Аркадий Адамов - Последний "бизнес"
– Да. Ошибся малость Илья.
Но порыв этот тут же прошел. Оба вспомнили вчерашнюю ссору и умолкли, непримиренные и еще больше раздосадованные.
Таран даже устыдился перед товарищами за свою невольную слабость. Ведь все они бесповоротно осуждали своего бригадира, и не было, по их мнению, ему прощения.
Между тем Борис выдвинул на середину комнаты патефонный столик и принес из маленькой комнаты запасные лампочки.
Вспыхнул свет, и Николай огляделся.
– Наделали делов, а толку чуть, - сухо заметил он. Главных упустили... А все почему? - наливаясь злостью и не в силах уже сдержаться, добавил он. - Потому, что барахла в дружину набрали. Потому, что начальство только...
– Постойте, хлопцы! - вдруг опомнился Борис и тревожно застыл на своем столике. - А где же Степка?
Шарунина среди них не было. Все переглянулись.
– Сбежал, сукин сын! - зло констатировал Таран. - Испугался!
На лестнице послышались чьи-то шаги. Дверь распахнулась. В комнату вбежала Аня, за ней четверо дружинников.
– Эх, опоздали, - разочарованно сказал один из них.
– Спектакль окончен, - насмешливо отозвался со своего дивана Коля Маленький. - Вы бы еще позже пришли. Вояки тоже мне!
Аня подошла к Тарану и осмотрела плечо.
– До свадьбы заживет. Перевязать только надо.
– И так сойдет, - смущенно ответил Таран.
Коля Маленький не утерпел и засмеялся.
– Смотря на какой день свадьбу назначили.
В ответ Аня насмешливо подмигнула.
– Не скоро. Пусть он еще найдет такую, которая за него выйти согласится.
Николай посмотрел на лежавшего на полу парня.
Тот тихо стонал.
– Его надо в какую-нибудь поликлинику отвести, - сказал Николай дружинникам. - А этого шпингалета, - он указал на сидевшего в углу паренька, - мы с собой заберем.
В штабе старик Проскуряков, вздыхая, выслушал сбивчивый, возбужденный рассказ ребят.
– Эх, елки зеленые! Провалили дело, - сокрушенно сказал он. - Через нашу неорганизованность провалили. Нешто иначе упустили бы этих подлецов?
– Ничего, ничего, - бодро отозвался Чеходар. - Первый блин всегда комом.
Этого Николай стерпеть не мог.
– Ничего? - зло переспросил он. - А то, что вон его ножом полоснули, а могли и хуже чего сделать, это как? - он кивнул на Тарана. - А тому вон всю щеку раскровянили, это тоже ничего?
– "Жертвы собственной неосторожности", - отозвался Таран с напускной беспечностью, содержавшей, однако, изрядную долю яда.
– Ты, Вехов, остынь немного, - строго сказал Чеходар. А то забываешь, с кем говоришь.
Но Николай уже не мог остановиться.
– Знаю я, с кем говорю! Набрали дерьма в дружину, вот что! Зато первые! Зато больше всех! Мы передовые!.. А мы на первом же деле - мордой в грязь!
– Ты вот что, Вехов, - тихо произнес Чеходар, и уголки губ задрожали у него от сдерживаемой ярости. - На весь коллектив грязь не лей. Всю нашу дружину порочить тебе не дадим, учти.
Но Николай уже взял себя в руки. Этому помогли не слова Чеходара, а изумленные и чуть насмешливые взгляды ребят, никогда еще не видевших своего бригадира в таком состоянии.
– Я всю дружину не порочу, - уже спокойнее ответил он. - А то, что половину народа гнать из нее надо, это факт!
Чеходар снисходительно усмехнулся.
– Никого мы гнать не будем. И раздувать этот случай тоже не собираемся. Если тебе плевать на коллектив, на его доброе имя, то мы так поступать не намерены. И кончим на этом. Вот лучше им займитесь, - и он указал на понуро сидевшего в стороне паренька, которого задержал Борис Нискин.
Все сразу оживились. А Коля Маленький, решив окончательно разрядить обстановку, с обычным своим веселым оптимизмом произнес:
– Зато танцевать теперь в этом красном уголке можно, сколько влезет. Больше шпана туда не сунется.
И Чеходар сразу поддержал шутку.
– Правильно! Есть, оказывается, и достижения. Поэтому не будем сгущать краски.
"Не хватает еще, чтобы до райкома дошло, - с досадой подумал он. - В сводке мы уже первыми по городу идем. Из газеты даже звонили".
– А гнать кое-кого из дружины все-таки надо, - ни на кого не глядя, будто самому себе, упрямо повторил Николай.
И вдруг ему стало так тяжело на душе, так тоскливо и одиноко, как никогда еще не было. Он уже жалел о своей вспышке и удивлялся ей. Между тем в ней вылились вся горечь, вся тревога, которые накопились у него за последние дни и часы, но главным здесь была еще, кажется, не понятая им до конца досада на самого себя.
Николай отошел в сторону и, присев на скамью, жадно закурил. Его никто не окликнул. "Отчитал меня, как щенка нашкодившего, - со вновь вспыхнувшим раздражением подумал он о Чеходаре. - Ну, погоди еще..."
В это время старик Проскуряков посмотрел поверх очков на задержанного паренька и сурово спросил:
– Ну-с, а тебя как зовут?
– Никак не зовут, - хмуро отозвался тот, Боря Нискин пояснил:
– Они его Блохой называли. Я слышал.
– То кличка их блатная, - махнул рукой Проскуряков. Нам она не подходит. - И, обращаясь к пареньку, уже добродушно пояснил: - Ты, милый, пойми. Мы тебя с этим самым Уксусом не путаем. Среди своих находишься, ясно?
Паренек угрюмо смотрел в пол и молчал.
– А вот компанию ты водишь плохую. До добра не доведет.
– Давай, дядя Григорий, мы с ним сами потолкуем, предложил Таран.
– Ну, валяйте.
Ребята отвели паренька в сторонку и уселись вокруг него. Николай подошел тоже, но стал чуть поодаль, лишь прислушиваясь к начавшемуся разговору.
– Значит, называть себя не хочешь? - строго спросил Борис.
– Не хочу.
– Боишься?
– Ничего не боюсь, а не хочу.
– Фу! - вздохнул Коля Маленький. - Хоть разговаривать с нами начал, и на том спасибо.
– А тебя, что же, этот Уксус на разведку послал?
– Вас считать!
– Нас?! - изумился Таран.
Паренек вызывающе усмехнулся.
– А по-вашему, другие дураки, да? Одни вы умные?
Как ребята ни бились, паренек отказывался отвечать, сначала спокойно, даже вызывающе, а потом горько всхлипывая и растирая по грязным щекам крупные градины слез.
Пришлось его отпустить.
Когда за пареньком закрылась дверь, Николай, ни на кого не глядя, хмуро произнес:
– Что-то тут нечисто. Предательством пахнет.
Глава V
"КАПЕЛЛА" ЖОРЫ НАСЕДКИНА
Расточительное южное солнце палило сверх всякой меры.
Печным жаром дышали улицы. Даже море не в силах было побороть такой зной и покорно млело в огромной чаше залива. Ветер запутался где-то в буйной листве каштанов и кленов на Приморском бульваре, и его еле ощутимые порывы не приносили облегчения.
Люди сидели лишь на тех скамьях, которые оказались в тени, вяло и без всякой надежды обмахивались газетами, веерами и шляпами.
Внизу, на внутреннем рейде, в сонной одури сгрудились у причалов корабли, шевелились ажурные хоботы башенных кранов нехотя и, казалось, через силу.
Огнев и Коваленко остановились у каменного парапета, оглядели порт. Алексей Иванович в сотый раз вытер мокрым платком струившийся по щекам пот и сердито взглянул вверх, где в раскаленном, золотисто-голубом мареве плавилось солнце.
– Меня интересует, что оно будет делать летом, скажем, в июле? - осуждающе произнес он. - Всетаки надо бы ему напомнить, что сейчас только середина мая.
– Беззаконие творит, - в тон ему откликнулся Коваленко и вдруг, оживившись, добавил, указывая рукой на море: - Глядите, Алексей Иванович!
В порт, огибая маяк, величественно и неторопливо входил большой пассажирский лайнер, белоснежный красавец с яркой красной полосой на широкой трубе.
С того места, где стояли Огнев и Коваленко, хорошо был виден пассажирский причал. Вдоль него уже вытянулась цепочка пограничников, группы встречающих, а в стороне, у длинных пакгаузов, стояли в ряд, сверкая на солнце, как новенькие игрушки, разноцветные интуристские автобусы.
– Так, пришел, значит, из загранплавания, - озабоченно констатировал Огнев. - Тебе работки тоже подкинет.
Коваленко усмехнулся.
– Я с дружинниками договорился. Ребята что надо. Дадут бизикам жизни.
Бизиками в городе насмешливо прозвали спекулянтов иностранным барахлом, которое они выпрашивали, выменивали или скупали у моряков и туристов.
То был беззастенчивый, крикливый и нахальный народец, делавший, как они выражались, "свой бизнес".
Отсюда вместе с презрением к их грязному промыслу и родилась кличка.
– Насчет дружинников - правильно, - одобрил Огнев. Только гляди, чтобы не подвели. И так бывает. Откуда они?
– С инструментального.
– Я хочу их попросить еще в одном деле помочь.
– Насчет Резаного? - удивился Коваленко.
– Нет. Баракин не по их зубам. А вот кража в Союзе спортивных обществ - тут есть о чем с ними потолковать.
