Марина Серова - Сколько стоит моя жизнь
Около памятника украинскому писателю, давшему название одному из киевских парков, стояла девушка.
– Это она, – сказал мне Виктор. – Сейчас я вас познакомлю.
– Она по-русски разговаривает? – уточнила я.
– Конечно, Наташа училась в МГУ.
Увидев нас, она пошла нам навстречу.
– Ты не говорил, что будешь не один, – девушка скользнула по мне ревнивым взглядом.
– Это Таня, она приехала из Москвы, чтобы найти твоего бывшего босса. Только он куда-то переехал. Может быть, ты знаешь номер его мобильного телефона или что-то еще, что помогло бы на него выйти?
– Но я же по телефону тебе говорила, что ничего не знаю, – девушка пожала плечами.
– А если хорошенько подумать? – стал подначивать ее Виктор. – У вас же с Зинченко наверняка есть какие-то общие знакомые?
– Витя, а зачем тебе-то это надо? – поинтересовалась Наташа.
– Понимаешь, Таня моя коллега, – соврал тот. – Я должен ей помочь.
Эта ложь произвела должное впечатление на его бывшую подружку – она задумалась. Виктору же кто-то позвонил на мобильный, он ответил, отойдя в сторону. По ходу разговора он удалялся все дальше и дальше от нас.
– Значит, вы тоже журналистка? – уточнила Наталья, и я согласно кивнула. – Интересно, чем же Зинченко мог заинтересовать журналистку, тем более русскую?
– Есть причина, – уклончиво ответила я, поскольку не смогла оперативно придумать подходящую легенду. Мне бы заранее знать, чем Алексей занимается, но Виктор не проинформировал меня об этом.
– Все это кажется мне очень странным, – девушка смотрела на меня недоверчивым взглядом. – По-моему, Алексей не из тех, на кого могут охотиться газетчики. Может, я что-то о нем не знаю… Я не так уж и долго работала в его кафе «Вересень» – несколько месяцев во время летних каникул. Однажды Витя пригласил меня к себе, и около его дома я увидела своего бывшего босса. Он выходил из соседнего подъезда. Мы поздоровались, а Виктор сделал вид, что ревнует.
– Значит, Зинченко – ресторатор? А где его кафе находится? – тут же ухватилась я за эту зацепку.
– Так оно недавно закрылось или переехало в другое место. Я точно не знаю. А раньше оно рядом с Крещатиком было, на соседней улице.
– Может, вы у кого-нибудь из своих бывших коллег уточните, что стало с «Вереснем»?
– Не могу. Понимаете, Таня, у меня недавно украли в метро мобильный телефон, так что многие контакты потерялись. Я восстановила только те, которые мне нужны. А зачем мне номера тех, с кем я когда-то временно работала?
– Логично, – согласилась я, а потом попросила: – Наташа, а расскажите мне, что за человек этот Зинченко.
– Вообще-то он всегда казался мне каким-то угрюмым, неразговорчивым. А потом я узнала, что Алексей вдовец. Наверное, смерть жены наложила определенный отпечаток на его характер. Знаете, у нас официантка одна работала, Олеся. Так вот она и так босса обхаживала, и эдак. Только он в упор ее не замечал. Хотя она очень красивая была и настойчивая. Не знаю, может быть, у них что-то потом, после моего увольнения, получилось…
– А как начальник Зинченко строгий был? – спросила я для поддержания разговора.
– Строгий, но справедливый. Знаете, я тут один случай вспомнила, у нашего охранника песик заболел. Алексей проходил мимо, когда Ярик об этом рассказывал. Он предложил охраннику обратиться в ветеринарную клинику, которую держит его старший брат. Зинченко сам позвонил ему и попросил принять этого пациента бесплатно.
– А где эта клиника находится? Как она называется? – живо поинтересовалась я.
– Не знаю, – пожала плечами Наталья. – У меня нет домашних животных, поэтому мне эта информация была не особо интересна. Хотя, кажется, где-то на Жовтня…
– Где? – переспросила я.
– На проспекте 40-летия Октября, а Жовтень – это по-нашему «Октябрь», – пояснила Наташа, а затем добавила: – А брата Алексея Ивановича вроде бы Русланом зовут. Таня, вы меня извините, но мне уже пора. Надо на вокзал ехать, встречать родственников из Луганска.
– Понимаю, – и я не стала больше задерживать Наталью.
Она пошла в сторону, противоположную той, где Виктор маячил с телефоном около уха. Я осталась около памятника, размышляя, что мне делать дальше – искать, куда переехало кафе «Вересень», или ветеринарную клинику, принадлежащую старшему брату Алексея. Пожалуй, кафе могло закрыться насовсем, а вот Руслан наверняка должен знать, куда переехал и чем сейчас занимается его близкий родственник.
– Наталья, я смотрю, сбежала от тебя, – прервал мои размышления Виктор. – Не смогли поладить?
– Ну почему же? Мы сразу же нашли с ней общий язык.
– Она вспомнила что-то ценное?
– Только то, что у Зинченко есть старший брат, ветеринар. У него своя клиника где-то на проспекте 40-летия Октября. Это далеко отсюда? – поинтересовалась я.
– Не близко. Предлагаешь туда поехать? – без особого энтузиазма уточнил он мои дальнейшие планы.
– Витя, я понимаю, ты на меня уже полдня потратил, а у тебя, наверное, были свои дела. Я, пожалуй, поищу клинику для собачек сама.
Журналист немного помялся, о чем-то размышляя, затем сказал:
– Дела и подождать могут. Пойдем к метро.
– Думаешь, что я помогу тебе собрать какой-нибудь интересный материальчик для газеты? – провокационно осведомилась я.
– Ясно, Наташа сказала тебе, что я журналист. Да, скрывать не буду, это правда. Я действительно работаю в редакции одной газеты, но пишу исключительно на спортивные темы. Вряд ли твой Зинченко имеет какое-то отношение к спорту. Иначе бы я об этом знал. Я просто хочу тебе, Таня, помочь. Неужели ты это до сих пор не поняла? – в голосе Виктора слышался легкий упрек.
– Поняла, но уточнить стоило. Мне не хотелось бы, чтобы имя Зинченко просочилось в прессу, пусть даже украинскую, – откровенно призналась я.
Я не могла не помнить, чем закончилось общение с журналистами для моего предшественника – Грибов лишил его лицензии. Кто бы мог подумать, что мой добровольный помощник окажется газетчиком!
– Таня, но почему же ты так печешься об этом человеке?
– Витя, если хочешь, помогай мне, но не задавай больше лишних вопросов, – попросила я. – Хорошо?
– Это будет непросто, но я постараюсь, – пообещал Виктор.
Пока мы ехали в подземке, журналист пытался разговаривать на посторонние темы, но так или иначе скатывался на «запретную». Я сразу же замыкалась, когда разговор возвращался к исчезнувшему ресторатору. Витя наконец понял, что меня на мякине не проведешь, поэтому перестал проявлять излишнее любопытство. Я тешила себя мыслью, что моя загадочная персона все же интересовала его гораздо больше, чем возможность почерпнуть от меня какие-то сенсационные сведения о его соотечественнике.
– Выходим! – Виктор подтолкнул меня к выходу из вагона и шепнул на ушко: – Что бы ты без меня делала, Танюша?
– Попыталась бы поискать ветеринарную клинику в Интернете.
– Если ты знаешь, как действовать, но тем не менее не отказываешься от моей компании, значит, я тебе не безразличен? – самодовольно уточнил журналист.
– А если я скажу, что это не так, ты сразу же развернешься и поедешь домой?
– Конечно же, нет! Я обещал показать тебе город. А ты на это согласилась. Так что будем совмещать приятное с полезным. Пока мы ищем клинику для больных кошек и собачек, я расскажу тебе о Киеве. В центре, конечно, памятников гораздо больше, но и в этом районе тоже есть кое-что интересное.
– Вот! – едва мы поднялись в город, как я увидела яркую вывеску «Айболит». – Неужели сразу такая удача?
– А почему нет? Переводчик нужен? – предложил мне свои услуги Виктор.
– Нужен, – охотно согласилась я. – Знаешь, я даже сама хотела тебя попросить, чтобы ты деликатно расспросил работников этой клиники, кому она принадлежит.
– Попробую. Кого лечить будем?
– Попугайчика. Есть подозрения, что у него орнитоз, – подсказала я легенду.
– Ладно, пойдем! – и Виктор смело открыл дверь в клинику.
– День добрый! – обратилась к нам девушка из регистратуры.
Журналист пустился в пространные объяснения о том, что у него заболел любимый попугайчик по имени Боря и как он сильно переживает по этому поводу. Мне же было достаточно одного взгляда на лицензию клиники, чтобы понять – мы пришли не по адресу. «Айболит» принадлежал Марине Сладовской, а вовсе не Руслану Зинченко. Тем не менее я не стала мешать Виктору практиковаться в красноречии на своем родном языке. У девушки из регистратуры терпения оказалось гораздо меньше, чем у меня. Устав слушать слезливую историю о том, что «коханей папуге», то бишь любимому попугаю, возможно, грозит смерть от коварного вируса, она спросила:
– Чому ви видразу не принесли его сюди?
– Я хотив, щоб его ликувив сам Зинченко. Вин сегодни приймае?
– Но у нас немае такого доктора, – девушка часто-часто заморгала своими густо накрашенными глазками. – Я можу порекомендовати доктора Бондар. Вона специализируется на ликуванни птахив.
