Чингиз Абдуллаев - Манипулятор
— Все понял. Сейчас буду звонить. А как с местным судом? Ты с ними договорился?
— Пусть не беспокоятся. В суде примут протест и оформят сегодняшним числом. Сейчас мне важно, чтобы Ильин позвонил прокурору области.
— Я переговорю с ним и позвоню тебе, — пообещал Юлай.
Петровский убрал телефон и взглянул на часы. Без пятнадцати десять.
— Поехали к главному врачу, — приказал он Бубенцову, — и узнай, где живет прокурор области. Нужно будет нанести ему визит. Я ничего не успел поесть, а вместо этого выпил сразу две рюмки водки. Черт возьми. И еще пришлось целовать эту старую кошку.
За окнами было темно, и Петровский, закрыв глаза, задремал. Бубенцов искоса поглядывал на шефа, удивляясь его неистощимой энергии. Он не знал, о чем Святослав Олегович говорил с Трохиной, но видел, как его патрон провожал главу местного суда. Даже поцеловал ей ручку на прощание. Бубенцов искренне завидовал такому обаянию Петровского, умеющему убеждать людей за считанные минуты и переманивать их на свою сторону.
— Вы ничего не поели, — осторожно напомнил он.
— Я же просил сделать мне бутерброды, — ответил Петровский, не открывая глаз. — Пока буду разговаривать с этим врачом, пошли в ресторан. Не нужно никаких разносолов, вполне достаточно хлеба, сыра, помидоров.
— Мы уже все приготовили. Сейчас нам привезут. — Бубенцов потянулся за мобильным телефоном.
— Не надо, — остановил его шеф, по - прежнему не открывая глаз, — потом позвонишь. Сначала я пойду поговорю с этим главврачом. На голодный желудок лучше думается, значит, разговор будет более содержательным. И вообще учти, что, когда идешь на сложный разговор, от тебя не должно пахнуть обедом. Кроме того, тяжелая пища давит на желудок, не дает мозгам нормально функционировать.
Автомобили, подъехав к дому, остановились у небольшого сквера. Петровский открыл глаза и вылез из салона автомобиля. Перед ним стоял типовой двенадцатиэтажный дом.
— Он живет на восьмом этаже, — сообщил Бубенцов. — Нам подняться всем вместе или привести его сюда?
— Что за дурацкие манеры, — поморщился Святослав Олегович. — Это же врач, интеллигентный человек, а ты собираешься врываться к нему ночью, как к уголовнику. Достаточно одной такой ошибки — и все наши усилия насмарку Он сразу поймет, что мы представляем интересы Качанова. А мне это-то совсем не надо. Я сам поднимусь к нему. Ждите меня здесь. И не забудь про мой ужин.
В подъезде стоял неприятный запах, прочем, характерный для большинства подъездов огромной страны. Петровский прошел к лифту и с раздражением увидел объявление, извещающее жильцов, что лифт временно не работает.
«Хотя бы извинились», — со злобой подумал Святослав Олегович, поднимаясь по лестнице.
На восьмом этаже находились две квартиры. Он посмотрел направо и налево. Табличек нигде не было.
«И эту старорежимную традицию с «табличками» давно забыли, — с огорчением констатировал Петровский. — Как теперь вычислить, какая именно квартира принадлежит Симоновым?»
Он выбрал более чистую дверь и позвонил. Ему открыла молодая женщина лет двадцати пяти, одетая в джинсы и темный свитер.
«Обожаю провинциальные города, — отметил про себя Петровский, — здесь люди гораздо более доверчивые. Вот даже не спросила, кто пришел, а про «глазки» здесь, вероятно, и не знают, хотя тут тоже есть преступность. Впрочем, в таких городах и в таких домах воры обычно не появляются».
— Вам кого? — удивилась женщина, увидев незнакомца.
— Это квартира Симоновых? — спросил он. — Да, — кивнула она и крикнула куда-то в глубь квартиры: — Папа, это к тебе. Из комнаты вышел мужчина лет пятидесяти в очках, мягких домашних брюках и клетчатой рубашке. В руках он держал книгу Петровский скользнул по ней взглядом и удивленно поднял бровь. Харуки Мураками «Охота на овец». Перед ним стоял действительно интеллигентный человек. Мураками только начал входить в моду у просвещенной публики столицы.
— Чем могу помочь? — поинтересовался Симонов. Очевидно, его достаточно часто беспокоили по ночам, и он не удивился столь позднему визиту незнакомца.
— Вы Игорь Сергеевич Симонов? — уточнил Петровский, уже зная ответ на этот вопрос. Ему важно было оглядеться и составить план предстоящего разговора. А заодно вспомнить, что он читал у Мураками.
— Да, это я. С кем имею честь?
— Святослав Олегович Петровский из Москвы, представляю Центральную избирательную комиссию.
— Большое начальство, — иронически Хмыкнул Симонов, — проходите, пожалуйста. Наташа, дай нам чаю, — крикнул он, обращаясь, очевидно, к жене.
— Если хотите, я покажу вам мое удостоверение, — предложил Святослав Олегович.
— Не нужно, — улыбнулся Симонов. — Зачем мне ваше удостоверение? Если вы появились так поздно и без предварительного звонка, значит, у вас важное дело. Проходите в комнату.
Петровский прошел в столовую. От его внимательного взгляда не укрылись детские игрушки, разбросанные повсюду, и потертые обои на стенах. Дверь, очевидно, открыла младшая дочь, подумал он. У нее должен быть ребенок, и она разведена. Судя по разболтанному виду, не очень-то любит работать или работает на пол-оклада. А хозяин квартиры — типичный «шестидесятник», который не успел отличиться в те годы по молодости и теперь наверстывает упущенное. С такими идеалистами надо быть осторожным, у них бывают принципы.
— Садитесь, — показал Симонов на потертый диван, усаживаясь в кресло, рядом с ним.
Гость сел на диван, еще раз осторожно оглянулся. Супруга хозяина внесла два стакана чая, тарелку с сахаром и дешевым печеньем. Петровский подумал, что крупная сумма денег совсем не помешает хозяину квартиры, но предлагать нужно очень осторожно, чтобы не обидеть врача. — У меня действительно важное дело, — начал он. — Дело в том, что сегодня в вашу больницу привезли кандидата в депутаты, журналиста Нечипоренко. — Он в очень тяжелом состоянии, — спомнил Симонов, — мы подключили его к аппарату искусственного дыхания, но это вишь временная мера. По моим наблюдением, такие пациенты не живут больше суток.
— Мне об этом говорили, — кивнул Петровский, — но вы осознаете, что Нечипоренко не обычный пациент? Он кандидат в депутаты по вашему избирательному округу, к — Для меня все больные — обычные пациенты, — добродушно возразил Симонов. — Увы, у него нет шансов. К сожалению. Было вы гораздо лучше, если бы на выборах победил он, а не этот уголовный элемент.
— Конечно, — согласился Святослав Олегович. Интересно, чем здесь занимались Бубенцов и его команда, если весь город так ненавидит Качанова?
— Но дело в том, что если Нечипоренко умрет, то единственным кандидатом останется именно этот «уголовный элемент», — пояснил Петровский. Врачу не обязательно было знать, что если умрет основный соперник, второго кандидата автоматически снимут с выборов.
— Очень жаль, — отреагировал Симонов. — Будет неприятно, если победит Качанов.
— Все зависит только от вас, — заявил Петровский, — дело в том, что если Нечипоренко дотянет до выборов, его не вычеркнут из списка кандидатов и он может победить…
— Он не сможет победить, — возразил врач. — Его уже сейчас надо считать погибшим. Сердце пока держится, но я думаю завтра утром позвонить в избирательную комиссию и сообщить о случившемся. Его придется исключить из числа кандидатов.
Этого следовало ожидать. Когда человеку интересно читать Мураками и рассуждать о моральных ценностях, он способен сделать все, что угодно.
— Что вы говорите?! — всплеснул руками Петровский. — Ведь тогда Качанов автоматически победит. Лучше оставить Нечипоренко в списках, и пусть он победит, тогда можно будет объявить, что он погиб, и назначать новые выборы. Иначе никого не успеют зарегистрировать за два дня, и Качанов автоматически станет депутатом.
— Возможно, и станет, — согласился Симонов, — но это нечестно. Избиратели не могут голосовать за уже умершего человека.
Они имеют право знать, что случилось с их кандидатом.
— Вы же сами сказали, что он подключи к аппарату искусственного дыхания.
— Это всего лишь формальность. На самом деле его уже нет. У него снесен череп и мозговые функции навсегда утрачены.
— Но юридически он пока жив, — напомнил Петровский. — Мы ведь также беспокоимся по поводу выборов, как и ваши избирали. Вы должны помочь благородному делу, не сообщайте в избирательную комиссию о положении Нечипоренко. Только один день, в воскресенье журналист победит на выборах, будут назначены новые выборы…
— А если победит Качанов? — Симонов был достаточно умным человеком.
— Значит, такова воля избирателей, — попытался улыбнуться Петровский. Он чувствовал, что его начинает нервировать этот затянувшийся спор.
— Вот поэтому я и позвоню завтра в избирательную комиссию, — заявил врач. — Хотя думаю, что до завтра он не протянет. Нам все равно придется констатировать его физическую и юридическую смерть.
