?
– Угу, – пробурчал он, торопясь исчезнуть. Не хватало еще пить с этим хануриком – и так засветился где не надо. Ну на фиг, быстрее нужно отсюда уносить ноги. И подальше, в какую-нибудь жаркую страну с теплым морем и нестабильностью во внешней политике. Залечь под пальму на месяц-другой, пока проблемы не улягутся. А они будут, он это спинным мозгом чувствует. Родственники старухи наверняка шум подняли из-за ее смерти. Он вспомнил, как Аида схватилась за сердце, а потом ее тело обмякло. Ему ничего не оставалось, как положить ее на диван. Вот и хорошо, что старуха померла от сердечного приступа, – подумал он тогда. Хоть старуха и сумасшедшая и ее показания мало что значили бы, но все же она была свидетелем. А мертвый свидетель, как известно, гораздо лучше живого. Но все равно пакостно-то как получилось. И надо было тащиться сюда, за тридевять земель, затратить столько сил на подготовку, чтобы открыть сейф и обнаружить в нем кукиш! Когда он его открыл, до него не сразу дошло, что сейф пустой. То есть он увидел, что там пусто, – не слепой. Но осознал это спустя несколько секунд. Он ожидал любые преграды: невозможность проникновения в квартиру, появление в ней хозяев, какой-нибудь финт ушами от этого инфантила Володи, но никак не рассчитывал на пустой сейф.
Как так могло получиться? Куда делось это хреново яблоко? – думал он. А может, его прибрал к рукам тот пижон, что явился к старухе раньше него? Он так внезапно появился на заднем дворе, что чуть не нарушил все планы. Первая мысль была, что пижон – член семьи Лакришевых или их близкий друг. Но нет, раньше он около Лакришевых не появлялся, и еще смущало то, что он пришел в дом украдкой, с заднего двора. Тем не менее в доме по поводу его визита шуметь не стали, и это приободрило наблюдателя. Вскоре гость вышел и отправился назад тем же маршрутом – огородом. Он решил проникнуть на веранду, как только пижон скрылся из виду, чтобы старуха подумала, что тот что-то забыл и вернулся назад.
Нет, пижон тут ни при чем. Не мог он забрать яблоко – ключ-то остался у старухи. То, что яблоко хранилось в сейфе, сомнений не вызывало – не зря же старуха так в ключ вцепилась. Тогда куда же оно подевалось – вот в чем вопрос.
Это удивительно, сколько информации о себе и о своих близких люди оставляют в Интернете. Володя Лакришев на сайте в порядке трепа выдал всю подноготную своей семьи: где бывают, чем занимаются. По его описанию, он живет с ограниченными, меркантильными существами, при этом его сестра-клуша, мать-диктаторша, бабка-умалишенная.
Он следил за Лакришевыми давно. Старуха, у которой был ключ, выходила на улицу редко и всегда в чьем-нибудь сопровождении. Он не знал, как к ней подступиться, и тут удача – ее вывезли на дачу.
* * *Арест Николая вызвал у Ярославы вздох облегчения: наконец-то нашли преступника и теперь оставят их семью в покое. Было неприятно, что им оказался бывший муж Томилы. Все-таки он не посторонний человек, а отец Дениса – каково ребенку будет узнать такое о своем отце? А он ведь узнает, как ни скрывай. Рано или поздно найдутся добрые люди, расскажут. И все же пойманный преступник Николай Пеганов устраивал ее больше, нежели не пойманный вообще.
Когда Яся уже перевела дух и мысленно подбирала слова утешения для Томилы, радуясь, что наконец-то все завершилось, раздался телефонный звонок. Звонил Тихомиров. Он поинтересовался, не видела ли она следов на снегу там, на даче, накануне гибели бабушки? Яся следов не видела или попросту не обратила на них внимания. Она обычно такие мелочи не замечала. Так следователю и сказала. Яся повесила трубку и задумалась: чьи это могли быть следы? Вряд ли они принадлежат Николаю. Какого лешего ему топать через заваленный снегом огород, когда можно зайти с парадного входа? Даже если он хотел подойти к дому незамеченным, он мог бы это сделать, не прибегая к хождению по задворкам. Он долго был членом их семьи, часто бывал на даче и хорошо знал, как подобраться с парадного входа, чтобы никто не увидел. В том, что к смерти Аиды причастен Николай, Яся сомневалась – не той породы этот человек. Да, он ей не нравится – что есть, то есть. Он эгоистичный и непорядочный – оставил ее сестру и ребенка ради другой женщины, но это не повод считать его преступником.
У Яси из головы не выходил Антон. Брошенная им фраза, которой она тогда не придала особого значения: «Главное – это цель».
– А средства? – спросила Яся.
– Средства – это маршрут. Маршрут не столь важен, важно прийти в пункт назначения.
Тогда ее сбил с толку этот маршрут. Антон жил за границей – это чувствовалось по его акценту и манерам, а раз так, то он мог неправильно сформулировать свою мысль. Яся тогда решила, что Антон вовсе не имеет в виду, что для достижения цели все средства хороши.
Теперь, после гибели бабушки, когда вокруг подозревают всех и вся, ей пришлось думать по-другому.
«Неразборчив в средствах! А вдруг это он наследил в огороде? И Аиду убил тоже он».
Про Антона плохо думать не хотелось, но логика ей подсказывала, что ее предположение вполне может быть правдой. Сколько она знает этого человека? Всего месяц! И что она о нем знает? Да практически ничего! Даже его фамилия ей не известна.
– Целых четыре дня! Так долго! А я так бы хотел встретить Новый год с тобой, – сказал он с грустью в голосе при расставании.
– Это семейный праздник, и я должна быть в кругу семьи.
– Я все понимаю. Но можно я приеду к тебе на дачу? Разметелево совсем близко от города, и мне не составит труда туда съездить. Даже если бы оно было далеко, все равно приехать к тебе было бы для меня радостью. Я готов мчаться за тобой на край Земли, – признался Антон с темпераментом южанина. При этом у него был такой неподдельно искренний взгляд, что у Яси дрогнуло сердце, но она не сдалась.
– Думаю, что это будет неуместно. Подожди немножко, я приеду в город, и мы сможем с тобой встретиться.
Ясе очень не хотелось представлять своего друга семье. Вернее, ему представлять семью. Она не хотела, чтобы Антон раньше времени увидел взбалмошную Аиду, властную Дарью Альбертовну и вечно всем недовольную Томилу. Милая же предстала бы перед его взором картинка!
Ее семья – это ее беда. А в свои беды посторонних посвящать не надо. Открываться можно только близким, проверенным людям, а Антон для нее пока таковым не стал. Для этого нужно, чтобы прошло время, которое ни в коем случае нельзя торопить. Иначе вместо близких, доверительных отношений может не получиться никаких. Сейчас их с Антоном отношения напоминают едва проклюнувшийся из почвы росток. И она не станет вытягивать его пальцами, чтобы тот скорее рос и расцвел пышным цветом, – быстрей он все равно не вырастет, зато погибнет запросто.
Антон Ясе нравился, можно сказать, она была в него влюблена. Совсем немножечко, не настолько, чтобы со всех ног бежать на свидания с ним. И не бежала, хотя иногда такое желание у нее возникало.
Таврическая губерния. 1836 г.– Боже праведный! Когда это закончится?!
