Поль Александр - Увидеть Лондон и умереть (Похищение)
И тогда я решил не говорить тебе, Том, да и вообще никому про то, что узнал от миссис Крейн. Если Пат сама мне обо всем не рассказала, значит, ей были мучительны эти воспоминания, и она не хотела их больше касаться… Правда, расследование, которым занялся Мэрфи, может кое-что из этих фактов обнаружить, но будет лучше, если я по-прежнему стану их скрывать. Пат было бы неприятно, если бы она узнала, что я о чем-то проведал, да еще поделился с тобой…
Однако не стоило бросаться в другую крайность. В том, что наговорила миссис Крейн, имелись некоторые сведения, которые могли оказаться полезными в наших розысках. Не следовало ли сообщить их сэру Джону Мэрфи?
Так сидел я наедине со своими мыслями в холле «Камберленда», потягивая очередную рюмку виски и не обращая внимания на снующих вокруг людей. В углу стоял включенный телевизор, но никто на него не смотрел; передавали спортивные новости, и я время от времени рассеянно поглядывал на экран, где мелькали кадры игравшегося накануне матча. Меня самого удивляли то спокойствие, та, я бы сказал, эйфория, в которой я пребывал и которой, признаюсь, во многом был обязан выпитому спиртному. Подумать только, всего лишь сутки назад я находился на грани самоубийства, мне было невыносимо присутствие всех этих окружающих меня мужчин и женщин! А сегодня, когда я узнал удручающие факты про женщину, которую любил больше всего на свете, – сегодня я безмятежно сижу в своем кресле и спокойно раздумываю, сообщать ли чиновнику Скотланд-Ярда новые данные, касающиеся моей жены!
И тут я испытал настоящий шок. Я вдруг увидел ее. Увидел Пат, свою жену. Казалось, она была рядом, со своей улыбкой, с развевающимися на ветру волосами, с гордо поднятой головой… Она была прямо передо мной на экране телевизора, и диктор говорил:
– На портрете, что вы сейчас видите, изображена Патриция Тейлор, которая пропала в пятницу шестнадцатого сентября, сразу после того, как приземлилась в лондонском аэропорту. Постоянное местожительство – Милуоки, штат Висконсин, Соединенные Штаты. Всех, кто видел миссис Тейлор в этот день или позже, просим обратиться в Скотланд-Ярд, в отдел пропавших без вести.
Я едва не закричал. Но ведь появление Пат на экране было вполне естественно. Разве Мэрфи не предупредил меня, что собирается прибегнуть к помощи телевидения? И разве не ту самую фотографию, которую я передал вчера Мэрфи, видел я сейчас на экране? Да, все так и было, но произошло волшебство, и с экрана смотрела на меня другая, новая Пат. Не моя жена, а женщина, пропавшая без вести. Патриция становилась достоянием публики.
Когда первое потрясение прошло, я отметил, что этот глас Скотланд-Ярда бесследно растворился в смутном гостиничном гуле. Кроме меня, никто из этой сотни стоявших, болтавших, ходивших взад и вперед по холлу людей не внял призыву, который являл собою мою собственную, многократно усиленную динамиками тоску… Неужто так было везде? Неужели все усилия Мэрфи ни к чему не приведут?
Я опять подумал о тех сведениях, которые только что получил от миссис Крейн. Правда, сведения касались давних времен; Кэтрин Крейн давно потеряла следы этих людей. И все-таки можно было попробовать их разыскать и, если они причастны к исчезновению моей жены, заставить заговорить…
Из довольно сбивчивого рассказа бывшей мисс Вильсон я все же кое-что извлек, и в первую очередь – адрес подпольного бара «Фазан». К этому бару как будто сходились многие важные нити, с ним была связана пресловутая история с автомобилем «бентли»… Во мне все больше крепло убеждение, что Пат стала жертвой Гарольда Рихтера, а единственной для меня возможностью найти этого человека было справиться о нем в «Фазане»…
Решение созрело мгновенно. Я ничего не скажу Мэрфи об этом смутном эпизоде биографии Пат, не скажу, во всяком случае, до тех пор, пока меня не принудят к этому чрезвычайные обстоятельства. Завтра я сам отправлюсь в «Фазан» и расспрошу там людей. Если им что-нибудь известно, я найду способ заставить их заговорить, какой бы опасностью это мне ни грозило. А если они ничего не знают, то и риска никакого не будет.
Поэтому я мечтал теперь об одном – о смертельной опасности. Ибо это непреложно свидетельствовало бы о том, что я на верном пути.
Глава десятая
Во вторник под вечер я поехал в «Фазан».
Помнишь, Том, мы в тот день пообедали с тобою вдвоем. С присущим тебе остроумием ты рассказывал за обедом, как провел уик-энд, и я, слушая тебя, мысленно переносился в этот особый замкнутый мир снобов, который всегда внушал мне ужас и в то же время смутное желание проникнуть туда… Я так заслушался твоих рассказов, что на какие-то полчаса даже забыл обо всех своих горестях. Это ли не лучшая служба, какую ты мог мне тогда сослужить…
Как я и решил накануне, я ни слова тебе не сказал ни про свою встречу с Кэтрин Крейн, ни про все то, что мне удалось от нее узнать. Мы расстались с тобой в пять часов; пивные и бары открываются в шесть, у меня был впереди еще целый час. Я сел в метро и отправился в Ричмонд.
Расстояние неблизкое, но я не скучал. Мной овладело какое-то странное возбуждение; как ни тонка была ниточка, связывавшая Пат с этим баром, мне казалось, что я приближаюсь к моей жене…
Станция метро «Ричмонд» расположена на полпути между ричмондским парком и садами Кью. Довольно странный уголок: застроенный в начале девятнадцатого века, а потом заброшенный и запущенный, он сохранял еще некоторые следы былой элегантности, но был при этом поразительно мрачен; казалось, ты не в Лондоне, а в одном из тех провинциальных городишек, которые столь методично обследовал в свое время мистер Пиквик.
В надвигающихся сумерках я различал серые пятна деревьев Кью. Зачем я сюда приехал? Где, в каком кривом переулке затаился этот проклятый бар? А если Кэтрин солгала, если «Фазана» давно уже не существует? А быть может, его и вообще никогда не было?
Я обратился к продавщице газет, сидевшей в киоске. Она сердито проворчала, что сроду не слышала такого названия.
Я вышел из метро и побрел наугад. Не пройдя и ста метров, я понял, что заблудился. На мое счастье, навстречу попался прохожий; он любезно сообщил мне, что если я пойду прямо, то выйду на Кью-Роуд, то есть в сторону Лондона; а если пойти в обратном направлении, то минут через пять можно выйти к Темзе, пройти через Ричмондский мост, а там уж рукой подать до Твикнгема. Заведение под названием «Фазан»? Нет, он никогда про такое не слышал, а вообще-то, если идти в сторону Темзы, тут на каждом шагу попадаются бары.
Я поблагодарил его и, повернув назад, направился к мосту. Через десять минут я дошел до реки. В воде отражались последние лучи осеннего солнца. Я не увидел ничего, что можно было бы принять за ресторан или бар. Спросил еще одного прохожего и получил все тот же ответ: ни про какой «Фазан» он и слыхом не слыхивал.
Но он показал мне на какое-то заведение, расположенное невдалеке от моста, нечто вроде постоялого двора, которое я сперва не заметил, и я решил зайти туда и выпить пива. Где, как не в баре, проще всего разузнать про другой бар? Мой расчет оправдался. Женщина, которая нацедила мне кружку пива, ничего про «Фазан» не знала, но один из клиентов, дремавший в углу таксист, встрепенулся и уверенно сообщил, что если пойти отсюда направо, потом еще раз свернуть направо, а потом разочек налево, то я прямо упрусь в свое счастье.
Напутствуемый этими наставлениями, я вышел наружу и незамедлительно заблудился в глухом лабиринте улочек; совсем стемнело, и я уже отчаялся не только найти заветный бар, но вообще когда-нибудь вернуться в Лондон, как вдруг едва не расшиб себе лоб о какую-то железную штуковину; при ближайшем рассмотрении она оказалась кованой вывеской, на которой было изображено некое подобие птицы.
Это было именно то, что я искал. Небольшой кокетливый домик, в нижних окнах разноцветные витражи… Я поднялся по двум ступенькам крыльца и толкнул дверь.
Кэтрин была права, обстановка скорее напоминала «обыкновенную забегаловку», чем излюбленное пристанище герцога Эдинбургского. Простая некрашеная стойка, грубо сколоченные деревенские столы без скатертей, голые стены.
Но, приглядевшись внимательнее, я понял, что простота эта была не так уж проста. Мягкий, спокойный свет, на деревянных столах старинные бутылки, служащие подсвечниками, в нескольких – зажженные свечи. Расположенная над баром галерея, куда вели маленькая винтовая лестница, еще больше усиливала впечатление старины. Позади стойки из небольшого радиоприемника, а может быть, из проигрывателя доносились приглушенные звуки старых шотландских мелодий.
В зале никого не было, и я сначала подумал, что и за стойкой никого нет, но потом разглядел силуэт молодой женщины; в ожидании клиентов она перелистывала иллюстрированный журнал. Я взобрался на бочку, служившую табуретом, и спросил порцию виски. Барменша подняла ко мне хорошенькое, но довольно сердитое личико, осведомилась, какой марки виски я желаю, налила мне порцию и опять уткнулась в журнал.
